Джеймс Холл - Под покровом дня

Грейсон выглядел моложе, чем в тот вечер, когда выступал в начальной школе Ки-Ларго перед собравшимся сбродом. Ему было чуть за тридцать. Скорее всего он еще недостаточно пожил на этом свете, чтобы испытывать сентиментальные чувства к чему бы то ни было.

— Служба борьбы с насекомыми, — объявил Торн.

— Что?

— Служба борьбы с насекомыми, — сказал Торн. — «Пришлепни паразита».

— Ты ошибся дверью, морильщик.

— На самом деле я не собираюсь тут никого морить, — сказал Торн. — Я хотел бы побеседовать с вами. У нас есть один общий знакомый.

Грейсон взглянул на потемневшее небо, потом снова на Торна.

— Я слушаю, — сказал он.

— Его зовут Эймос Клей.

Торн наблюдал за его реакцией. Грейсон наклонил голову и пристально посмотрел на Торна. Его лицо ничего не выражало.

— Эймос Клей, — повторил он. — Ну, продолжай.

— Не здесь, — ответил Торн. — Я не собираюсь вас обманывать. Я на вашей стороне. Просто так получилось, что я наткнулся на кое-какую информацию, которая может быть вам полезна.

Грейсон еще секунду колебался, затем отступил назад и жестом пригласил Торна внутрь.

Торн шагнул в комнату и подождал, пока Грейсон закроет дверь. Торн разглядывал обстановку. Стены покрыты грубой лепниной, в углу — камин из необожженного кирпича. На каминной полке выставлен белоснежный череп какого-то животного с длинными рогами. Строгая мебель, обитая темной кожей с каким-то сложным узором. Коллекция кактусов в глиняных горшках.

В одном углу комнаты стояла кадка с огромным кустом перекати-поле. В венецианском окне, которое Торн видел с балкона, был витраж, изображающий сцену из жизни Дикого Запада. Сквозь него просвечивало здание «Сэндпайпер Бэй Клаба», за которым виднелась Атлантика. Группа апачей атаковала какие-то повозки. Поселенцы прятались за колесами составленных в круг повозок, стреляя из своих ружей по дикарям, лошади которых вставали на дыбы. Снаружи, за окном, с криками носились чайки. Кто-то на пляже кормил их хлебом.

— Скучаете по Техасу? — спросил Торн.

— Я из Филадельфии.

Торн уселся в одно из кожаных кресел с жесткой спинкой. Грейсон стоял, засунув большие пальцы в петли пояса своих джинсов.

— Ты назвал имя, — напомнил Грейсон.

Торн сказал:

— Я хотел, чтобы вы знали. Думаю, вам нужно об этом знать, ведь я слышал ваши выступления на собраниях.

— Кто ты такой?

Торн уселся поудобнее в мексиканском кресле. Скрестил ноги.

— Я тот, — сказал он, — кому приходится работать в чужих домах, и кто слышит вещи, не предназначенные для его ушей.

— Ты назвал имя, — сказал Грейсон. — Я заинтригован.

— Я, как и все, хочу, чтобы «Порт Аламанда» был построен, — произнес Торн. — Знаете, почему?

Грейсон нахмурился.

Торн, продолжая ходить вокруг да около, сказал:

— Здесь появится целая толпа янки, разъезжающих на лимузинах, которые будут жить среди мангровых деревьев. Первое, что они сделают — заплатят кому-нибудь, чтобы избавиться от пальмовых жуков. Там, в Миннесоте, у них есть тараканы, но они понятия не имеют об этих гигантах. Эти насекомые, когда вы пытаетесь их прихлопнуть, летят вам прямо в лицо. Когда вы пытаетесь раздавить их ботинком, это все равно, что наступить на карамель в шоколаде. Они прилипают к подошве, к полу. Должен сказать, это чертовски противно.

— Послушай, у меня масса свободного времени. По субботам я обычно приглашаю морильщиков, чтобы выслушать историю всей их жизни. — Лицо Грейсона чуть порозовело. Он наклонился в сторону Торна, все еще сохраняя дистанцию. — Не спеши, ничего не пропускай. Понимаешь, о чем я толкую?

