Алекс Баркли - Темный дом

Марта Лоусон сидела возле гроба дочери — своего единственного ребенка.

Ритуальный зал был полон, на гражданскую панихиду по Кэти пришли почти все жители Маунткеннона. Пение церковного хора то стихало, удаляясь, то нарастало, обрушиваясь сверху и обволакивая зал. Женщины постарше, склонив головы в тихой молитве, перебирали пальцами четки. Смущенные ученики, разбившись на группы, в одинаковых серых костюмах и платьях, еле слышно произносили известные им строки псалма. В их глазах Марта видела беззаветную веру вперемешку с сомнением. Ученики бросали робкие взгляды на гроб с телом Кэти, стоявший в центре зала. Уже положенная на него крышка говорила о полном окончании жизненного пути. Среди присутствующих учеников были такие, которым уже доводилось провожать в последний путь своих престарелых родственников, видеть, как люди подходят к открытому гробу прощаться с умершим, дотрагиваются до холодных мраморных рук, целуют лоб. Но им еще никогда не приходилось сталкиваться с тем, чтобы прощались с шестнадцатилетней девушкой.

Марта Лоусон оперлась на руку сидящей рядом сестры Джин. Горе лишило ее сил. Лицо ее осунулось и постарело, глаза сделались пустыми. Под ними лежали большие черные круги. Всю жизнь она была ревностной католичкой, верила и молилась она всегда истово, потому что надеялась и любила Бога и человеческую доброту. И никто не способен был отнять у нее эту веру. Марта не сомневалась в справедливости промысла Божьего, но и недоумевала. Ей казалось непонятным, почему именно она за прошедшие восемь лет вот уже второй раз сидит здесь и принимает соболезнования. Сначала рак отнял у нее мужа, и вот теперь дочь ее стала жертвой убийцы. Марта смотрела на гроб и не верила, что в нем лежит истерзанное тело ее девочки. Когда молитва закончилась, все потянулись к выходу. На улице уже стоял катафалк, на котором гроб с Кэти должны были перевезти в церковь.

Отец Флинн, старенький приходский священник, пустым невыразительным голосом отчитал знакомые молитвы. За все время службы в Маунткенноне он так и не научился видеть, что за каждым ритуалом отпевания стоит людское горе и печаль. Проповедь его была пуста и бессодержательна. Слушали ее невнимательно, ерзая и перешептываясь. Марта не слушала ее вовсе, думая о завтрашнем дне. Ее двоюродный брат Майкл, священник при папском престоле в Риме, обещал приехать и отслужить заупокойную службу по Кэти. Он сумеет найти нужные слова.

У входа в маяк горели высокие факелы, отбрасывая на лужайку перед ним почти мистический отсвет. Брендан, фотограф, нанятый журналом «Вог», суетился возле них с рулеткой, измеряя длину теней электронным фотоэкспонометром. Шон бросил на него недовольный взгляд и зашагал к дому. Джо посмотрел на Анну.

— А что я могу поделать? — Она развела руками. — Дату съемок обговорили еще полтора месяца назад.

— Знаю, — коротко бросил Джо.

— Придется весь вечер проторчать здесь. Если понадоблюсь, позовите меня, — сказала Анна.

Следующее утро выдалось морозным. Над деревушкой висела густая завеса тяжелых мрачных облаков, с моря дул пронизывающий холодный ветер. Жители, собравшиеся у входа небольшой каменной церкви на краю деревни послушать проповедь отца Майкла, зябко поеживались. Двери церкви раскрылись, все заторопились войти, начали рассаживаться. Раздался звон колокола, все встали. Появились и направились к алтарю сначала два мальчика-прислужника, а за ними и сам отец Майкл. Он подошел к микрофону, легонько постучал по нему пальцем, проверяя звук.

— Садитесь, — произнес он мягким, чуть дрожащим голосом и начал проповедь: — Когда Кэти было три года, я научил ее двум словам из сборника «Ридерз дайджест». Эти слова были «сочувствие» и «ободрение». На следующий день я спросил ее: «Как ты говоришь, когда понимаешь, что творится в душе другого человека?» Кэти нахмурилась и опустила головку. Я не стал ей подсказывать, просто решил подождать, пока девочка сама вспомнит. Вдруг она рассмеялась, хлопнула мне по руке своей маленькой ладошкой и сказала: «Ободри меня, Майкл». Давайте сегодня, перед лицом этой страшной трагедии, не только выразим сочувствие матери и друзьям Кэти Лоусон, но и ободрим их. Сколько есть в нас сил, поддержим друг друга в вере и в памяти о Кэти. Она сама просила меня об этом. Я знаю, что песни, которые ее друзья, и особенно Шон, выбрали для нашей проповеди, полны надежды и ободрения. — Он повернулся и кивнул небольшой группе учеников, стоявших на балконе, и те запели. Теперь вместо Кэти в хоре пела другая девушка. В ее тихом и нежном голосе явственно слышались слезы. Это было ее первое выступление, и давалось оно ей с большим трудом.

Отец Майкл продолжил:

— Мы собрались здесь не только ради того, чтобы выразить сочувствие матери Кэти, Марте Лоусон, и ее друзьям, поддержать их в вере и надежде. Мы пришли сюда все вместе также и потому, что нам непонятно, как эта трагедия могла случиться. Почему эта веселая шестнадцатилетняя девушка, давшая многое и своей семье, и своим друзьям, ушла от нас так рано и так неожиданно? Сколько ненависти нужно иметь в своем сердце, чтобы так гнусно и подло отнять у нас Кэти Лоусон! И кто этот злодей, который обагрил свои руки невинной кровью?

Отец Майкл замолчал на несколько минут. В церкви стояла полная тишина. Был лишь слышен шорох листов блокнота, на котором местный журналист торопливо записывал проповедь.

— Этого мы с вами, возможно, не узнаем, — снова заговорил священник. При этих словах все повернулись в сторону Фрэнка Дигана и Ричи Бейтса. — Зато нам следует хорошо знать другое — змея ненависти не должна вползти в наши сердца. Ненависть заставляет страдать маловеров, она делает их несчастными, она их губит. Наши же сердца давайте наполним добротой и любовью друг к другу и памятью к Кэти.

Джо был выше всех остальных пяти человек, несших вместе с ним легкий гроб с телом Кэти. Ему пришлось идти чуть сутулясь и не разгибая колен. Позади них шла Марта, за ней — все остальные. Процессия медленно достигла кладбища и остановилась возле свежевырытой могилы. Гроб опустили рядом.

Одним из тех, кто оказался к могиле ближе других, был Шон. До последнего момента ему не верилось в жуткую реальность происходящего, он просто не мог представить, что все это связано с Кэти. Он посмотрел на гроб и внезапно осознал, что это она сейчас лежит там, в деревянном ящике, что он может дотронуться до нее, но она не встанет, потому что она мертва. Она лежит в гробу, в атласных пеленах. Как она сейчас выглядит? Большая, такая же, какой он ее знал, или совсем крошечная, почти незаметная в складках материи? Но какой бы она ни была, теперь ее нет и уже никогда не будет. Она уходит, и уходит безвозвратно. Шон тихо заплакал.