Дон Уинслоу - Жить и сгореть в Калифорнии

— Сию минуту. — Она сует в пароварку сосиски и спрашивает: — Так как жизнь?

— Протекает. А у тебя?

— В заботах, — говорит она. — Слишком уж их много. Не по мне это — столько забот. Бросила бы все к чертям, да только не знаю, чем тогда на жизнь зарабатывать. Это у вас что, деловая встреча?

— Можно и так сказать.

— В таком случае присаживаться к вам не стану, — говорит она. — С тебя семь долларов пятьдесят центов, Джек.

— Тебе известно, мисс Марша, что у тебя на крыше большущая пластмассовая сова сидит?

Марша возводит глаза к потолку:

— Это все окружная власть изгаляется — чтобы голубей отпугивать. Так теперь голуби к сове на голову садятся.

Джек глядит вверх, и точно: на голове у совы примостился голубь.

Джек возвращается к столику и ставит перед Джеффом его хот-дог с горчицей и луком. Говорит:

— Тебя угостить недорого стоит.

— Обеда лучше этого все равно не придумаешь.

Джек склонен согласиться с ним. Посидеть на солнышке возле старого кабачка, который стоит здесь вот уже бог знает сколько лет и где бог знает сколько заправляет всем эта пожилая тетушка, — действительно лучше не придумаешь. Любоваться яхтами, водой.

Посиди здесь подольше за столиком и узнаешь все, что происходит в Дана-Пойнте. Все новости бизнеса, политики, рынка недвижимости, включая такие существенные детали, как какая рыба клюет, где и на какую приманку.

— Так в чем дело? — спрашивает Джефф.

— В Ники Вэйле.

— Капитане яхты «Любовь»?

— Капитане?

Джефф смеется.

— Конечно! Ведь не один же он там кувыркался!

— Ты имел отношение к яхте?

— Я продал ее ему, — говорит Джефф, — а потом продал для него по его просьбе.

— Я не знал, что он ее продал.

— Можно проверить точно, — сказал Джефф, — но на вскидку скажу, что продал он ее месяцев шесть назад.

— А зачем ее продает, он тебе говорил? — спрашивает Джек.

— Знаешь, по пословице, — говорит Джефф. — Два самых счастливых дня в жизни — это когда покупаешь первую яхту и когда ее продаешь.

— Что, она надоела ему?

— Я тебе вот что скажу, Джек. Есть у тебя шестидесятифутовая гоночная яхта?

— Нет.

— А почему нет?

— Во-первых, — говорит Джек, — у меня нет таких денег.

— То-то и оно.

А во-вторых, думает Джек, если б у меня и были деньги на нее, такую яхту я бы не купил. Я купил бы рыболовецкое судно, с которым можно на жизнь зарабатывать.

Рабочее судно.

— Тебе не показалось, что он нуждался в деньгах? — спрашивает Джек.

— При чем тут «показалось» или «не показалось», когда он продал ее, считай, задаром. Сейчас на судовом рынке затишье, дела идут неважно, а полгода назад они шли еще того хуже. Ники продал яхту на пятьдесят кусков дешевле, чем она того стоила. Я советовал ему подождать, но он торопился и настоял, чтобы я ее продал.

Джек замечает, как хмурится Джефф. Джефф в этом бизнесе уже давно и заработал кучу денег, продавая яхты за их действительную стоимость. Не больше и не меньше. Не так важна прибыль, как чистота сделки.

— Яхты — дорогая штука, — говорит Джефф. — Ведь стоит не только само судно. Ники купил свою яхту за наличные, черт возьми. А еще страхование, горючее, содержание, ремонт… Одна оплата водной дорожки для яхты такого размера потянет на полторы тысячи в месяц. А Ники еще и гостей принимал на борту, так что прибавляется выпивка, закуска…

— Кокаин?

— Ну, слухи разные ходят.

— А слыхал ты когда-нибудь, что он жену поколачивает?

Джефф медленно вздыхает:

— Умеешь-таки испортить вкусный обед.

— Прости.

— Так вот, малыш, — говорит Джефф. — Бывало, с яхты доносились крики. Ты ведь знаешь, как хорошо по воде разносится звук. Она выпивала, и характерец у нее был дай боже. Раз-другой, кажется, и полицию из гавани вызывали. А бил ли он ее? Не знаю. Знаю только, что многие порадовались, когда он свою яхту продал. Не рады были разве что винные торговцы. Тебе-то, Джек, что за дело до всего этого?

— У Вэйла дом сгорел.

— И жена погибла во время пожара, — говорит Джефф. — Кто же этого не знает!

— Я еще мальцом полюбил эту гавань, — говорит Джек. — Зачем было лезть сюда и все портить?

— Прогресс, Джек, ничего не попишешь.

— Ты так думаешь?

— Да нет.

— А теперь они за Дана-Стрэндс принялись, — говорит Джек. — «Морские зори» эти чертовы…

— Ну, на время мы их приостановили, — говорит Джефф. — Воевать, правда, пришлось не на шутку. «Спасите Стрэндс» мобилизовала местных жителей, заручилась поддержкой кое-кого в Совете, у экологов. Собирали деньги на плакаты, листовки, воззвания распространяли, даже в суд подали на «Морские зори» за то, что портят, дескать, окружающую среду, и выиграли в суде. Но дело не окончено. Те от своего не отступятся. Наймут адвокатов подороже. Подкупят кого-нибудь в Совете. За деньги все можно, Джек.

Они сидят и некоторое время молча глядят на яхты. Потом Джефф скатывает в шарик свою бумажную салфетку, кладет ее в урну и говорит:

— Вот и хорошо, что я продал яхту Ники, верно? Не хватало нам еще пожара здесь, в гавани.

— Я ничего такого не говорю, Джефф.

— А я слышал только то, что слышал. Ну а теперь мне пора — надо еще несколько посудин продать.

— Спасибо, что потратил на меня время.

— Спасибо за обед.

Уже уходя, они задержались, чтобы немного поболтать с Маршей.

О надвигающемся на них прогрессе.

Доктор Бентон Говард.

Доктор Говард опускается на красную бархатную банкетку «Уголка гамбургеров» в Вествуде. Там уже сидит тощий парень, пострижен он очень плохо, под стать его синему, плохо сшитому костюму.

— Я же просил помещение для некурящих, — говорит Говард.

Даня пожимает плечами, потягивая чай со льдом.

— Я все-таки доктор, в конце концов, — говорит Говард.

Тот еще доктор, думает Даня. Он опять затягивается сигаретой и выпускает дым прямо в лицо доктору. Говард отчаянно кашляет и отгоняет от себя дым рукой.

— Воняет же, — говорит Говард.

И ты воняешь, думает он, но вслух этого не говорит. Ему хочется дать Дане адрес своей химчистки, но он побаивается. Однако как же нуждается в чистке этот его костюм — господи ты боже! Он пахнет, вернее, воняет застарелым потом, табачным дымом и еще чем-то, чем этот Даня помадит свои сальные волосы.

Должно быть, это жир русского медведя, решает Говард.

И делает знак официантке принести и ему чай со льдом.

— Я ожидал увидеть здесь другого человека, — говорит Говард.

Виктор Трачев, хотя тоже не эталон изысканности, по крайней мере, соблюдает элементарную гигиену.

— Теперь вы будете встречаться со мной, — говорит Даня.

— С Виктором все в порядке? — спрашивает Говард.

— Конечно, — говорит Даня.

По крайней мере, будет в порядке, когда он все узнает. А если и не будет, черт с ним, с Трачевым.