Джонатан Барнс - Люди Домино

— Но ему помогали! — взвился Стритер. — Конечно, теперь я это понимаю.

Словно для того чтобы усилить ощущение совершенно неправдоподобного сна, населенного людьми, о которых ты не вспоминал годами, и смутно знакомыми обитателями телика, дверь за моей спиной с шумом распахнулась и в комнату стремительно вошел наследник престола.

Англичанин раскинул руки в льстивом приветствии.

— Добрый день, сэр. Мы счастливы, что вы смогли к нам присоединиться.

Принц почти и не взглянул на людей за столом. Его гнев был направлен на старого приятеля.

— Стритер!

— Чего надо, шеф? — На мгновение вернулся прежний Джо, маленький наглый авантюрист, который когда-то, видимо, охмурил мою несчастную Эбби.

Да не твою, Генри Ламб. Ты что — еще не понял этого? Она никогда не была твоей.

Лицо Стритера покрылось розово-алыми пятнами. Он уронил чашку — та упала на пол и разбилась.

Шотландец посмотрел на него.

— Нам придется отпустить тебя, сынок.

— Да вы что, парни? — завопил Стритер. — Давайте по справедливости.

Его явно мучили боли, и у меня были большие подозрения, что впереди его ожидают еще более сильные. Пол под ногами Стритера начал разжижаться, превращаясь в грязь вокруг его ботинок. Он поднял на нас глаза, в которых застыл ужас.

— Пожалуйста, — прохрипел он. — Пожалуйста, помогите мне.

Я в ужасе смотрел на него, не в силах пошевелиться. Но принц, как ни странно, отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Довольно. На этот раз мне хватит твердости.

Джо умоляющим взглядом посмотрел на принца и тихо застонал.

— Наконец-то, — довольно заурчал Артур, — наконец-то я окропил себя кровью.

Щупальце, ощетинившееся наростами, выскользнуло из стены, дотянулось до рта Стритера и проникло внутрь — ввинтилось в его горло, накачивая его иноземными словами и цифрами, наполняя непомерным объемом информации. Глаза Стритера увеличились до невероятных размеров. Не выдержав ужаса всего происходящего, его разум надломился.

Пол под его ногами разверзся, как топь. Она засосала ноги бедняги Джо, поглотила его бедра, гениталии, туловище и, невзирая на его крики, продолжала затягивать все дальше в свои глубины.

Артур, казалось, и не заметил этого. Он повернулся к англичанину, ирландцу и шотландцу.

— Я хочу аннулировать сделку, заключенную моей прапрапрабабкой.

— Крайне сожалею, — сказал англичанин, — но, боюсь, это невозможно. В конце концов, мы подписали договор. И разумеется, он не допускает двойного толкования.

— Я отказываюсь вести переговоры со слугами. Позовите управляющего.

— Вы хотите поговорить с боссом? — спросил ирландец.

Артур кивнул.

Шотландец ухмыльнулся и указал рукой в сторону нефритовой двери.

— Через эту дверь, сэр, если вы настаиваете.

Ирландец потянулся через стол и нажал кнопку переговорного устройства.

— Извините за беспокойство, сэр, но не могли бы вы принять принца на пару слов?

Звук, донесшийся из аппарата, был абсолютно неописуемым. Такие звуки не могут рождаться на земле. Жуткий, убийственный рев, невыносимый крик чего-то рожденного за миллиарды световых лет от Саут-Бэнк.

Между прочим, это наш управляющий. Самый успешный генеральный директор из тех, кого когда-либо удавалось заполучить Левиафану. Этот человечишка должен за честь считать одного дозволения быть представленным ему.

— Он говорит, вы можете войти, — ровным голосом произнес англичанин, очевидно давно усвоивший противный язык чудовища. — Не советую вам попусту тратить время. По собственному малоприятному опыту знаю, что он не любит, когда его заставляют ждать.

— Могу я взять с собой друга? — невозмутимо спросил Артур.

Шотландец пожал плечами.

— Вам лучше поторопиться.

Принц приблизился к нефритовой двери и поманил меня за собой.

— Вы хотите, чтобы я пошел с вами? — спросил я, отчаянно надеясь услышать «нет».

Принц кивнул. Я неохотно подошел.

С другой стороны двери доносились звуки движения генерального директора. Мы слышали, как он ползает и скользит, слышали его гремучее дыхание, биение его хвостов, хриплые глотательные звуки, что он производил, готовясь к нашему прибытию.

— Пожалуйста, — сказал я. — Пожалуйста, не заставляйте меня идти туда.

— Это необходимо.

Все внутри меня протестовало против этого, я испытывал тот же атавистический страх, что и неандерталец, вглядывающийся в темноту, когда за его спиной угасает пламя костра.

— Я не могу.

— Генри, вы для этого и родились.

За нами поднялся англичанин.

— Постойте. Могу я узнать имя молодого человека?

— Да-да, — встал со своего места шотландец. — Хороший вопрос.

И конечно, то же самое сделал и ирландец.

— Скажите-ка нам.

Принц медленно повернулся к ним и распростер руки, защищая меня.

— Идите, — резко бросил он. И с улыбкой обратился к юридической фирме Холворма, Квилинана и Килбрета, к тем жалким отступникам, анекдот о которых так и недорассказал мой дед. — Его зовут Генри Ламб, — сказал Артур. — И он — механизм вашего уничтожения.

Внезапно англичанин, ирландец и шотландец набросились на нас, они шипели от злости и двигались быстрее, чем любое человеческое существо. Клацая зубами, орудуя ногтями, они отталкивали принца и тянулись ко мне, словно гончие, у которых отнимают добычу. Шотландец был прав — в этих существах действительно осталось мало человеческого.

— Идите! — закричал принц, схватившийся с англичанином. — Бога ради, делайте то, что вы должны делать.

Я взялся за ручку двери и вдруг почувствовал, как меня тянут за рубашку. Ирландец и шотландец явно намеревались сразиться со мной в рукопашной. Но я помнил свой долг и решительно высвободился из их хватки.

Они уже не могли меня остановить. Я вошел внутрь и на долю секунды…

…снова оказался в 1986 году, мне снова было восемь лет, и я шел на съемочную площадку, чтобы произнести свою остроту. Я почувствовал жар студийных вспышек, увидел операторов, ухватил краем глаза деда — он смотрел на меня и терпеливо ждал, когда я произнесу написанные им слова.

Потом обман рассеялся, и остались только я и генеральный директор — скопление зубов, щупалец, когтей и громадный молочно-белый глаз, словно выдолбленный зубилом, — видение мисс Морнинг во плоти.

Хотелось закричать. Способность к рациональному мышлению тут же оставила меня, я почувствовал слабость и уже был готов потерять сознание, как в день первой встречи с Дедлоком. Но все же мне удалось удержаться на ногах. И даже выдавить из себя единственное, что пришло в голову, — старую дурацкую шутку, которую никто не понимал и которая до сих пор преследовала меня. Мою реплику. Ту самую старую реплику. Заклинание в самой сердцевине Процесса.