Кристофер Райх - Правила обмана

— Верно.

— Основываясь на этом предположении, я связался с налоговыми органами всех округов в окрестностях Цюрихского и Женевского аэропортов и попросил их проверить, нет ли записей о нашем трасте в связи с недавними приобретениями недвижимости.

— И?.. — Фон Даникен сцепил за спиной руки, чтобы не выдать своего нетерпения.

— Пока поступили только два ответа из семи, но, кажется, «Эксельсиор» приобрел дом в Глаттбругге.

Фон Даникен сглотнул. Глаттбругг примыкал к Цюрихскому аэропорту.

— Где именно?

— Дом расположен менее чем в километре от южной части летного поля.

Приказ получила знаменитая 69-я эскадрилья израильских военно-воздушных сил, дислоцированная на базе Тель-Ноф в пустыне Негев, к юго-востоку от Тель-Авива. Эскадрилья состояла из двадцати семи самолетов «F-151» фирмы «Макдоннелл-Дуглас», с двумя турбореактивными двигателями «Пратт энд Уитни». «F-151» может развить скорость до двух тысяч километров в час и без дозаправки в воздухе поразить семьдесят процентов целей в Иране. А самое главное, «F-151» — единственный самолет израильских ВВС, способный нести на борту бомбу «В61-11 EPW».

Бомбы с ядерной боеголовкой, применяемые для уничтожения укрепленных или подземных целей, наводили ужас при одном взгляде на них — каждая по три с половиной метра длиной, с острым носом, с четырьмя плавниками на корпусе и четырьмя на хвосте. «В61-11» была самой изящной в своем классе. Диаметр точно соответствовал стволу списанных 203-миллиметровых гаубиц «М110», которые использовались для изготовления корпуса бомбы. Оснащенная боеголовкой в десять килотонн, она врезалась в землю на скорости шестьсот двадцать метров в секунду и могла протаранить еще до взрыва гранит в пятнадцать с половиной метров толщиной, а вместе с ударными волнами, которые образуются при взрыве, разнести что угодно на глубине до восьмидесяти метров под землей с выбросом шестидесяти тысяч тонн радиоактивного вещества.

— Вовремя, — сказал генерал-майор Денни Ганц, проходя с Цви Хиршем по большому ангару.

— Чудо! — согласился Хирш.

Рядом группа солдат катила по цементному полу на специальной тележке одну из чудо-бомб. Остановившись под брюхом самолета, они с помощью домкрата подняли каталку и прикрепили снаряд к бомбодержателю. Хирш с Ганцем наблюдали, как команда фиксирует вторую бомбу, затем третью. Ганц устало вздохнул. Постоянное напряжение давало о себе знать. Сможет ли Израиль когда-нибудь насладиться роскошью обретенного мира?

— Первый удар нанесем по новому заводу в Чалусе, — сказал он. — А затем по предприятиям, где производят боеголовки и ракеты. Сегодня ребята из «Сайерета» [39] «Сайерет Маткаль» — спецназ Генштаба израильской армии. пометят цели, куда полетят наши птички. Мы забросим их на вертолетах с кораблей в заливе.

— Сегодня вечером? — немного обескураженно спросил Цви Хирш. — Не слишком ли мы торопимся? Президент сказал, что для нападения нужна веская причина.

Ганц скрестил руки на груди:

— Несколько минут назад мне позвонил приятель из Пентагона. Мы вместе служили.

— Кто?

— Генерал-майор Джон Остин.

— Евангелист?

— Я предпочитаю считать его другом Израиля. — Ганц наклонился поближе, чтобы никто не подслушал их разговор. — Его разведка донесла, что в ближайшие двенадцать часов кто-то собирается нанести удар в ущерб нашим интересам.

— Где?

— В Европе, — сказал Ганц, в упор глядя в безжизненные навыкате глаза своего собеседника. — Думаю, нам недолго осталось ждать повода.

— Как мы его найдем? — спросил Джонатан.

— Возьми на заднем сиденье ноутбук, — ответила Эмма.

Джонатан открыл компьютер:

— Пароль тот же?

— Да. Знаешь, как все перепугались, когда ты подобрал пароль! Из-за тебя собирались переделывать всю систему.

— Даже не представляю, хорошо это или плохо.

Они ехали по берегу Цюрихского озера. Было шесть часов вечера. На фоне гор, как в сказочном пейзаже, сверкали огни. По дороге Эмма рассказала Джонатану обо всем, чем занималась в последнее время, в том числе и о том, как нашла его, и о плане Джона Остина сбить самолет. Это был первый шаг к новому сближению.

Она объяснила, как открыть программу. На экране появилась подробная карта Швейцарии, и Эмма велела ему ввести буквы «ФД».

В окрестностях Цюриха замигала красная точка. Карта увеличила масштаб до размеров улицы.

— Что это? — спросил он.

— Маячок слежения, — сказала Эмма. — Три дня назад я установила его на машину фон Даникена. Сигнал поступает на спутник, а оттуда — к нам.

— Ничего себе!

Эмма загадочно улыбнулась.

— И где он?

— Очень близко.

— В Глаттбругге? — Джонатан изучал карту. — Откуда ты знаешь?

— Стоит поторопиться! — И она вдавила педаль газа.

— Цюрих, говорит борт «Эль-Аль»-863, начинаю заход на посадку.

— Прием, «Эль-Аль»-863. Заход на посадку разрешаю. Двигайтесь по вектору один-семь-ноль и спускайтесь до высоты десять тысяч четыреста. Вы — шестой в очереди.

— Вас понял.

Пилот с неприязнью слушал переговоры между цюрихской авиадиспетчерской службой и рейсом «Эль-Аль»-863.

Он закрыл глаза и прочел последнюю молитву, в которой просил даровать ему поддержку: чтобы рука не дрогнула и чтобы достало мужества довести начатое до конца. Он не был злодеем. Он весь дрожал при мысли, что ему придется лишить жизни более шестисот человек. Он представлял, что то же чувствовал Христос, когда нес на плечах свой крест. Их смерть для него будет мучительной, как распятие.

— Пора, — произнес Джон Остин.

Он вошел в гараж. Техники уже вытащили «гробы» из тайника и выкатили их на середину. Они собрали дрон с отлаженностью команды «Формулы-1» на пит-стопе. Сначала фюзеляж и шасси. Затем составные крылья. Остин подкатил под брюхо самолета тележку и закрепил гондолу, начиненную двадцатью килограммами пластида.

— Удачного полета! — сказал он, погладив стальной бок дрона.

Он вернулся в гостиную, из которой открывался вид на аэропорт. Одна стена была полностью отдана приборам — мониторам радаров и носовой камеры. На экране отображались скорость, высота и положение относительно земли. В центре была клавиатура с джойстиком. Остин уселся за пульт, устроился поудобнее.

— Запуск двигателей, — произнес он, включая зажигание.

Красный огонек мигнул пять раз и загорелся. Остин не сидел внутри дрона, но кожей почувствовал его вибрацию. По спине побежали мурашки. Этого момента он ждал двадцать восемь лет. Дата отпечаталась в его сознании, как надпись на мемориальной доске, установленной на месте исторической битвы. 24 апреля 1980 года.

Операция «Орлиный коготь».