Том Нокс - Клуб адского огня

— Харран.

— Где это?

— Совсем недалеко отсюда. С час, наверное. — Ее глаза сверкнули. — Знаете, у меня возникла идея. Как насчет посмотреть башню в натуре? Еще разок выбраться из Урфы? Лично мне очень хочется съездить куда-нибудь. Куда угодно, только бы не оставаться здесь.

Роб с готовностью кивнул. Пустыня все сильнее манила его — тем сильнее, чем дольше он находился в Турецком Курдистане. Резкость теней, тишина безлюдных долин — ему нравилось это. К тому же поездка в пустыню казалась сейчас гораздо привлекательнее, нежели альтернатива мотаться целый день по жаркой и неприветливо следящей за тобой Шанлыурфе.

— Поехали.

Пейзаж к югу от Урфы был еще суровее, чем пустыня вокруг Гёбекли. Бескрайние желтые равнины убегали к искаженному пляшущей знойной дымкой горизонту; среди песков время от времени попадались курдские деревушки с немыслимо ветхими домами. Солнце палило немилосердно. Роб полностью опустил стекло в окне, но ветер просто обжигал, как будто на лендровер было направлено множество паяльных ламп.

— Летом здесь бывает до пятидесяти градусов, — сообщила Кристина, со скрежетом переключив передачу. — В тени.

— Нетрудно поверить.

— Конечно, тут не всегда было так. Климат изменился около десяти тысяч лет назад. Франц рассказывал вам об этом…

На протяжении полусотни километров пути они разговаривали о записной книжке Брайтнера: о карте, о необычных рисунках и, конечно, о числах. Но ни у него, ни у нее не возникло никаких новых соображений. Подсознание Роба, похоже, взяло отпуск. Идея, порожденная примером Кекуле, не срабатывала.

Машина миновала армейский блокпост. Солнце из зенита озаряло безжизненно висящий кроваво-красный турецкий флаг. Один из солдат поднялся, лениво полистал паспорт Роба, коротко взглянул на Кристину сквозь оконное стекло и жестом позволил проехать.

Через полчаса Роб увидел внезапно проступившую из знойного марева башню. Она представляла собой семиэтажную постройку из кирпича-сырца. Верхняя часть была разрушена.

— Что это?

Кристина свернула с главной дороги, и машина покатила в сторону древнего сооружения.

— Она входит в комплекс старейшего в мире исламского университета. Харранского. Ему самое меньшее тысяча лет. Сейчас полностью заброшена.

— Она похожа на башню с карты Таро. Башню, в которую ударила молния.

Кристина рассеянно кивнула. Поглядывая то в боковое окно, то на дорогу, она искала место для парковки.

Ее взгляд остановился на веренице домиков, увенчанных глинобитными куполами. Во дворе между ними трое малышей гоняли тряпичный мяч. Блеяли пасущиеся на солнцепеке овцы.

— Обратили внимание?

— На саманные домики? Конечно.

— Они появились здесь, наверное, за три тысячи лет до Рождества Христова. Харран очень стар. Есть даже легенда о том, что изгнанные из рая Адам и Ева пришли именно сюда.

Роб задумался. Название «Харран» пробудило в его памяти давние воспоминания об отце, читающем вслух Библию.

— Он упоминается в Бытии.

— Что?

— Книга Бытия, — повторил Роб. — Глава десятая, стих тридцать первый. Здесь жил Авраам. В Харране.

Кристина улыбнулась.

— Вы меня изумляете.

— Ничего удивительного. Хотел бы я выкинуть всю чушь из головы. Однако, — добавил он, — как можно утверждать такое на полном серьёзе?

— Что?

— Как можно утверждать, что именно в этом городе Адам и Ева поселились после грехопадения? Почему не в Лондоне? Или, скажем, Гонконге?

— Даже и не знаю, что сказать… — Она улыбнулась его ироническому замечанию. — Но, согласно вашим же словам, традиция связывает Авраама с этой местностью… Авраам тесно связан с Шанлыурфой. Что же до Харрана… Да, именно здесь Авраам услышал зов Божий.

Роб зевнул, вышел из машины и огляделся по сторонам сквозь медленно оседавшее облако пыли. Кристина подошла к нему. Вдвоем они рассматривали грязную козу, которая чесалась о старый ржавый автобус. К удивлению Роба, одна сторона автобуса была в крови. Может, местные крестьяне режут в нем свой скот? Да, странное место.

— Итак, — сказал он, — мы принимаем как факт, что это родина Авраама. А он был основателем… э-э… трех монотеистических религий, верно?

— Верно. Иудаизм, христианство и ислам. Все они начались с него. Он же из Харрана отправился в землю Ханаанскую, неся с собой новое слово Бога, единого Бога Библии, Талмуда и Корана.

Роб слушал ее слова со смутным беспокойством. Он прислонился к автомобилю; в памяти всплывали все новые и новые эпизоды из детства. Отец читает Книгу мормонов. Дяди цитируют Екклесиаста. «Веселись, юноша, в юности твоей». Лишь одна строка из Библии по-настоящему нравилась ему. Он произнес ее вслух и добавил:

— А как насчет жертвоприношения? Убийства сына? — Он взглянул в умное лицо Кристины, ища подтверждение своим словам. — Припоминаю, там была еще история про Авраама и его отпрыска…

Кристина кивнула.

— Убийство Исаака. Пророк Авраам собирался зарезать родного сына, чтобы принести его в жертву по приказу Иеговы. Но Бог остановил удар.

— Вот-вот. Очень мило со стороны старика.

Кристина рассмеялась.

— Вы хотите задержаться здесь? Или, может, я покажу кое-что не менее интересное?

— Конечно, ведь мы же катаемся!

Они вновь сели в машину. Кристина включила передачу, и они рванули дальше. Роб, откинувшись на спинку сиденья, рассматривал сквозь пыль окружающие пейзажи. На оплывших холмах время от времени попадались развалины то древнего жилого дома, то замка эпохи Оттоманской империи. Временами по раскинувшимся вокруг просторам проносился одинокий смерч. А потом, как ни трудно в это поверить, местность сделалась еще угрюмее. Дорога ухудшилась. Даже синее небо пустыни, казалось, потемнело и низко нависло лиловой пеленой. Жара была почти невыносима. Автомобиль то с грохотом подпрыгивал на бледно-желтых наносах, пресекавших дорогу, то проваливался в раскаленные колеи. Ни единое деревце не украшало окрестное безжизненное пространство.

— Согматар, — сказала наконец Кристина.

Они подъезжали к совсем маленькой деревушке — несколько жалких домишек из бетонных блоков, — затерявшейся в тихой голой лощине посреди прожаренного всесильного ничто.

Возле одной из построек совершенно неуместно притулился большой джип, рядом стояли еще несколько машин, но ни на дороге, ни во дворах не было видно ни одного человека. Это живо напомнило Робу Лос-Анджелес. Большие автомобили, ослепительный солнечный свет — и ни единой живой души.

Словно в городе, опустошенном эпидемией.

— Кое-кто из богатых урфанцев устроил здесь себе второй дом, — сказала Кристина. — Вместе с курдами.

— Черт возьми, как можно жить здесь по собственному желанию?