Ричард Хайнс - Хамелеон

Уэст-Сайд, Манхэттен

Джонстон разыскал Бориса Пожарнова довольно быстро. Он обнаружил его в Нью-Йорке, в частном проекционном зале, расположенном в Уэст-Сайде. Бывший сотрудник КГБ растянулся в мягком плюшевом кресле, из его рта торчала огромная кубинская сигара. Дым серо-голубыми спиралями кружился в одиноком потоке мерцающего света, рассекающем темное помещение. Где-то сзади жужжал кинопроектор, но господствовали здесь томные стоны. Пожарнов отрешенно смотрел на экран, на котором мужчина и женщина, или два мужчины, или две женщины, определить точно было трудно, совокуплялись в самых различных позах.

Пожарнов даже не пытался скрыть свое безразличие, выпустил струйку дыма, увеличивая и без того большое облако над головой, обернулся и спросил в темноту:

— Что скажете?

Джонстон подался вперед.

— Очень… возбуждает.

— Грязь, — проворчал Пожарнов, и где-то сзади тихо рассмеялся невидимый мужчина. — Но грязь хорошо продается, так? По крайней мере, на Украине.

Он повернулся к Джонстону и сосредоточил на нем взгляд, говоривший совсем о другом.

— Банк выступает гарантом всех ваших убытков.

Пожарнов снова перевел взгляд на экран.

— Надеюсь. Мы вложили тридцать пять миллионов долларов, и я хочу получить их назад немедленно.

— Возникла одна проблема. Не хотелось бы заострять на ней ваше внимание, но это грязные деньги. — Джонстон запнулся. — Конечно, наш банк их взял, но вот если вернуть их обратно, то кое-кто обратит на это внимание и сложности возникнут на разных уровнях. Однако…

— Вы хотите сказать, что расследование поставит наши деньги под угрозу? — прервал его Пожарнов.

— Возможно, поставит, — запинаясь, пробормотал Джонстон. — Боюсь, что если дело получит огласку, то опасность будет исходить как от Комиссии по ценным бумагам, так и со стороны банка. Банк пока не знает о переводе этой суммы, поэтому убытки по сделке создают серьезные осложнения. Британская торговая компания будет подвергнута самому пристальному изучению со стороны совета директоров. К несчастью, она не выдержит подобного внимания, и тогда мы можем оказаться в очень затруднительном положении.

Пожарнов откликнулся незамедлительно, даже не пытаясь скрыть свою ярость.

— Как вы посмели так поступить с моими деньгами? — заорал он, хватая Джонстона за грудки.

Тот в ужасе отпрянул назад. Пожарнов его отпустил, но чья-то рука скользнула по плечу Эрнста, и он подпрыгнул от неожиданности. Какой-то совершенно невидимый человек скрывался в темноте.

— В таком случае все нужно остановить, — ледяным тоном продолжал Пожарнов. — Мы не можем допустить подобного пристального расследования. Необходимо убрать все препятствия, которые могут помешать нам получить свои деньги. Это ваша обязанность.

Его решительность не вызывала сомнений.

Джонстону пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем он смог ответить.

Наконец Эрнст пересилил себя и осмелился заговорить:

— Есть еще одна сторона дела. Наши убытки превысили те тридцать пять миллионов долларов, которые мы положили на маржинальный счет в банк. От нас хотят получить дополнительно еще четыре миллиона девятьсот тысяч долларов в течение ближайших двадцати четырех часов.

Пожарнов уставился на него, не в силах поверить своим ушам. Его гнев был буквально осязаемым.

— Об этом не может быть и речи! — воскликнул он.

Его глаза, выпученные от ярости, казалось, были готовы вот-вот лопнуть.

— Это просто недопустимо!

Невидимый мужчина подался вперед и спросил негромко, но отчетливо, с протяжным американским акцентом:

— Может, нам удастся представить перевод как что-то другое?

Джонстон помолчал, а потом пробормотал как-то бессильно:

— Я тут ничем не могу помочь.

Его слова повисли в темноте.

Невидимый человек спокойно продолжал:

— Нам нужен отвлекающий ход. Козел отпущения, на которого можно будет все свалить.

Джонстон трусливо съежился.

— Я сделаю все, что в моих силах, но это же должно было быть рутинное отмывание.

Пожарнов откликнулся без промедления.

— В нашем деле, мистер Джонстон, не бывает ничего рутинного, — бросил он. — Вы должны были знать об этом.

Когда Эрнст наконец заговорил, его слова посыпались слишком быстро, натыкаясь друг на друга:

— Да, я как раз хочу вам помочь, но вы должны понять, каково мое положение в банке. Если хотя бы повеет скандалом, то со мной все будет кончено. Тогда я уже ничем не смогу вам помочь. Вызволить ваши деньги станет еще труднее.

Его растерянность привела Пожарнова в бешенство.

Джонстон чувствовал совсем рядом теплое дыхание невидимого человека. У него на затылке волосы встали дыбом.

— Что ж, будем надеяться на то, что никаким скандалом не повеет. Как я уже говорил, нам нужен козел отпущения.

Джонстон обернулся на голос, но так и не смог разглядеть в темноте черты этого человека.

— Может быть, мы сможем представить все как еще один скандал с зарвавшимся маклером, — запинаясь, выдавил он. — Может быть, нам удастся сделать упор на несогласованные убытки. Если банк выяснит, что мы действовали в нарушение постановлений КЦБ, то никто не захочет привлекать внимание к случившемуся. Нарушение сыграет нам на руку, поскольку огласка будет стоить банку лицензии. — Он помолчал, сосредоточенно размышляя. — Если мы переведем весь огонь на кого-то другого, тогда вряд ли кому-нибудь захочется копаться в этом дальше и вы получите свои деньги. Это наш единственный выход.

Мужчины внимательно слушали его.

Наконец Пожарнов кивнул.

— Пожалуй, это то, что нам нужно. У вас есть кто-нибудь на примете?

Джонстон не колебался ни мгновения.

— Есть.

Пожарнов выпустил в него струю ядовитого дыма.

— Ну и как же нам завалить этого козла отпущения?

Невидимый человек рассмеялся.

— Мы же в Америке. Достаточно будет просто показать его по телевизору.

Пожарнов уставился на него сквозь темноту.

— Надо сделать все как можно быстрее, чтобы он рухнул и больше не смог подняться.

Последовала небольшая пауза, после чего он резко добавил:

— Есть еще кто-нибудь, кто может вывести следствие на нас?

Джонстон замялся.

— Есть еще один человек. Только один.

Уолл-стрит, Манхэттен

Джон становился все более рассеянным, и окружающие начали замечать, что он никак не может сосредоточиться. Среди маклеров трудно было сохранить что-либо в секрете. Люди, присутствующие в операционном зале, заподозрили, что происходят какие-то серьезные неприятности.

Поэтому Джон нисколько не удивился, когда к нему подошел Том Эдвардс, тридцатидвухлетний выпускник Гарвардского университета, его соперник. Совсем недавно Эдвардс получил повышение, был назначен главой отдела производных ценных бумаг. [21] Производные ценные бумаги — производные финансовые инструменты (например, опционы или фьючерсы, цены на которые зависят от цен базовых активов на наличных рынках). В своих отделах оба достигли потолка, возможности дальнейшего роста для них сильно ограничились. Тот и другой считались потенциальными кандидатами в директора. Если бы открылась вакансия, то Джон и Том вступили бы в борьбу за нее. Каждый из них при этом давил бы на свои рычаги. В подобных ситуациях проигравший нередко упускает не только желанную должность, но и свою репутацию.