Деон Мейер - Смерть на рассвете

— Ах, извините…

Тетка была толстая, некрасивая. На табличке, прикрепленной к форменной блузке, было написано только имя: «Моника». Она втащила меня назад в магазин.

— Доставай книги! — велела она.

Позже я понял, что мог бы без труда отделаться от нее: соврать, вырваться и убежать или сказать: «Я только пошутил», «Какие книги?», «Да пошла ты!». Часто потом, когда я вспоминал ее лицо и ее манеру говорить, мне очень хотелось, чтобы я имел возможность сказать: «Да пошла ты!»

Я молча вытащил из-под свитера книги. Колени у меня подгибались.

— Позови мистера Миннара, — велела тетка девушке за кассой. И, обратившись ко мне, злорадно добавила: — Сегодня тебе будет преподан урок!

Страх и унижение накрыли меня не сразу, но постепенно. Я представил, что меня ждет, оценил все последствия моего необдуманного поступка задолго до того, как на сцену вышел мистер Миннар, лысый дядька в очках.

Я слушал, как Моника докладывает Миннару о том, как увидела меня на верхнем этаже, как ждала, пока я выйду за дверь. Миннар поцокал языком и посмотрел на меня крайне неодобрительно. Когда она закончила, он подытожил:

— Вызывай полицию.

Пока она звонила, Миннар смерил меня мерзким взглядом и заявил:

— Вы постоянно нас обворовываете!

«Вы»… После одного лишь слова я стал частью группы. Как будто я уже воровал прежде. Как будто я был членом организованной преступной группировки. Кажется, тогда я так испугался, что не мог плакать. Когда вошел молодой констебль в форме и мы поднялись в кабинетик управляющего, Миннар предъявил мне обвинение. Констебль взял меня под руку и повел в желтый полицейский фургон. Он высадил меня рядом с индийским торговым центром и повел в участок. От страха у меня кровь стыла в жилах.

Он велел мне сесть и попросил сержанта за стойкой приглядывать за мной. А сам через несколько минут вернулся вместе со следователем. Следователь был высокий. Мне запомнились большие руки, густые брови и переломанный нос.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Затопек, сэр.

— Пошли со мной, Затопек.

Я последовал за ним в его кабинет, невзрачную комнатенку, заставленную казенной мебелью. Повсюду валялись груды папок с делами и разные документы.

— Садись, — велел следователь.

Сам он присел на краешек стола и перечел заявление констебля.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Где ты живешь?

— В Стилфонтейне.

— Учишься в девятом классе?

— Да.

— В стилфонтейнской средней школе?

— Да.

— Ты украл книги.

— Да, сэр.

— Луи Ламура.

— Да, сэр.

— И часто ты воруешь книги?

— Сегодня первый раз.

— Что ты крал раньше?

— Ничего, сэр.

— Ничего?

— Я… один раз я украл линейку у Гюнтера Краузе, но больше в шутку. Я ему ее обязательно верну.

— Почему ты украл эти книги?

— Я поступил плохо, сэр.

— Знаю, что ты поступил плохо. Я хочу узнать, почему ты украл книги.

— Я… мне очень хотелось их купить.

— Почему?

— Потому что они мне очень нравятся.

— Ты читал «Кремень»?

— Да. — Я немного удивился.

— А «Килкенни»?

— Да.

— А «Одиночку»?

— Нет.

— А «Расхитителей прииска»?

— Еще нет, сэр.

— А «След чироки»?

— Да.

— А «Соль земли»?

— Нет.

Он вздохнул, встал, обошел вокруг стола и сел в кресло.

— Скажи, Затопек, разве у Ламура хорошие парни воруют?

— Нет, сэр.

— Что подумает твой отец, что он скажет, если я сейчас позвоню ему и скажу, что его сын — вор?

Передо мной блеснула крохотная искорка надежды. Он сказал «если я позвоню», а не «когда позвоню».

— Мой отец умер, сэр.

— А мать?

— Она очень расстроится.

— Затопек, по-моему, ты настоящий лицемер и любишь приукрашивать действительность. У твоей матери разобьется сердце. Братья или сестры у тебя есть?

— Нет.

— Ты у нее единственный ребенок?

— Да, сэр.

— И ты воруешь.

— Я был не прав, сэр.

— Говорит он сейчас. Сейчас, когда уже поздно. Где твоя мать?

Я рассказал ему о том, что мы собирались пойти в кино. Мать должна была заехать за нами в пять часов.

Следователь посмотрел на меня. Смотрел долго, молча. Потом встал.

— Жди меня здесь, Затопек. Понимаешь?

— Да, сэр.

Он вышел и закрыл за собой дверь. Я остался наедине со своим страхом, унижением — и лучиком надежды. Его не было очень долго, целую вечность. Вернувшись, он снова присел на край стола.

— Затопек, там, внизу, есть пустая камера. Я собираюсь посадить тебя туда. Там очень грязно. Там воняет. Те, кто сидели там до тебя, испражнялись, потели; их рвало. Но это рай по сравнению с тем, что происходит с ворами, когда они попадают в тюрьму… Я посажу тебя в камеру, Затопек, чтобы ты обо всем хорошенько подумал. Я хочу, чтобы ты, сидя там, представил себе, каково будет провести вот так весь остаток жизни. Только будет еще хуже. Среди других воров, убийц, рецидивистов, насильников и прочей швали. Которые готовы перерезать тебе глотку за пятьдесят центов. Которые считают, что молодой парень вроде тебя — то, что надо, чтобы… целоваться, если ты понимаешь, куда я клоню.

Я не понял, но тем не менее энергично закивал.

— Я только что звонил в магазин. Управляющий говорит, что у них очень много воруют. Все сотрудники магазина требуют, чтобы я примерно наказал тебя. Они собираются прийти в суд и в присутствии твоей рыдающей матери рассказать о твоих злодеяниях, чтобы остальным было неповадно у них воровать. Они хотят, чтобы о тебе написали в «Клерксдорп рекорд», чтобы от тебя отвернулась нормальная южноафриканская молодежь. Ты меня понимаешь?

Говорить я не мог; слушая его, я лишь механически кивал.

— Затопек, я с ними не согласился. Сказал: я уверен в том, что ты украл в первый раз, потому что я — возможно, по своей наивности — поверил тебе. Я просил их снять обвинения, потому что мальчик, который любит Луи Ламура, не может быть насквозь прогнившим. Они ответили, что я напрасно трачу время, потому что человек, который украл однажды, обязательно украдет еще раз. Но я их все-таки переубедил.

— Правда?

— Мы с руководством магазина заключили сделку. Я посажу тебя в камеру до половины пятого, потому что ты все-таки мелкий воришка. А потом я отвезу тебя к кино, и ты скажешь маме, что фильм тебе понравился, потому что ни к чему разбивать ей сердце. Она-то ничего не крала.

— Да, сэр.

— Но если ты украдешь еще раз, Затопек, я тебя поймаю и устрою такую взбучку, что ты потом долго не сможешь сидеть, и засажу к парням, которые выдавят тебе глаза, а потом отрежут яйца тупым ножом просто так, от скуки. Ты понял?

— Да, сэр.

— Затопек, каждый в жизни имеет право на один шанс. Не все его получают, но все заслуживают.

— Да, сэр.

— Используй свой шанс с толком.

— Да, сэр.