Ингер Фриманссон - Тень в воде

Они познакомились, когда Нэстман работал в управлении криминальной полиции, а Томми был новичком в районном отделе. Томми нравился его старший коллега – он выслушивал до конца и не забрасывал новичка словечками из профессионального жаргона, как делали многие другие. Иногда они вместе обедали. Нэстман уже знал, что болен, что все очень серьезно, знал, но ни с кем не делился. Он говорил о Жюстине Дальвик, хотел услышать мнение Томми.

Последние недели жизни Нэстмана Томми часто навещал его в стокгольмском хосписе. Нэстман лежал в большой и довольно уютной комнате с фотографиями сыновей и их жен или подруг на прикроватной тумбочке. На стене висел рисунок, приклеенный скотчем, – непонятное существо на тонких ножках и надпись взрослым почерком: «Дедушке! Скорее выздоравливай и приходи играть со мной, как обычно. Целую и обнимаю, Малин». Томми смотрел на рисунок, и горечь охватывала его с новой силой. Его Криста не рисовала таких рисунков, этого в ее жизни не было. Как и многого другого.

Ханс Нэстман говорил немного, больше лежал с закрытыми глазами. Изредка его веки вздрагивали и он фокусировал взгляд на человеке, сидящем у кровати. Пару раз ему даже удалось выжать улыбку. Томми сжал его руку, сказать было нечего. Иногда в палату заглядывала молодая сиделка, чтобы убедиться, что все хорошо. Ничего хорошего не было, но эта симпатичная крошка ничего не могла поделать, как и все остальные.

К счастью, Нэстман не мучился от боли – морфина ему давали сколько нужно. Самым трудным был запах в палате – запах разложения и экскрементов. Первые минуты Томми всегда приходилось дышать через рот. Он старался не подавать виду. На столе стояли цветы, присланные другими коллегами, но никто из них Нэстмана не навещал. Иногда в палате сидела жена Нэстмана, Катарина. Для женщины за шестьдесят она выглядела очень хорошо: стройная, темные волосы, высокая прическа, ярко накрашенные губы. Томми помнил ее лицо на похоронах: как она подняла голову, устремив пустой взгляд в потолок часовни. Что с ней сталось потом? Появился ли у нее кто-нибудь? Или после Ханса ей никто не был нужен? Может, стоит позвонить ей, спросить, как дела? Бывает ведь, что одиночество накидывается на человека не сразу после похорон, а погодя.

Неплохо бы довести это дело до конца и отправить эту богатейскую дочку, Жюстину Дальвик, за решетку. Но к досаде Томми, дело быстро закрыли. И лишь теперь, спустя несколько лет, руководитель предварительного расследования приказал пересмотреть дело. Томми не подкачает, уж будьте уверены.

По некоторым данным, пропавшая без вести Берит Ассарсон навещала Жюстину Дальвик, чтобы поговорить о какой-то школьной истории, связанной с травлей. Дальвик рассказала, что Ассарсон провела у нее дома около часа, выпила пару бокалов вина и ушла. Больше ее никто не видел.

По понятным причинам, полиция не сразу взялась за поиски. У полиции вечно не хватает ресурсов, невозможно бросать силы на поиски каждого исчезнувшего, люди пропадают каждые пятнадцать минут, и большинство рано или поздно находится. Томми досконально изучил это дело, но некоторые детали надо было уточнить. Как, например, насчет следов на берегу тем вечером? Шел ли снег? Как обстояло дело со льдом? Если была плюсовая температура, то лед мог подтаять за то время, что прошло между исчезновением женщины и вмешательством полиции. Надо связаться с метеорологами, а потом получить разрешение на исследование дна озера.

Нэстман рассказывал, что попробовал прижать Жюстину Дальвик к стенке. Но не нашел ничего, за что можно было бы ухватиться. Что могло произойти? Тронулась умом и прикончила бывшую одноклассницу? Не так уж невероятно, Ханс Нэстман не исключал такой вариант. Но сил разрабатывать эту версию у него не было. На бумаге он по-прежнему работал на полную ставку, но в реальности ходил на облучение и часто не мог сосредоточиться на работе.

А кто бы смог на его месте? – думал Томми, содрогаясь: он боялся болезней, боялся оказаться в зависимости от других. Более всего его страшила мысль, что однажды он может обнаружить уплотнение под кожей – маленькую твердую опухоль, которой не должно быть на этом месте. Каждый вечер он ощупывал все мягкие части своего тела и пару раз находил уплотнения, которые заставлял врачей вырезать, невзирая на их уверения, что это обычные жировики. Но ведь они в любой момент могут превратиться в злокачественные, разве не так? У его дяди нашли опухоль в ноге, и ногу затем пришлось ампутировать. Не помогло. Рак распространился почти по всему телу, и дядя умер в страшных мучениях. Конечно, никто не утверждает, что эта болезнь передается по наследству. Но кто может гарантировать, что не передается?

Он прошел мимо Валленбергского холма, где кипарисы стояли мрачными охранниками вдоль дороги, ведущей к могилам. Его часто мучили мысли о смерти – или о конечности жизни. Внешне это не было заметно, коллеги знали его как весельчака, смельчака и упрямца.

Разумеется, Нэстман расследовал дело Ассарсон – Дальвик не в одиночку, но никто, казалось, не уделил расследованию столько внимания, сколько требовалось. Из чистого любопытства Томми в свободное время приезжал в Хэссельбю и следил за домом. Дом Дальвиков был высокий и узкий, сад спускался к озеру, скрытый от посторонних глаз. Странно, конечно, что ее отец, промышленный магнат – иначе не назовешь, – выбрал такое посредственное жилье. Близко к воде – это да, но сам дом – хибара. Вдали от прочего жилья, так что во дворе могло происходить все что угодно. Хотя Ассарсон пропала зимой. Если бы Дальвик ее убила, то закопать труп не смогла бы. Во всяком случае, не там и не тогда.

Что она могла сделать? Об этом Томми немало размышлял последнее время. Расчленила и заморозила тело? Нет. Морозилка недостаточно большая, Нэстман с командой проверили.

Увезла? Запихнула в багажник и выбросила в каком-нибудь подходящем месте? Тяжело, конечно, но в таком состоянии чего только не сделаешь.

Нет. За шесть лет кто-нибудь обязательно нашел бы тело. Безлюдных мест практически нет. Многие выгуливают собак… да мало ли что.

Томми вспомнил о Лёвста, сортировочной станции недалеко от Хэссельбю, где дыбилась гора мусора и стояли контейнеры. Отличное место для захоронения. Но и в этом случае тело пришлось бы расчленить. А это не всякому под силу. Справится ли с этим женщина? Томми никогда не встречался с Жюстиной Дальвик, как-то не было повода. Он понятия не имел, высокая ли она, сильная ли, крепка ли рассудком. Но он все узнает. Времени предостаточно: срок давности для дел, связанных с убийством, – двадцать пять лет.

Темная вода озера Мэларен. Там, на дне, надо думать, покоится не один труп. Необходимо пойти к Мальмгрену, руководителю предварительного расследования, и предложить обследовать дно. Наверняка кто-то станет возражать: мол, тело Ассарсон должно было всплыть за эти годы или зацепиться за якорь или за блесну. Станут говорить о недостатке ресурсов. Нет, лучше дождаться подходящего случая. А как только он наступит, как только Томми получит добро, он сразу займется этим делом всерьез.