Тесс Герритсен - Свидетель

– И название подобрали подходящее, – заметил Мило.

Олли нахмурился:

– Что?

– Цербер. Трехголовый пес Гадеса. – Мило покачал головой. – Страж умерших.

Мило ушел наверх, Кэти наконец уснула, и только тогда Виктор поделился с Олли своей тревогой. Тревога эта не давала ему покоя с той минуты, когда они пришли в дом Мило. Каждый раз, когда он смотрел на Кэти, слышал ее голос, вдыхал запах ее волос, мысли перескакивали на страшные последствия возможной реализации проекта «Цербер». И вот теперь, в самый глухой час ночи, когда, казалось, спал весь мир, кроме него и Олли, Виктор принял решение.

– Хочу попросить тебя об одолжении.

Олли посмотрел на него через обеденный стол

и пододвинул уже четвертую чашку горячего, дымящегося кофе.

– Что за одолжение?

– Это касается Кэти.

Олли посмотрел на уснувшую в гостиной, прямо на полу, женщину. Маленькая, свернувшаяся калачиком под одеялом, она выглядела совершенно беззащитной.

– Кэти – хороший человек, Герш.

– Знаю.

– У тебя ведь так никого и не было после Лили?

Виктор покачал головой:

– Наверное, я не был готов к новой встрече. Да и других дел хватало…

Олли улыбнулся:

– Причины можно найти всегда. Уж я-то знаю. Ладно, Герш, какие у тебя планы?

– За этим я к тебе и обращаюсь. Оставаться со мной сейчас небезопасно. Кэти может пострадать.

– Черт возьми, – рассмеялся Олли, – ты и сам можешь пострадать.

– Я несу за нее ответственность. Если с Кэти что-то случится… я себе не прощу… – Он выдохнул, потер покрасневшие глаза. – В любом случае будет лучше, если она уйдет.

– Уйдет? Куда?

– У нее есть муж. Бывший. Он отправляется на несколько месяцев в Мексику – работать. Думаю, с ним ей было бы спокойнее.

– Отправляешь женщину к бывшему супругу?

– Я с ним знаком. Он, конечно, полное ничтожество, но Кэти, по крайней мере, не будет одна.

– А она согласна?

– Еще не спрашивал.

– Может, стоит?

– Я хочу сделать так, чтобы других вариантов у нее не оставалось.

– А если все-таки не согласится?

– Послушай, у меня нет настроения ни спорить, ни доказывать. Ясно? Я делаю это ради ее же блага.

Олли снял очки, протер стекла уголком скатерти, снова надел.

– Извини, Герш, что так говорю, но на твоем месте я бы держал ее поближе к себе и сам бы за ней присматривал.

– Присматривал? Зачем? Чтобы видеть, как ее убьют у меня на глазах? – Виктор покачал головой. – Нет, мне и одной Лили хватит. Не хочу терять еще и Кэти.

Олли недолго подумал, потом кивнул:

– Ладно. Что мне нужно сделать?

– Я хочу, чтобы завтра ты отвез Кэти в аэропорт. Купи ей билет в Мехико. Пусть воспользуется твоим именем. Миссис Возняк. Убедись, что она поднялась на борт, и подожди до отлета. Я расплачусь с тобой, когда смогу.

– А если она откажется лететь? Затащить в самолет силой?

– Действуй по обстоятельствам, Олли. Я на тебя рассчитываю.

Олли вздохнул:

– Ладно. Думаю, что справлюсь. Завтра позвоню на работу, скажу, что заболел. – Он посмотрел на Виктора. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

«Я тоже надеюсь», – подумал Виктор.

Олли поднялся, собрал фотографии, положил в конверт.

– Вернусь утром. Потом покажу две последние фотографии Баху. Может быть, он сможет разобраться, что это за решетки.

– Да уж, в электронике для него секретов нет.

Они вместе подошли к двери, остановились, посмотрели друг на друга – старые приятели, поседевшие и, как надеялся Виктор, поумневшие за то время, что не виделись.

