Ли Чайлд - Без следа (сокращ.)

— Я не понимаю.

— Вам придется еще раз вспомнить, что видел объектив фотоаппарата. Как можно точнее. Вы спросите зачем? Да затем, что Аль-Каида не собирается обнародовать этот снимок. Они выкрали его для того, чтобы он исчез без следа.

— Но почему?

— Да потому, что, каким бы компрометирующим он ни был лично для вас, в нем есть нечто такое, что еще опаснее для самого Усамы бен Ладена.

Сэнсом и Спрингфилд погрузились в воспоминания. Мыслями они перенеслись на двадцать пять лет назад.

— Я не помню, — сказал Сэнсом.

— Может, все дело в нас? — предположил Спрингфилд. — Возможно, встреча с американцами сегодня выглядит дурной кармой?

— Наоборот, — ответил я. — Для бен Ладена это отличный пиар. Его триумф на фоне простофиль, обмануть которых — милое дело. Должно быть что-то еще.

— Там был целый зоопарк. Дети, животные. Полный бедлам.

— Нет. Должно быть что-то такое, что его компрометирует.

— Я не помню. Прошло слишком много времени.

Сэнсом молчал. Наконец он тряхнул головой:

— Мне придется пойти на очень серьезный шаг.

— Знаю, — ответил я.

— Если этот снимок навредит ему больше, чем мне, я опубликую его.

— Нет, если этот снимок навредит ему хоть как-нибудь, вы его опубликуете. А затем соберете волю в кулак и взглянете в лицо возможным последствиям.

— Где он?

Я не ответил.

— Хорошо, — подытожил Сэнсом. — Я знаю столько же, сколько вы. Значит, я догадаюсь сам. Не так быстро, но догадаюсь. А это значит, что и Хоцы могут понять, где флешка. Возможно, она уже у них.

— Да, — сказал я. — Не исключено.

— И если их цель — уничтожить следы, может, мне проще махнуть рукой и позволить им это сделать?

— Если их цель — изъять фотографию у нас, значит, она — ценное оружие, которое может быть использовано против них.

Было видно, что Сэнсому нелегко решиться.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Идите и найдите их, прежде чем они доберутся до фотографии.

Но я не пошел. Не все сразу. Мне нужно было как следует все обдумать. И устранить кое-какие недостатки. На мне были резиновые башмаки и светлые брюки. И я был безоружен. Все это не вписывалось в мой план. Я собирался выйти в глухую ночь, одетый во все черное. В подходящей обуви. И со стволами.

Я посмотрел на Сэнсома:

— Вы сказали, что не можете активно помогать мне, так?

— Так, — ответил он.

Я перевел взгляд на Спрингфилда:

— Я собираюсь в магазин. Думаю, мне понадобятся черные брюки, черная футболка и черные ботинки. И черная ветровка — размера XXXL, чтобы сидела мешком. Что скажете?

— Нам все равно, — пожал плечами Спрингфилд. — Когда вы вернетесь, нас здесь уже не будет.

Я пошел в тот же магазин на Бродвее, где покупал рубашку перед рандеву с Элспет Сэнсом. Там я нашел все, кроме носков и обуви. Черные джинсы, черную футболку и черную ветровку на молнии, топорщившуюся на животе пузырем.

Идеально — если Спрингфилд понял намек.

Я переоделся в примерочной, выбросил старые вещи и заплатил продавцу пятьдесят девять долларов. После чего отправился в обувной. Там я взял пару черных ботинок — высоких, крепких и на шнурках — и пару черных носков. Еще около сотни баксов.

Вечер уже окутывал город темным покровом, когда я вернулся в гостиницу. Я поднялся в номер, сел на кровать и стал ждать.

Я ждал около четырех часов. Я думал, что жду Спрингфилда. Но оказалось, что ждал я Терезу Ли.

Ли постучала, когда до полуночи оставалось восемь минут. В руке у нее была черная спортивная сумка. Нейлон-баллистик. По тому, как сумка оттягивала ей руку, я сделал вывод, что внутри что-то тяжелое.

