Деон Мейер - Смерть раньше смерти

Яуберт подошел к машине.

— Надо сообщить полковнику.

— Де Виту? Да он просто обделается со страху! — В свете уличного фонаря на лице Гриссела расплылась улыбка.

Яуберт и забыл, что их командир — уже не Вилли Тил. Ему стало муторно и противно; откуда-то изнутри поднимался туман.

Дом номер 96 по Оксфорд-стрит оказался большим одноэтажным особняком, стоящим на огромном участке земли. Роскошный ухоженный сад поражал воображение даже в полумраке.

Они позвонили. Слышно было, что в доме включен телевизор. Шли секунды. Яуберт невольно пожалел обитателей дома. Уходят последние секунды их беззаботной жизни. Ангелы смерти на пороге. Совсем скоро беспечной жизни Уоллесов настанет конец.

Открывшая дверь женщина смотрела на них неприязненно. Лоб прорезала вертикальная морщина. Яуберту бросились в глаза ярко-желтый фартук и прядь темно-рыжих волос.

В мелодичном голосе тоже слышалось раздражение.

— Чем я могу вам помочь?

— Миссис Уоллес? — спросил Яуберт. Потом он увидел ее глаза. Как и Гриссел. Они были разные: один — ярко-голубой, другой неопределенно-карий, не светлый, не темный. Яуберт быстро отвел взгляд.

— Да. — Хозяйка сразу поняла, что незваные гости — не торговцы, которые пытаются всучить ей какой-то товар. Ее лицо омрачилось. — Что-то с Джеймсом?

Из-за ее спины выглянул мальчик лет десяти:

— Мама, что случилось?

Она быстро обернулась:

— Джереми, иди к себе в комнату. — Она говорила мягко, но убедительно.

Мальчик ушел. Его мать посмотрела на детективов.

— Мы из полиции, — сказал Яуберт.

— Входите, — пригласила хозяйка, шире открывая дверь и снимая фартук.

Миссис Маргарет Уоллес рыдала горько, безутешно, уткнувшись головой в колени. Люстра в гостиной светила ярко; слезы на желтом шерстяном свитере блестели, как алмазы.

Яуберт и Гриссел старательно отводили глаза в стороны.

Яуберт сосредоточился на ножке стола в виде птичьей лапы с когтями. Больше всего на свете ему сейчас хотелось очутиться дома, в кресле, с книжкой на коленях и бутылкой пива в руке.

Из коридора снова высунулся мальчик. За ним шла девочка лет восьми-десяти.

— Мама! — тонким, испуганным голосом воскликнул мальчик.

Маргарет Уоллес расправила плечи, смахнула слезы и встала.

— Извините. — Она взяла детей за руки и увела их из гостиной. Закрылась дверь. После нескольких минут оглушительной тишины послышался плач. Потом все снова стихло.

Яуберт и Гриссел не смотрели друг на друга, потому что это было бы равносильно проявлению малодушия.

Наконец хозяйка дома вернулась. Плечи у нее были по-прежнему расправлены, как будто так ей легче было сдерживаться. Но видно было, что она держится из последних сил.

— Я должна позвонить матери в Токаи. Она присмотрит за детьми. У вас, наверное, ко мне много вопросов, — ровным голосом, как лунатик, произнесла Маргарет Уоллес.

Яуберт хотел было сказать, что они вернутся позже, что оставят ее наедине с ее горем. Но у него как будто язык прилип к гортани.

Маргарет Уоллес вернулась через несколько минут.

— Мама уже едет. Она сильная. Когда отец… Я попросила горничную заварить чай. Вы ведь не откажетесь от чая?

— Спасибо, но… — хрипло произнес Яуберт. Он откашлялся.

— Извините, я побуду с детьми до приезда мамы. — Не дожидаясь ответа, хозяйка скрылась в полутемном коридоре.

У Яуберта в кармане ожила рация. Он посмотрел на экран: «Перезвоните серж. Лау». И номер телефона.

После того как труп осмотрел патологоанатом, Яуберт отправил Лау и еще троих детективов в отель. Часть окон выходит на автостоянку. Возможно, кто-то из жильцов что-то заметил. Потом на место примчался Барт де Вит. Полковник тут же созвал пресс-конференцию и произнес целую речь, несмотря на то что у них пока не было ни одной зацепки. Сразу после начала речи Яуберт и Гриссел уехали на Оксфорд-стрит.

— Шут гороховый, — так отозвался о новом начальнике Бенни. — Долго он у нас не продержится.

А Яуберт думал о другом. Интересно, вызывал ли к себе новый начальник также и сержантов — познакомиться лично? И в курсе ли де Вит, что Гриссел пьет?

— Пойду перезвоню Баси. — Яуберт встал и направился в соседнюю комнату, откуда Маргарет Уоллес звонила матери. Из кухни доносился звон посуды — горничная накрывала к чаю.

Соседняя комната, похоже, была кабинетом. Посередине стоял письменный стол с компьютером и телефоном. Напротив, у стены, — стеллаж, набитый папками в твердом переплете. Яуберт увидел там и несколько книг. Дешевые издания по практике ведения бизнеса, несколько сводных выпусков «Ридерз дайджест» в подчеркнуто богатых кожаных переплетах. На стене у двери висели фотографии и дипломы. Был там и большой дружеский шарж, изображавший Джеймса Уоллеса — густые черные волосы, роскошные усы, толстые щеки, дорогой костюм. В одной руке нарисованный Уоллес держал кейс с надписью, очевидно названием фирмы: «Уоллес Квикмейл». В другой руке он сжимал крикетную биту.

Яуберт набрал номер отеля, откуда звонил Баси, и попросил позвать детектива Лау. Ему пришлось ждать несколько минут.

— Капитан?

— Он самый, Баси.

— Мы тут нашли одну дамочку. Блондинку. Она говорит, что Уоллес был с ней в ее номере. Но мы пока не стали ее допрашивать. Вас ждем.

— Побудьте, пожалуйста, пока с ней. Мы с Бенни немного задержимся.

— Конечно, капитан, — ответил Лау как будто язвительно. — Да, кстати, нашли еще одну стреляную гильзу. Под трупом.

Выходя из кабинета, Яуберт снова окинул взглядом шарж на стене. Да, грустно. Жизнь обрывается быстро, и ее уже не вернешь.

— Он начинал дело сам. — Маргарет Уоллес сидела на краешке большого удобного кресла, положив руки на колени. Голос ровный, сдержанный. — Выиграл тендер на доставку муниципальных счетов. Сначала было трудно. Пока не заказали в Соединенных Штатах адресограф и компьютер, приходилось вкладывать корреспонденцию в конверты вручную, штамповать. Я помогала мужу. Часто приходилось работать ночами. Два года назад он продал семьдесят процентов акций фирме «Промейл интернешнл», но оригинальное название они сохранили. Джеймс является членом совета директоров; он числится на должности консультанта.

Яуберт заметил, что она продолжает говорить о муже в настоящем времени. Завтра, после бессонной ночи, это пройдет.

— Ваш муж интересовался политикой?

— Политикой?! — По-видимому, Маргарет Уоллес совершенно не понимала, о чем он ее спрашивает.

— Мистер Уоллес был членом какой-нибудь политической партии? — уточнил Гриссел.

— Нет, он… — Голос вдовы дрогнул. Яуберт и Гриссел терпеливо ждали. — Он был аполитичным. Даже голосовать не ходил. Он говорит, что все политики одинаковы. Они хотят только одного: власти. А на народ им наплевать. — Морщина на лбу Маргарет Уоллес сделалась глубже.