Эмиль Асадов - Золотой Крюк

— Молодец, Павел, — серьезно сказала Марина. — Дельно говоришь.

— Да вы в своем уме?! — вспылили Чеботарев. — А давайте лучше сразу построим из нашего бетона тюрьму, чтобы недалеко ходить было, когда нас поймают.

— У нас, к сожалению, нет другого выхода, — призналась Марина. — Мы давно прошли предел, когда пирамиду можно было закрыть относительно безболезненно. К сожалению, это особенность всех пирамид.

— Давайте уедем на Гавайи. — предложил испуганный Чеботарев.

— Ты же не хотел? — удивился Витек, а Марина покачала головой.

— Люди вроде Арцибульдера достанут нас даже из бермудского треугольника. Пропажу денег нам не простят, если только… если они не будут вложены во что-нибудь материальное. Так что купить завод — идея хорошая во всех отношениях.

— Нельзя, чтобы он знал, что покупаем мы, — продолжил тему Витек, который все время до этого старательно размышлял на словами юного компаньона. — Иначе он заподозрит неладное. Но мысль отличная. Надо к нему кого-нибудь подослать.

— Кого? Он нас всех уже видел.

— А вот его еще не видел, — задумчиво произнесла Марина, и взоры присутствующих обратились на самого Пашку. Тот зарделся от гордости.

— А что, я могу…

— Ему пятнадцать лет всего, — возмутился Сергей Степанович. — С каких это пор несовершеннолетним разрешили становиться владельцами заводов?

— Конечно, как миллионные суммы через комп прогонять, так можно, а как завод купить, так не доверяете? — обиделся вундеркинд — Если он за эстонца схлял, то я могу американцем прикинуться. Плевое дело. Я английский знаю.

— Неужели в наших школах все еще чему-то учат? — улыбнулась Марина.

— Неа, только курить… Просто в оргтехнике почти все инструкции на английском, пришлось поднатаскаться.

— Не получится, — отверг предложение Чеботарев. — насколько мне известно, по закону иностранцам намного труднее приобрести госсобственность, чем нашим. Бумаг нужно гору собрать. Где-нибудь да проколемся.

— Тогда давайте на моего отца все оформим. Я у него паспорт утащить могу. Мы с ним похожи. Подгримируете меня чуток — и все.

— А отец не рассердится? — наивно спросил Сергей Степанович. Пашка только рассмеялся.

— Ну вы представьте! Он у меня всю жизнь на хлебокомбинате работает, живет от зарплаты до соседа. Тут однажды прихожу я домой, и говорю: здравствуй, папа, я решил подарить тебе завод по производству железобетона — пользуйся на здоровье… Он мне только "спасибо" скажет!

— Надеюсь, — вздохнул Чеботарев. Похоже, других вариантов не было. — Только пока ему лучше ничего не знать…

— Ясное дело, — понимающе кивнул Пашка.

— Я, когда завод будет достроен, внедрю мысль огрести дополнительные деньги в голову малоуважаемого мною Льва Семеновича, — пообещала Марина. — У него при слове "доллар" шерсть дыбом встает, так что, я думаю, это может получиться.

Друзья похвалили Павла и решили завтра же открыть при "Золотом Крюке" дополнительный пункт приема ваучеров. Ими могли расплачиваться за их сертификаты люди, у которых деньги уже кончились, а жадность осталась и не давала им пользоваться уже начисленными дивидендами. И ваучеры потекли рекой, причем теперь совесть уже не так сильно мучила Чеботарева: все равно для подавляющего большинства населения им предстояло навсегда остаться бумажками, не имеющими с мечтами о хорошей жизни ничего общего.

— Знаете, Марина, у вас волчий аппетит. — Бородянский хитро щурился от света настольной лампы на его рабочем столе. Они сидели в его кабинете в тресте. На столике стояла откупоренная бутылка вина, их окутывал полумрак. Марина утопала в низком мягком кресле, и Бородянскому стоило сил не глазеть на ее ноги, прикрытые сверху кожаной мини-юбкой. — и вообще в вашем облике есть что-то от волчицы…

— Я буду считать это комплиментом, — холодно улыбнулась черноволосая красавица, пригубив бокал.

— Конечно. Как в такой милой головке могут рождаться такие идеи? Продать предприятие, которое вот-вот прекратит свое земное существование.

— Душа вашего завода переселится в сваи моста, который соединит Таллинн с Хельсинки, — пообещала Марина. — Меня же интересует не только духовное, но и материальное. Как насчет моей доли? Я, собственно, за ней и пришла.

— Разумеется. — Бородянский встал, прошел к столу, достал пакет и вернулся обратно. Марина протянула руку, но Бородянский не торопился разжимать пальцы.

— Помнится, мне причитается шампанское…

— Я надеюсь, вы не считаете меня дешевой шлюхой? — возмутилась Марина. — Наш проект еще не закончен.

"Ничего себе дешевой", — с неудовольствием подумал Бородянский. — "Пятьдесят тысяч зараз… Да за такие деньги кто угодно хоть к горилле в постель прыгнет".

— Хорошо. Какие новости в "Крюке"?

— Все идет по плану. Цеха построены почти все, многие, кстати, ангарным методом, чтобы потом было легко разобрать. Оборудование завезено. Думаю, к утилизации можно будет приступать недели через две.

— Хорошо. — Повторил Бородянский. Значит, рассуждал он, я затащу ее в постель через 2 недели. "Можно потерпеть. А отвертеться захочет — не получит остальных денег".

Марина в этот момент как раз оценивала на ощупь толщину конверта.

— Вам не кажется, что он слишком тонок?

— Полста штук. Как в прошлый раз.

— Через ваш трест пробежало уже около 3 миллионов долларов господина Жальгириса. То есть около полутора миллионов осело у вас, я правильно говорю? — Марина делала вид, что ей ничего не известно о дополнительной переделке сметы, осуществленной Бородянским. Об этом знал, естественно, Чеботарев, но Марина делала вид, что он перед ней не отчитывается. — Следовательно, я должна была получить 750 тысяч, а пока получила лишь 300 тысяч…

— Не беспокойся за свои деньги, Марина. Они у меня сохранятся надежней, чем в банке.

— Дело не в беспокойстве. Мне нужны мои деньги, и именно сейчас, потому что я планирую сама вложить их в акции якобы существующего завода.

— Для того, чтобы появились акции, завод надо приватизировать.

— А чем, по вашему, сейчас занимается Чеботарев? Вы меня поражаете, Лев Семенович. Неужели вы не разбираетесь в собственных подчиненных, пусть даже бывших? Неужели вы думаете, что Чеботарев со спокойной душой смирится с тем, что мы облапошили его со сметой? Да он уже сейчас исподволь готовит завод к приватизации!

— Пусть себе готовит, для приватизации нужно мое согласие. А я его давать не собираюсь.

— Святая наивность… Мои компаньоны планируют оценить завод примерно в 10 миллионов долларов, если не больше. Иначе зачем, по вашему, там строятся все новые и новые цеха? А оборот "Золотого Крюка" уже сейчас составляет около 4 миллионов долларов, и еженедельно растет. Распоряжаясь такими суммами, они найдут способ протащить через Комитет по имуществу все бумаги, даже если на них не будет вашей подписи. Им и Тщедушный поможет, он деньги тоже любит.