Люк Босси - Манхэттен по Фрейду

Чем дольше Рейнолдс Кан допрашивал Джона Менсона, тем яростнее тот отрицал свою причастность к убийству Августа Корда.

— Давай посмотрим, что же ты не отрицаешь, — усмехнулся инспектор. — Так, личные данные… Ты действительно Джон Менсон, сын поварихи Мэри Коннелл и рыбака Патрика Менсона? Которого, кстати, никто никогда не видел…

— Отец уехал на остров Нантакет еще до моего рождения, — вызывающе ответил молодой человек.

— Вот отпечаток твоего правого большого пальца, — сказал Кан, показывая ему карточку.

— Это вы так говорите…

Кан достал вторую карточку:

— А это отпечаток, снятый со статуэтки, которой оглушили Грейс Корда. Я избавлю тебя от сравнения папиллярных арок, завитков и петель, позволяющего утверждать, что это твой большой палец.

— И что это значит?

— Что ее оглушил ты.

— Но это неправда! Клянусь, что нашел господина Корда мертвым, а его дочь без чувств. Я испугался, что меня обвинят…

Кан поднял руку, повернув ее ладонью к Менсону.

— Вы опять собираетесь меня ударить? — спросил тот.

— Если бы я это сделал, на твоей щеке появились бы отпечатки моих пальцев, единственные и неповторимые… — Инспектор вздохнул и наклонился к секретарю Августа Корда со словами: — Что ты сделал со своим оружием? Куда ты его выбросил?

— У меня не было оружия! Клянусь, это правда.

— Думаешь, присяжные тебе поверят? Послушай, мальчишка, тебе везет: я предлагаю сделку. Напишешь имя того, кто заплатил за убийство. Вот здесь. — Кан открыл дело, протянул молодому человеку листок бумаги и карандаш. — И избежишь смертной казни.

Менсон молчал.

— Тебе приходилось читать отчеты о процессах над гангстерами? — продолжил Кан. — Мелкие сошки, сдавшие главаря, всегда получают снисхождение.

— Я не гангстер! — вскричал Менсон. И уже спокойнее добавил: — Я и пальцем не тронул господина Корда!

Кан, удивленный почтительным тоном молодого человека, пристально посмотрел на него и спросил:

— А зачем ты солгал ему о том, где живешь?

— Если бы он узнал о моем происхождении, то никогда не принял бы на работу… — Менсон дерзко взглянул на инспектора: — У вас ничего нет против меня. Нет даже свидетельств мисс Корда. Иначе вам не пришлось бы прибегать к трюку с отпечатками.

Заметив огонек в глазах молодого человека, Кан догадался: тот понял, что они не нашли его отпечатков на статуэтке. Слишком умен для простого секретаря.

Кан взял папку и встал.

— Тем хуже для тебя, — сказал он. — Если тебя обвинят, это устроит всех — полицию, мэра, судью. Они считают, что у них достаточно доказательств, чтобы тебя линчевать.

Кан пошел к двери, но вдруг остановился и сказал, обернувшись к Менсону:

— Говорят, Эдисон сконструировал очень эффективный электрический стул. Присяжным не терпится его испытать.

— Стойте!

Взгляд Менсона метался по камере, он отчаянно искал выход из положения.

— Возможно, я знаю, кто убил, — сказал он.

Кан закрыл дверь и снова сел за стол напротив Менсона.

— Кто? — спросил он коротко.

— Я не знаю его имени.

— Что тебе известно?

— Только то, что его знал господин Корда. Все началось две недели назад, когда исчез его друг Эмери.

— Кто это?

— Бернард Эмери, профессор университета. Господин Корда часто диктовал мне письма для него.

— Что он сказал тебе по поводу этого исчезновения?

— Что оно необъяснимо. Никто так и не потребовал выкупа… Господин Корда думал, что, возможно, произошло убийство. Он был очень встревожен.

Теперь понятно, зачем две недели назад Корда обратился в агентство «Пинкертон».

— Дальше.

— На этой неделе я ездил с ним в Бостон. Когда мы вернулись, господин Корда попросил меня отправиться вместе с ним к одному из его знакомых.

— К кому?

— К господину Оксу.

— К Адольфу Оксу?

— Совершенно верно. У господина Корда была с собой какая-то папка, и по дороге он все время просматривал документы. Он был в ужасе.

— Что за бумаги? Что такого важного было в них?

— Понятия не имею… Читая, он повторял что-то вроде «Так это он?!».

Кан подумал — не об этих ли документах хотел поговорить с ним Корда, когда накануне своей смерти попросил прийти к нему домой.

— Почему ты мне раньше этого не сказал?

— Я обещал господину Корда никому об этом не рассказывать.

Верность слову, данному человеку, которого уже нет в живых, показалась Кану странной. Наверняка здесь крылась еще какая-то тайна.

Инспектор встал.

— Вы поможете мне? — спросил Менсон.

— Я проверю то, что ты рассказал.

Кан посмотрел в окно. Стемнело, но несколько репортеров в дешевых костюмах продолжали торчать перед комиссариатом. Теперь, когда секретарь Августа Корда назвал новые имена, можно сразу стучать в дверь к начальству. Поскольку Адольф Окс был не кто иной, как владелец «Нью-Йорк таймс».

Совещание в редакции подходило к концу.

Двадцать сотрудников газеты сидели за столом, расположившись полукругом, перед каждым стояла чашка кофе и лежала пачка сигарет.

Сидевший напротив человек воинственного вида и с густыми бровями распределял сюжеты между журналистами — степенно и властно, как офицер, раздающий ружья солдатам.

Пятидесятилетний Адольф Окс был человеком номер один в американской прессе, а это что-то да значило. Пятнадцать лет назад он, мелкий предприниматель, сумел убедить акционеров «Таймс», темпы развития которой в то время существенно снизились, что он — именно тот человек, который сможет воскресить газету.

Получив место, он избрал стратегию, полностью противоположную тому, что делали основные конкуренты — «желтые» газеты, публиковавшие сенсации, оплаченные Херстом, — и стал придерживаться строгой и серьезной линии. Постепенно пришел успех, тираж вырос едва ли не в сотни раз, и новая «Нью-Йорк таймс» стала самым могущественным изданием на континенте.

Сотрудники газеты слушались шефа беспрекословно и не предпринимали ни единого шага без его одобрения.

— У меня есть информация о тарифах наемных убийц в Файв-Пойнтс, — сообщил один репортер. — Убийство — пятьсот долларов, ранение — сто долларов, отравить человека — пятьдесят, отравить лошадь — тридцать пять. Это расценки профессионалов.

— А правда, что один из них убил Корда? — спросил Окс.

— Может, это сделала его сумасшедшая дочка? — предположил кто-то.

Скандальная тема, словно разряд электричества, привела в движение всех присутствующих.

— Я уверен, что здесь замешан Уильям Рэндольф Херст, — сказал молодой репортер в очках. — Корда отказался финансировать его предвыборную кампанию.

— У вас есть доказательства?

Репортер молчал, и Окс испепелил его взглядом:

— Сколько раз нужно повторять: я требую от сотрудников принципиальности! Мы ничего не выдумываем! Мы не заполняем страницы большими фотографиями и комиксами! И не защищаем простой народ от большого капитала! Мы, в «Таймс», пишем правду!