Эрик Фраттини - Водный Лабиринт

Церковь праздновала день явления Богоматери, и громадная площадь Святого Петра была забита народом. Каждому хотелось получить благословение Папы.

Около пяти вечера понтифик вышел из Апостольского дворца для традиционного еженедельного общения с верующими. Все шло точно по расписанию. Тысячи людей скопились внутри овала колоннады Бернини: двести шестьдесят четыре колонны, увенчанные ста шестьюдесятью двумя изваяниями святых.

Ослепительно белый автомобиль с ватиканскими флажками на крыльях выехал из так называемых Бронзовых ворот. За ним следовали глава службы безопасности Ватикана, двое агентов службы в синих костюмах и два агента организации. Впереди вышагивали четверо швейцарских гвардейцев. Путь для «папамобиля» был выгорожен с помощью барьеров.

В пять часов восемнадцать минут прозвучал первый выстрел. Понтифик только что вернул родителям маленькую девочку, которую поднимал на руки. Он покачнулся и вцепился в поручень «папамобиля». Пуля попала ему в живот, серьезно повредив кишечник. Боль была невыносимой. Понтифик попытался зажать руками рану, из которой хлынула кровь.

Через несколько секунд последовал второй выстрел. Турок целился в грудь, но пуля таинственным образом попала в правую руку жертвы.

Ничего не понимающий водитель оглянулся и увидел, как один из агентов пригибал голову Папы, рухнувшего на заднее сиденье. По полу машины растеклась лужа крови. Охранники с криками старались вычислить стрелявшего, но его уже поглотила толпа.

Агджа с пистолетом в руке побежал к пропускному пункту. Кто-то ударил его по ногам, и турок упал. Это был итальянский полицейский, случайно оказавшийся на площади.

К Агдже тут же подбежали ватиканские охранники и агенты. Они порядком избили турка, а потом бросили в машину. В это время «папамобиль» на полной скорости промчался обратно к Бронзовым воротам, где понтифика пересадили в машину «скорой помощи». Под вопли верующих, расступившихся, чтобы дать дорогу, она понеслась в ближайшую клинику.

На десятом этаже, в хирургическом отделении, врачи разрезали на Папе белую сутану. Золотая медаль, покореженная пулей, и крест были залиты кровью. Именно медаль, как установили потом эксперты, не дала пуле попасть в грудь, изменив ее траекторию. Выстрел лишь оцарапал указательный палец правой руки.

Льенар бесстрастно наблюдал за происходящим из окна своего кабинета. Задвигались первые фигуры на большой шахматной доске. Если этот мужлан умрет на операционном столе, то Льенар сможет занять трон святого Петра. Он, как государственный секретарь, теперь распоряжался судьбами Святого престола.

Из задумчивости его вывел телефонный звонок.

— Ваше преосвященство, в Святого Отца только что стреляли.

— Все исполнилось, — сказал кардинал и повесил трубку.

После похорон Сабины Афдера вернулась домой. Ей надо было повидаться с Максом Кронауэром, который ждал ее там, и продолжить изыскания насчет книги. Ассали удалось откопать важные сведения в архиве.

— Когда выпишут Сэмпсона? — спросила она у сестры.

— Через день-другой он выйдет и сразу же полетит сюда. Я хотела отправиться в Аспен, но он сказал, что не надо этого делать.

— Ты же знаешь Сэма. Это стопроцентный немецкий швейцарец. Он не желает видеть, как ты рыдаешь у его постели.

— Наверное, ты права. Но я никогда не прощу тебе этого случая. Надеюсь, он нашел в Аспене то, из-за чего стоило рисковать жизнью.

— Если Сэма решили убить, значит, он отыскал что-то очень ценное дня меня и для тебя. Вчера я звонила ему в больницу, но он не стал ничего рассказывать до возвращения.

— Как таинственно.

— Может быть, это связано с нашим прошлым.

— Ты о чем?

— Ладно, пусть Сэм вернется и все нам выложит, — сказала Афдера и поцеловала сестру в затылок.

Вместе с Максом сестры направились в библиотеку. На столе были разложены документы и фотокарточки.

— Подойдите. Я вам кое-что покажу, — позвала Ассаль Афдеру и Макса. — Помнишь, сестричка, ты меня просила найти следы пребывания скандинавов в Венеции?

— Да. Что у тебя интересного?

— Я нашла свидетельство, хотя и косвенное. Причем случайно. Ты мне будешь благодарна по гроб жизни.

— Когда ты уже скажешь?

— Сядь и не нервничай. Я порылась в архиве. Кстати, мне сильно помогла Сильвия, тамошняя сотрудница. Сначала толку не было, но потом я нашла документ семнадцатого века. Там говорилось о странных надписях на одном из львов, стоящих у входа в арсенал. Я побежала туда, нашла льва, скопировала надпись на его спине…

— На каком она языке?

— Это рунические символы. Значит, один из северных языков. Я посидела в библиотеке и проследила судьбу этого льва. Сперва он охранял вход в Пирей. Сюда, как военный трофей, его привез Франческо Морозини в тысяча шестьсот девяносто втором году.

— Какое отношение этот лев имеет к тем самым варягам, охранявшим Фратенса? — вмешался Макс.

— Ты точь-в-точь как сестра. Подожди, и все узнаешь. В Пирее лев стоял с одиннадцатого века. Похоже, его установили варяги, служившие византийскому императору. Лев был для них символом могущества, твердости и верности. Возможно, один из ваших скандинавов оставил эту самую надпись.

— То есть скандинавские солдаты, служившие Людовику Французскому, нацарапали что-то на спине льва? — снова не удержался Кронауэр.

— Ну да. Но они не знали, что через несколько столетий лев окажется в Венеции. Скорее всего, они сделали это просто на память о своем заходе в Пирей.

— Каламатиано сказал, что Колаяни и Эоланд проследили путь наших крестоносцев до Пирея, а дальше след оборвался. Может быть, мы его нашли! — воскликнула Афдера.

— Зачем им так поступать? Если им велели охранять документ, то лучше было не обнаруживать себя, — заметил Макс.

— Например, на тот случай, если след документа потеряется, чтобы его можно было найти через много лет.

— Да, но мы пока не знаем, что там сказано. Может, это подсказка насчет того, где надо искать документ, а может, просто шутка пьяного норвежца, который отдыхал в Афинах.

— Нам нужна точная копия надписи, — сказал Афдера.

— Как мы ее добудем? Придем ночью и унесем скульптуру?

— Попросим разрешения у мэрии.

— Ага, они позволят нам прийти в арсенал, положить на спину льва лист бумаги и зарисовать руны.

— Можно сфотографировать каждую букву по отдельности. На это разрешения не требуется.

— Вот это хорошая идея, — одобрил Макс. — А что потом?

— Найдем человека, способного прочесть надпись. Я позвоню в университет Тель-Авива и в музей Рокфеллера в Иерусалиме. Там есть люди, способные нам помочь. Могу сделать это хоть сейчас, — предложила Афдера.