Уильям Монтальбано - Базилика

Большая часть толпы внизу видела вместо Треди лишь яркое белое пятно, но и этого оказалось достаточно. Паломники принялись громко аплодировать и размахивать транспарантами.

Папа был крупным мужчиной, разменявшим пятый десяток. У него было широкое лицо с перекрестьем из небольших шрамов над глазами. В зависимости от ракурса шрамы придавали ему довольно свирепый вид. И действительно, папа был человеком, привыкшим добиваться своего. У Треди были черные глаза, безраздельно властвовавшие на лице и подчинявшие себе всех, с кем он сталкивался. Глаза были его самой сильной чертой, не считая непоколебимой воли.

У всех пап властная наружность, но Треди обладал еще и добродушным обаянием, способным, казалось, уладить любые разногласия.

— Благослови Господь всех святых и всех людей Господа, — произнес папа в тонкий, как карандаш, микрофон.

К тому моменту Треди закончил чтение короткой молитвы «Ангелус», [5] «Ангел Господень» ( лат. Angelus Domini ) (Ангелус), католическая молитва, получившая название по первым словам. Произносится три раза в день: утром, в полдень и вечером. и даже рассерженный епископ был, похоже, удовлетворен и удалился вместе с остатками протестующей группы в поисках воскресного ленча.

Я тоже ушел, поскольку в тот день не чувствовал никакой угрозы, кроме как от собственных воспоминаний.

Какое мне до всего этого дело?

Главная причина, по которой я появился в Ватикане, заключалась в том, что я должен был всегда оставаться начеку на случай опасностей на той ухабистой дорожке, что привела Треди из Америки в собор Святого Петра. Какую-то часть этого пути мы прошли вместе. Я был с ним, когда разлетевшееся на осколки стекло оставило у него на лице эти шрамы. Новый папа знал, что такое «свистящая смерть».

Свет в Майами такой же необыкновенный и в своем роде уникальный, как в Риме; его прозрачность позволяла почувствовать пространство и ощутить волнение, позволявшее тем, кому хватит таланта, передать этот свет на холсте. Лучшее в Майами освещение бывает утром, как почти везде в тропиках. Солнце поднимается над горизонтом, цвета бледнеют, и жара вступает в свои права.

В то утро в аэропорту Майами Интернэшнл лучший свет постепенно рассеивался, становилось жарко. Серебристого цвета правительственный реактивный самолет, прокатившись по полю, резко остановился в секторе частной авиации гигантского аэропорта.

Небольшая толпа устремилась вперед, завидев быстро спускавшегося по трапу высокого человека в бело-голубой рубашке с открытым воротом и короткими рукавами. Четверо из встречавших были в облачении священников. Трое пришли в деловых костюмах. У большей части остальных в руках были фотоаппараты, поскольку появление Кокаинового кардинала всегда означало сенсацию.

Он обладал врожденным чувством времени, или, может, ему просто везло. Турбины еще вращались, постепенно затихая, а первый грузовик уже подъехал, вырулив из-за угла ближайшего ангара в сопровождении еще двух машин, следовавших сразу за ним. За минуту группа мужчин и женщин с автоматами в руках и аббревиатурой DEA [6] Drug Enforcement Administration ( DEA ), Администрация по контролю за применением законов о наркотиках в США. на спинах темно-синих рубашек окружила самолет, важно изображая из себя пехоту.

Наблюдая за происходящим с края толпы, я почти физически ощутил, как фотокамеры задрожали от волнения.

— Шоу-бизнес, — проворчал стоявший рядом со мной Том Слейд.

— Pero cono, que cojones , [7] Испанский аналог выражения «Ни хрена себе!». — сказал Педро Бенес, стоявший с другого боку. — Этот священник носится по Карибам словно пылесос, собирая столько дерьма, что кайфа хватило бы всем жителям нескольких крупных городов. Удивительно, почему он до сих пор жив. Как у него хватает духу появляться здесь? Cono .

Кокаиновый кардинал и начальник бригады DEA , старые союзники, мило беседовали, а агенты поднялись на борт и принялись по цепочке передавать друг другу черные пластиковые мешки, тщательно упакованные коробки и чемоданы. Вместе с грузом вынесли и белую гипсовую статую больше метра высотой. Сотрудники аккуратно складывали груз на бетонированную площадку, так, чтобы он эффектно смотрелся перед камерами.

— Еще раз хочу передать поздравления и протянуть руку помощи жителям Соединенных Штатов от братьев с Карибских островов, — произнес кардинал, забравшись на упаковочную клеть. — Перед вами кокаин. Не тонны кокаина, которые еще остаются за пределами этой площадки, но как минимум пятьдесят килограммов. Он был конфискован островитянами и их властями, чьи граждане заражены этой раковой опухолью и намерены бороться с ней. Мы говорим по-испански, по-английски, по-креольски и по-французски, у нас разные имена, но все мы молимся Господу и гордимся нашими странами, нашими культурами. Контрабандисты, продолжающие использовать Карибские острова как удобный перевалочный пункт для перелетов из Южной Америки, должны знать, что рискуют. Опасность — вот вызов, который бросают им добропорядочные граждане, не желающие терпеть преступников, распространяющих среди них эту отраву.

Из толпы послышался крик репортера:

— Это ваш четвертый приезд за полгода с… гм… грузом. Теперь вам удается быстрей его найти или просто его стало больше?

— Все больше и больше людей обращается к священникам и полиции, чтобы сообщить имеющиеся у них сведения или подозрения. Не проходит и дня без новых конфискаций благодаря прихожанам, которые обнаруживают оставленные контрабандистами тайники, или благодаря полиции, которая конфискует героин у самих контрабандистов.

— Это правосудие членов «комитета бдительности»? — спросила тележурналистка, сосредоточив больше внимания на камере, чем на кардинале.

— Ни в коем случае. Это коллективный протест всех порядочных людей этого полушария. Жители Карибов знают, как преподать урок преступникам в Южной Америке, которые производят кокаин, и американцам из трущоб и загородных клубов, которые его потребляют. Это подарок жителей Карибов всем вам.

Другой репортер спросил:

— А все это законно? Привозить все это в… чье это? Кого-нибудь посадили в тюрьму? Разве это не свидетельствует…

— Экстраординарные времена требуют таких же экстраординарных мер, — ответил кардинал. — Хочу напомнить вам о встрече глав карибских государств прошлой осенью…

У края толпы со скрежетом остановился старый коричневый седан. На нем вполне могла красоваться надпись «Правительство США», сделанная яркой розовой краской на двери водителя. Из машины вышел высокий чернокожий человек и подошел к нам.