Сара Рейн - Темное разделение

Но он не был ни тем, ни другим, и он уж точно не был бродягой. Что же касается злодейских сюжетов, то он скорее был их автором, и, имея теоретическое представление об аскетизме, он никогда, насколько я знаю, не практиковал его.

Любимец компании Блумсбери. Молодой человек, которого восхваляли, которому подражали и завидовали. Поклонники говорили, что его проза написана железной ручкой с алмазным пером, а враги — что в его работах не было ничего, кроме эксцентричных, мерцающих, как пламя свечи, переживаний затуманенного мечтами разума.

Какой бы ни была правда, сегодня он был самим собой. Писатель, частная школа Винчестера и Оксфорд. Сумасшедший, любовник и поэт. И его фантазии совсем не были эксцентричными, и никогда они не были вызваны наркотиками — они всегда были с ним, они были такой же частью его, как форма глаз или то, как росли волосы. И было время, когда он завел меня в эти фантазии, и я ничего больше не хотела, только жить там.

Он никогда не был скромным и никогда не смог бы уйти незамеченным, в какой бы компании он ни был.

Филип Флери. Флой.

Я и подумать не могла, что он придет в церковь и будет слушать службу, спокойно и выдержанно, как любопытный кот, но он сделал именно это.

Я слегка кивнула ему в знак того, что узнала, и потом мы вышли наружу в сопровождении тихой музыки Генделя. Дождь, который должен был служить траурным фоном для службы, наконец пошел сильнее, потоками обрушиваясь со ставшего вдруг свинцовым неба, капая с деревьев и придавая церковному двору темный унылый вид, соответствующий описаниям грустно-мрачных романтиков. Острые могильные камни блестели под дождем, за исключением совсем старых, сильно поврежденных непогодой и покрытых мхом.

Постаралась снова сосредоточиться на близнецах, но в течение всего короткого процесса погребения я остро чувствовала близкое присутствие Флоя, который стоял неподалеку под одним из старых деревьев, с поднятым воротником, и дождь покрывал мелкими капельками его черные волосы.

Позже

Так странно убедиться в правоте старой пословицы о том, что, помогая кому-то в трудностях, забываешь о своих собственных.

Поминки, которые только что закончились, были наиболее гнетущим событием из всех виденных мною, несмотря на слегка чрезмерный энтузиазм и человеколюбие, наполняющие любое послепохоронное собрание. Тетки Эдварда стояли по углам и деловито кивали капорами, обсуждая возможные надписи на могильном камне. Кто-то предложил: «Они не умерли, они просто уснули», и, когда я сказала, что не могу представить себе более скверную надпись для могилы, они все посмотрели на меня в шоке, а потом с некоторым вежливым сожалением. Бедная Шарлотта, это такая трагедия для нее. Ничего удивительного, что перенесенное горе сказалось на ее умственных способностях.

Прошла на кухню, чтобы посмотреть, как миссис Тигг справляется (салат из омаров приняли вполне хорошо), когда услышала, как Мэйзи-Дэйзи тошнит в уборной внизу возле задней лестницы.

Виновник этого, конечно, — сын торговца рыбой, и, судя по всему, он никогда и не собирался жениться на ней. Бедная девушка, она пыталась рассказать свою печальную историю между приступами тошноты, рыданиями и извинениями: «Госпожа, пожалуйста, не говорите никому, особенно хозяину, он же такой строгий».

По-моему, самое печальное то, что бедное создание, похоже, даже не получило никакого удовольствия от процесса; я не уверена даже, что она вообще понимает, что вызвало зачатие. Скорее всего, это случилось ночью после того, как он проводил ее домой с церковного собрания, и она отдалась ему в чулане. (Все это было совершенно лишено романтики для них обоих. Девственность нужно отдавать в красивой комнате, после должного, но и не слишком настойчивого сопротивления, а не уступать в суматохе и беспорядке под звуки и запахи приготовления воскресного ростбифа.)

Все это увело мои мысли в другом направлении. Я буду решительно сопротивляться тому, чтобы Мэйзи выгнали на улицу под благочестивые разглагольствования Эдварда вперемежку с викторианским бахвальством типа: никогда больше не омрачай этот дом своим присутствием, избавь нас от лицезрения своего стыда, проститутка. Господи, ведь уже двадцатый век, и Мэйзи-Дэйзи не какая-нибудь жадная девка с улицы Пикадилли или одна из тех развязных девок, которые развлекают мужчин в курительной комнате на мужских вечеринках! Я бы поспорила, что про этик женщин Эдвард знает намного больше, чем говорит! Но поведение его собственной прислуги должно быть безукоризненным, конечно, и он так этого не оставит, чтобы применить на практике чопорную мораль и нравственность восьмидесятых и выбросить девушку на улицу.

Так что я попросила ее не волноваться, мы что-нибудь придумаем. Мне кажется, что лучше всего было бы поехать надолго к моей семье и забрать Мэйзи с собой. Эдвард говорил, что мне нужно отдохнуть, и почему бы не поехать куда-нибудь на несколько недель — на юг Франции или Германии, там очень хорошо в это время года, и поездку легко организовать. А Шропшир и Уэльс-Марш очень хороши в любое время года — даже сейчас, с покрытыми снегом лугами и безмолвными голыми деревьями — или Западная Эферна, глухое местечко, и даже мать Эдварда не сможет упрекнуть меня в том, что я ношусь.

Кстати говоря, за Западной Эферной есть место под названием Мортмэйн-хаус, где находится больница и сиротский приют и где девушки в положении Мэйзи могут спокойно родить в дружелюбной обстановке и потом оставить ребенка на попечение приюта.

Насколько я могу судить, до родов осталось четыре или пять месяцев, и будет довольно легко найти ей какую-нибудь временную работу на месте. Там большое сельскохозяйственное общество, и они всегда рады честным, старательным девушкам для работы на кухне и молочной ферме, а потом, по возвращении в Лондон, можно объяснить челяди, что она осталась работать в Шропшире. Я понимаю, что ей не по душе будет отказаться от ребенка, и я ей сочувствую, но вряд ли у нее есть другой выбор — она слишком молода, чтобы выдавать себя за вдову, и (это придется сказать) не настолько сметлива, чтобы убедительно врать про мужа, убитого при Мафекинге или Ледисмите [10] Мафекинг — город в Южной Африке, осаждаемый в англо-бурскую войну. Ледисмит — город в Южно-Африканской Республике. . Не уверена, что она вообще знает, где эти города находятся.

Итак, завтра утром я скажу Эдварду, что по его совету я еду в Западную Эферну на несколько недель, и Мэйзи едет со мной.

Вопрос: делаю ли я это для того, чтобы, сохранив жизнь ребенка Мэйзи и дав ей самой возможность начать новую жизнь, таким образом компенсировать несправедливость того, что произошло с Виолой и Соррел?