Карло Мандзони - Чудеса случаются!

— Люси, откуда это все? — удивленно спросила я. Она хитро прищурилась:

— Кто рано встает……, — Люси протянула еще по порции.

— Мы не отказывались. Настоящее итальянское «джелато» с разными наполнителями и «ал'аранча», и «аль чокколато» и «аль лампоне» и еще много-много сортов, пальчики оближешь.

Оказывается вчера вечером, перед сном, Люсиль вместе с Хасаном и Корри, смотрели какую-то музыкалку по ти-ву, и изрядно увлекшись местными алкогольными коктейлями, поспорили на ящик мороженного, что никто из людей, из за физиологических особенностей организма не сможет никогда в жизни, …лизнуть себя в локоть….,это было вчера…

И вот сейчас, стоя перед нами Люсиль, уже на бис, окунала оба локтя по очереди в мороженное и затем грациозно и неподражаемо слизывала его с них. И тем самым вызвала всеобщий восторг и овацию. Ну а Хасану пришлось раскошелиться, будет знать как спорить….

Люсиль раздала остатки мороженного окружившим нас туристам и детям, отряхнула руки и вытерла нос платком. Вот так, а вы говорите, с такими способностями, точно нигде не пропадешь….

Инга подняла бокал и кокетливо наклонив голову посмотрела на Йоахима КоПпа. Сегодня они отмечали очередную годовщину своего знакомства. И док не смотря на свой прижимистый характер, пригласил ее в шикарный ресторан, который располагался в окрестностях Берлина. В такие дни они обычно прыгали в машину и уезжали подальше от Тойпица. Снимали номер в гостинице или кемпинге, на две или три ночи и прекрасно проводили время в компании друг друга.

Инга была в длинном, вечернем платье с глубоким декольте, подчеркивающим пышную грудь. На шее подарок Копа — кулончик из синего феонита в оправе из белого золота.

Едва уловимый аромат духов, интимная атмосфера, приглушенный свет, легкая музыка и великолепная грудь Инги и предвкушение бурной ночи, пьянило доктора сильнее любого алкоголя.

После рождественской ночи они не разговаривали почти неделю. А потом, он как то после смены предложил Инге ее подвезти домой и она согласилась. Перемирие стоило Йоахиму, маленького колечка от Cartier и флакончика духов от Valentino.

Давно не было столько секса и сразу. Они начали в душе гостиничного номера, потом перебрались в холл на пушистый ковер, продолжили на балконе, потом на огромной двуспальной кровати. Инга никогда не сдерживалась и уже под утро в дверь номера робко постучался портье и вежливо попросил, немного убавить звук..

Утром Инга с трудом передвигая ноги добралась до своей квартиры и сутки проспала как убитая. А Коппа тем утром срочно вызвали в госпиталь.

— Я тебе нравлюсь сегодня, — спросила Инга, часто моргая длинными ресницами.

— О, да ты сегодня великолепна, ты само очарование, — сделал комплимент док, закуривая дорогую кубинскую сигару.

— Почему же ты этого не сказал пока я тебя не спросила? — Инга вытащила из сумочки дамские сигареты и Копп протянул ей горящую спичку. Ненавязчиво играла музыка, медленно покачивались в танце пары.

— Дорогая, ты же знаешь, что ты прекрасна. Я считаю все эти комплименты простой банальностью. Зачем говорить то, что и так бесспорно.

— Пойдем потанцуем, — предложила она.

— Нет, что то не хочется, устал сегодня.

Инга надула губки и хмыкнула. В такие моменты она была похожа на капризную девчонку.

Подошел официант в накрахмаленной, белоснежной рубашке в бабочкой и поставил на стол, накрытое серебряной крышкой блюдо для Йоахима и пылающий синим огнем, бифштекс с кровью для Инги.

Инга сразу же с аппетитом принялась за еду. Копп достал из кармана маленькую гильотинку и отрезал кончик сигары. Приподнял крышку и зажмурился от приятного запаха, запеченного целиком угря с соевым соусом.

— Предлагаю тост, — с пафосом произнес доктор, разливая по бокалам искрящееся Ламбруско.

— За твою неземную красоту! Они звонко чокнулись бокалами. Инга вздернула носик и звонко рассмеялась.

— Ты оригинален, как всегда, — смеялась она.

Копп, понимал, что он никогда ради нее не бросит семью, да и Инга на этом не настаивала. Она была превосходна в постели, но была из той породы женщин, что не годятся для унылой, скучной, монотонной семейной бытовухи. Инга была женщина-праздник, женщина-огонь, яркая неистовая в сексе, соблазнительная, влекущая, она становилась абсолютно беспомощной, когда надо было что нибудь приготовить или погладить. Сама она подходила к вопросу о браке — философски.

«Я никогда в жизни не выйду замуж и ни на что не променяю свободу», — заявила она мне как то раз. «Я хочу быть охотницей, хищницей, дикой кошкой, а замужество это такая скука…» Я всегда с ней соглашался и осознавал, что именно такие женщины по настоящему кружат мужчинам головы.

«..Женатые мужчины..», — говорила она мне часто, — «превращаются в телят, у них потухают глаза, они нервные и суетливые… и это всегда заметно…и всегда они становятся потенциальными жертвами таких охотниц, как я», — говорила Инга скороговоркой и в ее глазах горели факелы.

Йоахим жутко ревновал ее, иногда до умопомрачения, а она видела его муки и дразнила, дразнила…. Иногда Копп, доходил до белого каления, когда она начинала с кем нибудь флиртовать, но стоило ей только поманить его и он с щенячьим визгом и виляя хвостом, готов был распластаться у ее ног. Инга вила из него веревки и он, все это понимал трезвым умом, но какое то мазохистское удовольствие перевешивало доводы разума.

Когда посторонний парень, втот вечер пригласил ее на танец, Копп просто не находил себе места, ерзал на стуле, хватал и тут же бросал меню, пытался отвлечься, закурил сигару, но ничего не помогало, ревность сжигала изнутри. Она действительно дикая, необузданная кошка, — подумал он, но как меня к ней тянет….

Инга вернулась за столик, разрумянившаяся, села, закурила сигарету и щелкнула дока по носу салфеткой;

— Что грустишь, милый, пойдешь со мной танцевать следующий танец? — спросила она таким глубоким голосом, что приятная дрожь пробежала по телу врача.

— Или ты устал, мой старичок? — смеялась Инга, ловко управляя чувствами дока.

— Да, да конечно моя сладкая, следующий танец мой.

Они провели чудную ночь в гостинице. А под утро когда уже не осталось сил для секса и они лежали обнявшись, и Инга, своими наманекюренными ноготками щекотала волоски на груди дока, она спросила между делом:

— Сладкий, а что там с этим морячком?

— С каким, солнышко?

— А с тем, у которого остановилось сердце, ну помнишь, на прошлой неделе, это была еще моя последняя смена перед отпуском, ну вспомнил?

Да, Копп хорошо помнил эту ночь, когда звонок из госпиталя заставил его подняться из тепой постели и умчаться в ночь.