Ли Чайлд - Без следа (сокращ.)

Все тринадцать лиц выглядели усталыми. Невысокие, судя по направлению взгляда в объектив, жилистые, ближневосточный тип, сплошь кости, мышцы и жилы. Я всматривался, изучая каждого, с номера один по номер тринадцать, пока их лица не впечатались в мою память.

Затем я вернулся к сумке.

Как минимум, я рассчитывал на сносный пистолет. Как максимум — на короткий ПП. Я не зря намекнул Спрингфилду насчет мешковатой куртки. Я надеялся, он поймет.

Он понял. Более чем. И превзошел все мои ожидания.

Он дал мне пистолет-пулемет с глушителем. Немецкий «Хекклер и Кох МП-5СД». Укороченная модификация классического МП-5. Без приклада. Пистолетная ручка, спуск, изогнутый магазин на тридцать патронов и шестидюймовый ствол с двухкамерным глушителем. Калибр девять миллиметров, быстрый, точный и тихий. Просто класс! ПП был с черным нейлоновым ремнем, предусмотрительно подтянутым почти на минимум.

С левой стороны ПП находилось комбинированное приспособление — предохранитель и переключатель режимов стрельбы. Белая точка — предохранитель, один маленький белый шаблон в форме пули — для стрельбы одиночными, три пули — для очередей по три выстрела и длинная цепочка маленьких белых пулек — для автоматического огня. Я перевел фиксатор в режим очередей по три выстрела. Мой любимый.

Я положил оружие на кровать.

Про патроны он тоже не забыл. Тридцать штук. Хотя тридцать — это не много. Для пятнадцати человек.

Я проверил сумку еще раз.

Но больше патронов не было. Зато был своего рода бонус.

Нож.

«Бенчмейд-3300». Черная фрезерованная рукоятка. Автоматический размыкающий механизм. Запрещенный во всех пятидесяти штатах — если только вы не военный и не сотрудник правоохранительных органов, коим я в данный момент не являлся. Большим пальцем я нажал спуск — лезвие молниеносно выскочило из рукоятки. Обоюдоострый клинок, копьевидное острие. Четыре дюйма длиной.

Я закрыл нож и положил рядом с ПП.

В сумке оказалось еще две вещи. Черная кожаная перчатка — на крупную левую мужскую руку. И моток черной изоленты. Я положил все в ряд с ПП, магазином с патронами и ножом.

Тридцать минут спустя, одетый, обутый и экипированный, я сидел в вагоне поезда R нью-йоркской подземки.

Поезда R оснащены вагонами старой модели — со скамейками, обращенными вперед и назад по ходу движения. Но я сидел на боковой, один. Было два часа ночи. Поезд ехал на юг.

Я вышел на «34-й», сел на скамью в вестибюле станции и еще раз мысленно прошелся по своим теориям. Я прокрутил урок истории от Лили Хоц: Обдумывая наступление, прежде всего следует распланировать свой неизбежный отход. Интересно, прислушались ли к этому совету ее начальники там, на родине? Я был готов поспорить, что нет. По двум причинам.

Первая — фанатизм. Идеологические организации не могут себе позволить мыслить рационально. Стоит лишь начать рассуждать трезво, и все их идеи развалятся как карточный домик.

И второе — любой план отхода неизбежно несет в себе семена краха. Шестьсот агентов патрулируют улицы. Я мог поклясться, что они ничего не найдут. Поскольку планировщики там, в горах, слишком хорошо знают, что единственный безопасный маршрут — это тот, которого в планах нет.

Поэтому сейчас Хоцы за бортом. Со всей своей бандой из тринадцати человек. Одни и без всякой поддержки. Они — в моем мире.

Телефон в кармане завибрировал. Я открыл крышку.

— И где ты? — спросила Лиля Хоц.

— Я не могу вас найти, — ответил я.

— Я знаю.

— Поэтому предлагаю сделку. Сколько у тебя наличных?

— Флешка у тебя?

— Я могу точно сказать тебе, где она.

— Но в данный момент у тебя ее нет?

— Нет.

— Тогда что ты показывал нам в отеле?

— Пустышку.

— Пятьдесят тысяч долларов.

— Сто.

— У меня нет таких денег.

— Вам все равно конец, — сказал я. — Неужели тебе не хочется умереть победителем?

— Семьдесят пять.

— Семьдесят пять, и вся сумма сегодня ночью.

— Шестьдесят.

— Договорились.

— Где ты сейчас? — спросила она.

— На окраине, — соврал я. — Но я готов встретиться на Юнион-сквер. Через сорок минут.

— Там безопасно?

— Вполне.

— Я буду, — сказала она.

— Но только ты, — предупредил я. — Одна.

Телефон отключился.

Я прошел два квартала до северного конца парка Мэдисон-сквер и сел на скамейку. Выудил из кармана визитку Терезы Ли. И набрал номер ее сотового.

— Это Ричер, — сказал я. — Ты говорила, чтобы я звонил в любое время, когда мне понадобится помощь.

— Чем я могу помочь?

— Передай парням из вашего антитеррористического отдела, что через сорок минут на Юнион-сквер ко мне подойдут от минимум двух до максимум, вероятно, шести людей Лили Хоц. Скажи, что их можно брать. Но чтобы меня не трогали.

— Приметы?

— Ты ведь заглянула в сумку? Прежде чем принести ее?

— Конечно.

— Значит, ты видела их фото.

— Где конкретно на Юнион-сквер?

— Думаю, где-то на юго-западном углу.

— Зачем ты встречаешься с ее людьми?

— Я заключил с ней сделку. Но она не придет. Она решила перехитрить меня и пошлет вместо себя кого-нибудь из своих. Чем больше вы возьмете сейчас, тем меньше мне останется на потом. Мне не хотелось бы убивать их всех.

— Совесть?

— Нет. Простой расчет. У меня всего тридцать патронов.

Через девять кварталов я вышел на Юнион-сквер. Для начала я обошел вокруг площади, а затем пересек ее дважды по разным диагоналям. Ничего подозрительного. Я сел на скамейку рядом со статуей Ганди и приготовился ждать.

За двадцать минут до условленного срока я увидел, как подтягивается полицейский спецназ. Спецотряд по противодействию терроризму. Они прибывали в видавших виды седанах и конфискованных мини-вэнах с царапинами и вмятинами на кузове. Я насчитал шестнадцать человек, но был готов признать, что мог пропустить еще четверых или пятерых. Не знай я, что к чему, можно было подумать, что у какой-нибудь секции боевых искусств только что закончилась поздняя тренировка. Парни были все как на подбор: молодые, в хорошей форме и двигались как тренированные атлеты. У каждого — спортивная сумка.

Я видел, что они опознали меня. И слились с пейзажем.

За десять минут до условленного срока я был еще полон оптимизма. За пять — уже нет.

Потому что нарисовались федералы.

Я вытащил мобильник и нажал зеленую кнопку — последний набранный номер. Ли ответила сразу.

— Здесь федералы, — сообщил я. — Как это может быть?

— Либо они прослушивают разговоры нашей диспетчерской, либо кто-то из наших ищет работу поперспективнее.

— Кто важнее в сегодняшней операции?

— Они. Как всегда. Тебе нужно немедленно убираться.

Я закрыл телефон и сунул назад в карман. Восемь человек из блестящих «фордов» скрылись в тени. На площади стало тихо.