Деон Мейер - Остаться в живых

Когда все было кончено, Сензени посмотрел на старшего брата с презрением и даже с отвращением. Как будто отныне он становился старшим, принимал на себя ответственность за Лоуренса. Видимо, ему было стыдно, что у него такой брат.

В миссионерской школе Лоуренс обрел Бога. Он нашел в христианстве все, что почувствовал в тот день. Сензени же презрительно хмыкал: христианство — религия белых.

Лоуренс получил стипендию для продолжения учебы; мать поощряла его. Он выучился, женился и начал долгий апостольский путь среди собственного народа в долине реки Кат. Его брат выбрал для себя другую стезю. После смерти отца именно Сензени стал вождем. Его захватывали известия об освободительном движении на севере. Он без конца перечитывал речи Нельсона Манделы. Сензени стал апостолом другого рода — апостолом свободы.

А потом родился Тобела.

Бог создал мальчика с неким умыслом. По характеру Тобела больше всего походил на своего деда Мпайипели: он был прирожденным лидером, умел принимать решения, думать и вырабатывать свое суждение. Фигурой Тобела был похож на отца: такой же высокий, стройный. Он так же быстро носился по холмам Сискея. И лицом он тоже был похож на Лоуренса. В результате многие люди, включая родного отца Тобелы, ошибочно полагали, что по характеру он такой же миротворец.

Но Бог создал его не миротворцем, а воином. Он наделил его чертами предков — Пало, Рарабе, Нквика и Макома. Господь дал Тобеле Мпайипели сердце охотника.

В ранние годы их внешнее сходство всех обманывало. «Папочкин сынок», — говорили о Тобеле в детстве. Но мальчик вырос, и правда выплыла наружу. Его отец узнал обо всем первым, потому что он приходился Сензени братом. Он заранее почуял опасность и часто молил Бога о милосердии, потому что боялся за сына. Он окружил мальчика любовью и заботой, ему хотелось завернуть его в кокон родительской любви, но на то не было Господней воли. Слишком поздно Лоуренс понял, что так Господь его испытывает. Он проиграл. Мудрость и сострадание не помогли; слишком сильная любовь к сыну ослепила его.

Беда началась с мелких домашних стычек. Дальше — больше; с годами пропасть между отцом и сыном расширялась.

С севера вернулся Сензени; дядя и племянник сразу потянулись друг к другу, почувствовав духовную близость. Они говорили на одном языке, они оба жаждали сражений, их головы и сердца отвергали путь мира и любви. Так Лоуренс Мпайипели потерял единственного сына.

— В 1976 году произошло восстание в Соуэто, — продолжал свой рассказ священник. — Тобеле тогда было четырнадцать лет. Сензени ночью явился за ним. Я запретил брату оказывать влияние на Тобелу, но он тайно пришел ночью, как вор, и увез мальчика. Потом позвонил и сказал, что привезет Тобелу домой, когда тот станет мужчиной. Он заставил мальчика пройти обряд инициации, а потом возил его с собой по всем местам, где лилась кровь народа коса. Он наполнил сердце племянника ненавистью. Их не было долго, три месяца, а когда они вернулись, я не узнал сына, а он не узнал меня. Два года мы жили как чужие. Он ходил собственными тропами, тихо и тайно, как будто терпел меня, и чего-то ждал.

В семьдесят девятом он уехал. Накануне вечером он пожелал мне спокойной ночи — так бывало редко, — а утром его комната оказалась пустой. Кровать не смята, из шкафа пропала кое-какая одежда. Пришел Сензени и заявил, что сын уехал на войну. В тот день произошел ужасный скандал. Мы говорили друг другу страшные слова. Я вышел из себя. Я страдал оттого, что оказался плохим отцом и брат украл у меня сына. Я обращал свои упреки к Сензени, но на самом деле гневался на Бога. Господь позволил сыну покинуть меня. Он разбил многие семьи в нашей стране… Он создал меня миролюбивым человеком, полным любви, назначил меня пастырем, а потом пустил в мою овчарню волка, дабы проверить мою стойкость… И этого я не мог понять.

Только позже я понял, что так Он меня испытывал. Так Господь намеревался унизить меня, освободить от иллюзии, что я святее других, показать, что и я — простой смертный и мои ноги в глине. Но тогда было уже поздно спасать сына, поздно возвращать его домой. Иногда до нас доходили какие-то вести о Тобеле. Кое-что нам передавал Сензени; он рассказывал, что Тобела здоров, что его хвалят, что даже послали его в чужие земли — учиться сражаться за родину.

Однажды вечером кто-то бросил в наш почтовый ящик записку. Сензени арестовала полиция безопасности. Его увезли в Грэмстаун. Восемь дней его избивали, пока не забили до смерти, а потом бросили труп, как мусор, у дороги. Больше я не слышал о сыне.

За рекой Тау дорога кончала петлять, и мысли Тобелы впервые за все время отвлеклись от мотоцикла. Он оценивал свое положение. Бензин на исходе, значит, в Лайнсбурге придется заправиться. Потом предстоит проехать еще двести километров по пустыне Кару до города Бофорт-Уэст. Там шоссе широкое и прямое. Днем там невозможно жарко, а ночью лютый холод. Он рассчитывал добраться туда около полуночи.

От Бофорт-Уэста до Блумфонтейна еще пятьсот или пятьсот пятьдесят километров. Вряд ли он успеет проделать весь путь до рассвета.

В Блумфонтейне можно отдохнуть: поехать в пригород, населенный чернокожими, и отоспаться.

Оставался главный вопрос: насколько роковой оказалась его ошибка? Забыл включить сигнализацию… Если же все не так страшно, у него фора до восьми-девяти часов утра, когда найдут его записку. Они наверняка угадают, по какому пути он отправился.

Но если они уже в курсе…

Тобела отлично знал правила игры. Охотник и добыча часто меняются местами. Кроме того, он мог предположить ход их мыслей. Наверняка они решат, что он выберет кратчайший и удобнейший путь, и постараются перекрыть дорогу. Они бросят главные силы на дорогу № 1. Конечно, есть обходные пути, но перекрыть их все попросту невозможно.

Итак, если они уже все знают, то бросят главные силы на трассу № 1. Вот почему ему необходимо воспользоваться темнотой и тем, что пока он их опережает.

Впереди расстилалась темная лента шоссе. Он прибавил газу. Стрелка на спидометре качнулась вправо и стала стремительно приближаться к отметке сто пятьдесят. Он обшаривал глазами дорогу, освещенную лишь светом его фар. Интересно, с какой скоростью можно безопасно гнать ночью?

Когда он преодолел следующий подъем, перед ним открылась долина, и мотоцикл помчался на скорости сто шестьдесят километров в час. Впереди, вдалеке, мигнули красно-синие огни проблескового маячка патрульной машины.

Он ударил по тормозам, мотоцикл резко остановился посреди дороги. Оставалось сделать еще кое-что — что же? Свет, выключить свет! Он нажал нужную кнопку. Темнота ослепила его.

Репортер криминального отдела «Кейп таймс» еще не понимала, что этот звонок резко изменит ее жизнь.