– Нанесем удар по системе.

– Слышу голос старого стэнфордского радикала.

– Давно это было. – Олли ухмыльнулся и похлопал Виктора по спине. – Но мы ведь еще кое на что способны, а? Повоюем, Герш. Пока, увидимся утром.

Олли шагнул в темноту, и Виктор помахал ему на прощание. Потом закрыл дверь и выключил свет.

Вернувшись в гостиную, он сел рядом с Кэти и пару минут смотрел на спящую. Пробивающийся через стекло свет фонаря падал на ее спутанные волосы. Заурядная, так она сказала о себе. Возможно, если б он просто встретил ее на улице, то и сам подумал бы так же. Но они встретились в дождливую ночь на ночной дороге в Гарбервиль, и после той встречи ему и в голову не пришло бы назвать ее заурядной. Мягкостью, добротой, отзывчивостью Кэти напоминала Лили.

Но пожалуй, и только.

Они с Лили любили друг друга и всегда оставались добрыми друзьями, но при этом она оставалась удивительно бесстрастной, целомудренной, словно непорочный дух, заключенный в человеческом теле. Это тело доставляло ей массу неудобств. Лили как будто смущалась его: раздевалась в темноте, занималась любовью – в тех редких случаях, когда такое случалось, – тоже в темноте. А потом болезнь отняла у нее остатки желания.

Глядя на спящую Кэти, он поймал себя на том, что пытается представить, какие страсти и желания дремлют в этом скрытом под одеялом теле.

Впрочем, теперь это уже не важно, напомнил себе Виктор. Завтра он отошлет ее в Мексику. Избавится. Так нужно. Когда она рядом, сосредоточиться невозможно, а ему необходимо привести в порядок мысли и заняться наконец делом: разоблачить «Виратек». Джерри Мартиник рассчитывал на него. Тысячи потенциальных жертв рассчитывают на него. Он – ученый, человек, гордящийся своей способностью рассуждать логически. А то обстоятельство, что его тянет к этой женщине, не имеет ровным счетом никакого значения. Тем более при нынешнем раскладе.

Это говорил в нем ученый.

Устранив наконец проблему, он решил немного отдохнуть и, сбросив туфли, растянулся рядом с ней. Одеяло оказалось достаточно широким, и его вполне хватило на двоих. Забравшись под него, Виктор несколько секунд лежал неподвижно, не прикасаясь к ней, словно боясь забрать чуточку ее тепла.

Кэти всхлипнула во сне и повернулась к нему; легкая прядь шелковистых волос упала ему на лицо.

Ну как тут устоишь! Обреченно вздохнув, он обнял ее, а она тут же прижалась к нему. Их последняя ночь вместе. А раз так, то почему бы не провести ее в тепле объятий.

Так, обнимая ее, Виктор и уснул.

За ночь он проснулся только однажды. Ему приснилась Лили. Они гуляли по саду с белыми цветами. Она молчала и только смотрела на него с глубокой, невыразимой печалью, словно говоря: «Я здесь, Виктор. Я вернулась к тебе. Почему ты не счастлив?» Он не смог ответить – просто обнял и прижал к себе.

Проснувшись среди ночи, он обнаружил, что обнимает Кэти.

Моментально переполнившая сердце радость согрела самые темные уголки души. Это нахлынувшее вдруг половодьем счастье застигло его врасплох и всколыхнуло чувство вины. Но радость была недолгой. Он вспомнил, что сегодня она улетает.

«Кэти, Кэти. Как же ты все усложнила».

Виктор повернулся на бок, мысленно возводя между ними стену, и попытался сосредоточиться на прерванном сне. Так, что же там случилось? Они с Лили гуляли по саду. Лили… Странно, но ему никак не удавалось представить ее лицо. Он помнил, что у нее были карие глаза и вьющиеся черные волосы. Да ведь они были женаты целых десять лет – он должен помнить ее лицо.