— Ты в порядке? — спросила Ли, ставя сумку на пол.

— А ты?

Она кивнула:

— Мы все снова на работе. Как будто ничего не произошло.

— Что в сумке?

— Понятия не имею. Какой-то мужчина доставил ее в участок.

— Спрингфилд?

— Нет, он назвался Браунингом. Он передал сумку мне, сказав, что ради предотвращения преступления я должна гарантировать, что она ни в коем случае не попадет к тебе.

— Но ты все равно ее принесла?

— Я ее охраняю. Так надежнее.

— Конечно.

Ли присела на кровать. В ярде от меня. А может, и ближе.

— Мы обыскали те три старых особняка на 58-й.

— Это Спрингфилд сообщил вам о них?

— Он сказал, что его зовут Браунинг. Наш спецназ устроил облаву пару часов назад. Хоцев там нет.

— Знаю.

— Они были там, но успели уйти.

— Знаю.

— Откуда?

— Хоцы сдали Леонида с подельником. Следовательно, они перебрались в другое место, о котором эти двое не знают.

Она посмотрела на меня:

— Ты найдешь их?

— Как у них с наличными?

— Мы не можем их отследить. Они перестали пользоваться кредитками и банкоматами шесть дней назад.

— Что еще предпринимает ваш отдел по противодействию терроризму?

— Розыск, — ответила Ли. — Совместно с ФБР и Минобороны. Улицы патрулируют шестьсот сотрудников.

— Круто.

— Говорят, все это связано с каким-то файлом, пропавшим из Пентагона. Записанным на флешку.

— Вроде того.

— Ты знаешь, где флешка?

— Почти.

— Так иди и возьми ее. А Хоцами пусть занимаются те, кому это положено.

Я промолчал. Ли поняла, что меня не переубедишь.

— Когда планируешь приступить? — спросила она.

— Через два часа. Плюс еще два, чтобы отыскать их. И атаковать в четыре утра. Мое любимое время. То, чему мы научились у русских. Самый лучший момент, чтобы застать врага врасплох.

— Пропавший файл имеет отношение к Сэнсому?

— Отчасти.

— Он знает, что файл у тебя?

— У меня его нет. Пока. Но я знаю, где он.

— А Сэнсом об этом знает?

Я молча кивнул.

— Значит, ты заключил с ним сделку, — сказала Тереза Ли. — Он вытаскивает нас с Догерти и Джейкобом Марком, а ты приводишь его к пропавшему файлу.

— Вообще-то идеей было вытащить из дерьма меня.

— Похоже, для тебя номер не сработал. У федералов ты по-прежнему на крючке.

— Зато сработал с Управлением полиции Нью-Йорка.

— Так же, как и для нас троих. Спасибо, Ричер.

— Пожалуйста.

— Как Хоцы планируют выбраться из страны?

— Не думаю, что это входит в их планы. Слишком поздно. Поезд ушел пару дней назад. Сейчас у них всего один путь — довести дело до конца. Победа или смерть.

— Пойти на верную гибель?

— То, что они умеют лучше всего.

Тереза Ли встала с кровати. Она сказала, чтобы я звонил ей в любое время, когда мне понадобится ее помощь, и, пожелав удачи, вышла из номера. Черная сумка осталась на полу рядом с ванной.

Я приподнял сумку, прикинул вес. Фунтов восемь, не меньше. Я перенес сумку на кровать, расстегнул молнию.

Первым, что я увидел, была картонная папка.

Двадцать один лист компьютерных распечаток. Иммиграционные бланки. Две женщины, девятнадцать мужчин. Все — граждане Туркменистана. Все въехали в США из Таджикистана три месяца назад. На каждом бланке — цифровое фото и отпечатки пальцев. Фотографии были цветными. Я без труда узнал Светлану и Лилю Хоц. И Леонида с его подельником. Остальных семнадцать я видел в первый раз. На четырех уже стояла пометка «Выбыл». Я выбросил их бланки в ведро и разложил на кровати оставшиеся тринадцать.