Джеймс Холл - Под покровом дня

Короткий полет, глухой звук удара, брызги стекла, сильный толчок в грудь. Теплая вода озера Сюрприз хлынула в салон. И он потерял сознание.

Когда юноша очнулся, то услышал отдаленный вой сирен. Вода доходила ему до плеч. Грудь болела, под ребрами жгло. Он выбрался через окно, с трудом обогнул машину, чтобы посмотреть, что стало с толстяком. Острый кусок стекла воткнулся мужчине в горло, его голова запрокинулась на спинку сиденья. Из раны текла густая кровь. Если он еще и не был мертв, то уже готов был отдать Богу душу.

Юноша снова добрался до водительской двери, нагнулся, перетащил толстяка с безвольно болтающейся головой через сиденье и втиснул его за руль. Потом где вплавь, где вброд, преодолел двести-триста метров через озеро Сюрприз, выбрался на берег у мангровых деревьев и спрятался в них. Он вымок, у него все болело, но он чувствовал каждую часть своего тела и был в полном сознании.

Он просмотрел весь спектакль до конца: ничего драматичного. Подумаешь, еще один пьянчуга не справился с управлением. Прибывшие люди работали, пытаясь восстановить ход событий. Возникла техническая проблема с лебедкой: трос оказался слишком длинным. Полицейские выбрались из воды вместе с санитарами. Никто не искал пассажира.

Наконец, где-то за час до рассвета, всё закончилось. Люди уехали. Озеро Сюрприз было спокойным. Из маслянисто-черного оно превратилось в серое, потом позеленело. Вставший ни свет ни заря рыбак приплыл на своей лодке и стал забрасывать удочки в тени у берега на расстоянии около полутора километров от юноши.

Юноша пробрался сквозь густые заросли мангровых деревьев и вышел к шоссе. Он тяжело дышал, его руки тряслись. Рубашка промокла от крови. До его дома было меньше пяти километров, но ему понадобилось два часа, чтобы преодолеть это расстояние.

Торн смотрел, как она стояла по щиколотку в воде озера Сюрприз возле самого берега. Луна оставляла широкую серебристую дорожку на водной глади, а легкий ветерок нагонял на нее рябь. Сара Райан стояла так уже несколько минут, любуясь пейзажем.

Не оборачиваясь, она спросила:

— Ну, так и в чем же заключается церемония?

— Нет никакой церемонии , — ответил Торн, — я просто тихонько здесь сижу.

— Ты не заходишь в воду? Вообще ничего не делаешь?

Торн вздохнул. Возможно, было ошибкой — брать ее с собой. Но она стремилась к этому с момента их знакомства — сколько уже? — почти год. Как только она узнала о его ритуале, она не оставляла эту тему. Намеки начались еще в июне. К первому июля она уже открыто говорила об этом. «Возьми меня с собой. Я не буду мешать. Я помогу тебе, буду делать то, что ты захочешь». И наконец он разрешил ей, своей любовнице, прийти сюда вместе с ним. Может быть, затем, чтобы все ей рассказать, раскрыть те тайники души, о которых не знала даже Кейт. Ему казалось, что они уже готовы к этому.

Но кто же предстал перед ним? Та, другая Сара. Сара — государственный защитник. Сара, ведущая перекрестный допрос полицейских, умеющая заставить заговорить самых неподатливых. Нетерпимая к вялому проявлению чувств. Оживленная и напористая. И то признание, которое он репетировал неделями, застыло в нем, так и не вылившись наружу.

Все еще ожидая ответа, Сара сказала:

— Что ж, пойду искупаюсь.

— Понимаешь, дело в том, что для меня это особенный день, единственный день в году. Это все равно, что отправиться на кладбище, положить цветы на могилу. Что-то в таком роде.

— Если всегда все держать в себе, то не стоит и жить, — откликнулась она. — Ты не слышал о том, что можно раскрыть душу и продолжать жить?

Она повернулась, и ее темные волосы заблестели в лунном свете.

— Я слышал об этом, — произнес Торн.

Сара покачала головой и сказала:

— А еще есть теория о том, что вода помогает достичь душевного равновесия. Нужно войти в воду и отдаться на волю волн.

Сара стащила с себя спортивные шорты цвета хаки. Нижнего белья на ней не было. Сбросив футболку, обнаженная, она купалась в лунном свете. Светила полная луна. До первой федеральной магистрали было метров двести. Машины грохотали по решетке водостока на мосту через Жюфиш Крик. Она позволила Торну полюбоваться своим силуэтом. Высокая, широкоплечая, с тонкими руками и ногами. С неловкой грацией в движениях, как модель, давно не выходившая на подиум.

— Берегись лимонных акул.

Торн почувствовал, как в нем поднимается волна желания.

— Пусть лучше они поберегутся.

Она помедлила еще немного у берега, глубоко вздохнула и скользнула в воды озера Сюрприз, в широкую полосу лунного света.

Торн наблюдал, как она плывет на спине. Ее груди прорезали гладкую водную поверхность. Волосы на лобке блестели. Возможно, она его дразнила. Хотела расшевелить легким плеском, медленно скользя по воде.

Торн повернулся на армейском одеяле, смахнул комара, жужжавшего возле самого уха. Средство против комаров уже не помогало. Он оторвался от сияния, исходившего от Сары Райан, и, следуя глазами за полосой света, бросил взгляд через залив, окаймленный мангровыми лесами, на запад, в сторону Мексики.

Смогла бы она так же беззаботно плавать, если б знала, сколько крови было пролито в этой воде? Торн содрогнулся, когда Сара в первый раз попробовала воду пальцем ноги, но промолчал. Сам он уже двадцать лет не мог заставить себя коснуться глади озера.

Вот уже двадцать лет он приезжал сюда пятого июля и сидел на берегу. Двадцать лет. Звучит как срок тюремного заключения. От двадцати до пожизненного. Наверное, такой приговор и ждал бы его, если б он сдался шерифу.

Возможно, ему следовало это сделать. Может быть, тогда он перестал бы испытывать чувство вины и сейчас, в возрасте тридцати девяти лет, вернулся бы обратно в мир, заплатив все долги. А так наказание превратилось в пожизненную пытку. Пытку, которой не видно конца.

Сара, лежа на спине, скользила по воде все дальше, у ее ног пенилась вода. Казалось, она хотела дать ему время поразмыслить, разобраться в себе. А может, она уловила скорбные отзвуки этого места. Голоса призраков. Квентина и Элизабет Торнов и некоего Далласа Джеймса. Толстого, пьяного, пахнущего блевотиной Далласа Джеймса.

Торн наблюдал за Сарой Райан. Сара все еще плыла на спине, вода пузырилась от ее спокойных, уверенных ритмичных движений. Она блестела как серебристая пена. Сара все дальше удалялась от берега в теплые воды залива, не спеша огибая то место, где все произошло.

Тридцать девять лет назад Квентин и Элизабет спешили домой на остров Ки-Ларго из Хоумстедской больницы. Торн появился на свет двадцать часов назад, и его нужно было привезти на острова Кис в течение четырех часов, чтобы по местному обычаю он официально считался конком. [6] Конками (от слова concha — ракушка) называют коренное население Флоридских и Багамских островов. Ранее так называли беднейшую часть белого населения, занимавшуюся главным образом сбором ракушек. Чтобы у мальчика были корни.