— Этот человек, имя которого я назвал, мистер Клей, — произнес Торн. — Насколько я понимаю, до недавнего времени он собирался продать свое тараканье ранчо женщине по имени Кейт Труман. Это имя о чем-то вам говорит?

— Да, — ответил Грейсон.

— Ну, так вот, теперь она мертва, как вы, наверное, знаете. Я сам только вчера об этом узнал. Я был в это время на кухне Эймоса Клея, в этом почти развалившемся старом доме. И именно там я услышал еще кое-что, чем вы, возможно, заинтересуетесь.

Грейсон смотрел на него как сквозь дым.

— В игру вступает еще один человек. Будем называть его родственником покойной. Насколько я слышал, этот парень собирается устроить там комариную плантацию. Он фанатичный любитель зверушек, этот парень, почище Кейт Труман. Из тех, чей девиз — «Пускай олени и антилопы резвятся на свободе».

— О господи, — сказал Грейсон. Он прищурился, глядя на Торна. — Да кто ты в конце концов, такой?

— Я морильщик. Я слышу много всякой всячины. Не люблю сплетничать, но некоторые вещи, которые я слышу, приводят меня в ярость.

— Не стоит скрывать некоторые вещи, если они приводят тебя в ярость, — сказал Грейсон. — Так и язву желудка получить недолго. Понимаешь, о чем я?

— Да, — ответил Торн. — Иногда становится трудно жить, нося их в себе. Если ты не можешь с кем-нибудь поделиться.

Грейсон продолжал:

— В наши дни трудно найти благодарного слушателя. Поэтому-то папа римский и преуспевает.

— Но у людей есть свои потребности, — сказал Торн. — Некоторые готовы говорить часами, совершенно бесплатно, и им трудно заткнуть рот.

— Грейсон оборвал частичку сухой кожи с губы, изучая Торна еще некоторое время. Затем сходил в другую комнату и принес оттуда пачку новеньких купюр. Положил их рядом с собой.

Торн расслабился, осознав, что он может впарить этому умнику ядовитый плющ вместо туалетной бумаги, и сказал:

— Так вот, стою я, значит, на этой кухне, опрыскиваю тараканов Эймоса Клея, и слышу, как этот парень в соседней комнате говорит, что он собирается продолжить то, что начала Кейт, вступить в игру и купить эту землю. Парень по имени Торн. Сделка должна состояться до конца месяца, вечером тридцать первого.

— Послушай, — сказал Грейсон, протягивая Торну деньги, — ты ведь не стал бы обманывать меня, играть в глупые игры? Ты же не из этих любителей древесных крыс?

Торн возмутился:

— Вы шутите? Мне платят за то, чтобы я избавлял людей от подобных тварей. Чем больше здесь янки, тем мне лучше.

Грейсон посмотрел через свое ковбойское окно на грузовое судно, огибающее рифы.

— Понимаешь, тут поневоле станешь параноиком. Начинаешь думать, что все ополчились против тебя. Семь дней в неделю меня выставляют каким-то злодеем. Я тот, кто захватывает вашу землю, убивает ваших животных.

— Вы не похожи на злодея, — сказал Торн. Потом он улыбнулся и добавил. — Но если приходится каждый день смотреть на паразитов, как мне, возможно, моему мнению нельзя доверять.

Грейсон неуверенно улыбнулся и сказал:

— Все, что я слышу от этих людей — это то, что я в одиночку разрушаю Кис. Они живут здесь, всю свою жизнь наслаждаясь солнечным светом, вдыхая морской бриз, смешивая коктейли с ромом, а когда кто-нибудь появляется и говорит: «Ребята, мне это нравится, и я знаю кое-кого, кому это тоже понравится», — они объединяются в небольшие армии, приходят сюда и заявляют, что любят эту древесную крысу или ту бабочку, и что больше никто не имеет права здесь жить, потому что бабочка вдруг становится важнее, чем люди. Они заколачивают дверь гвоздями.