Дэвид Моррелл - Смертный приговор

– Что это у тебя на левом боку? – вдруг спросила Бет.

– У меня на боку?

– Вот этот шрам.

Декер, скосив глаза, взглянул на свой бок. Там был рваный шрам величиной с кончик пальца.

– А, это просто...

– А еще один у тебя на правом бедре. – Нахмурившись, Бет опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть шрамы. – Я сказала бы, что...

Декер не мог придумать решительно никакого способа отвлечь ее.

– Это от пулевых ранений.

– Пулевых ранений? Но как же тебя...

– Не сообразил вовремя увернуться.

– О чем ты говоришь?

– Я был среди американских рейнджеров, которые в восемьдесят третьем году вторглись на Гренаду. – Декер снова почувствовал боль оттого, что вынужден лгать ей. – И, когда началась стрельба, слишком долго думал, прежде чем упасть на землю.

– Тебе дали медаль?

– За глупость? – фыркнул Декер. – Вообще-то я получил «Пурпурное сердце» [16].

– Они, наверно, болезненные.

– Нисколько.

– Можно мне потрогать их?

– Сколько душе угодно.

Очень осторожно Бет приложила палец к вмятине на его боку, а потом к ране на бедре.

– Это правда, что они не болят?

– Разве что иногда, сырыми зимними ночами.

– Когда это случится, говори мне. Я знаю, как сделать так, чтобы тебе стало лучше. – Наклонившись. Бет поцеловала один шрам, потом второй. Декер почувствовал, как ее груди скользнули по его животу к бедру. – Ну, и как это на тебя действует? – требовательно спросила она:

– Просто замечательно. Жаль только, что таких медсестер, как ты, не было поблизости, когда меня запихнули в военный госпиталь.

– Тогда ты не смог бы спать. – Бет снова вытянулась на полу рядом с ним.

– Сон – это не главное, – ответил Декер.

Ему не нужно было ничего другого – только лежать вплотную к ней, наслаждаясь теплом ее тела. Несколько минут ни один их них не шевелился, не говорил ни слова. Закат за окном сделался темно-багровым.

– Я думаю, что нам пора принять душ, – сказала Бет. – Ты можешь воспользоваться тем, что в комнате для гостей, или...

– Или?

– Или мы можем оба поместиться в моем.

Сверкающая белизной душевая оказалась просторной, в ней можно было даже париться. Там стояла кафельная скамья, а по обеим сторонам были смонтированы два душа. После того как Бет и Стив намылили и долго терли друг друга под струями горячей воды, после поцелуев, прикосновений, поглаживаний, ласк, ощупываний среди клубов пара, их скользкие тела приникли одно к другому, они опустились на скамью и снова предались поразительной, страстной любви, от которой замирало сердце и темнело в глазах.

Этот вечер оказался едва ли не самым необычным за всю жизнь Декера. Он никогда не испытывал такого эмоционального накала вдобавок к физической страсти, такой заботы – и самого настоящего благоговения – по отношению к человеку, с которым только что разделил эту страсть. Пока они с Бет повторно занимались любовью, пока они снова мылись и одевались, он познал и другие незнакомые чувства: ощущения собственной цельности и принадлежности. Это выглядело так, будто два их физических слияния породили слияние другого вида – неосязаемое, мистическое. Находясь рядом с Бет, он чувствовал, что она находится в нем, а он в ней. Ему даже не требовалось подходить вплотную, чтобы прикоснуться к ней. Было достаточно просто видеть ее. Он чувствовал себя цельным.

Потягивая отличное красное вино из стакана и переворачивая на решетке отличное мясо на ребрышках, купленное Бет, он смотрел на звезды, только-только начавшие высыпаться на небо, цвет которого в этот вечерний час потрясающе походил на глаза Бет. Он разглядывал поросший лесом склон позади дома Бет и огни Санта-Фе, раскинувшиеся внизу. Чувствуя в себе удовлетворенность, какой он никогда прежде не знал, Стив посмотрел через дверь, затянутую прозрачной сеткой от москитов, в ярко освещенную кухню, где Бет стояла возле стола и готовила салат. Она что-то негромко напевала себе под нос.

Она сразу же почувствовала его взгляд.

– Что ты рассматриваешь?

– Тебя.

Она улыбнулась с нескрываемым удовольствием.

– Я люблю тебя, – в который уже раз за этот вечер повторил Декер.

Бет отошла от стола, открыла дверь, вышла и поцеловала его. От нее к нему, казалось, перескочила искра.

– Ты для меня самый главный человек в мире.

В этот момент Декеру пришло в голову, что та пустота, которую он терпел много лет, оказалась наконец заполненной. Он вспомнил о своем сороковом дне рождения, прошедшем год с четвертью тому назад в Риме, о владевшей им скуке, о пустоте внутри его и вокруг. Он хотел иметь жену, семью, дом, и теперь все это у него будет.

– Боюсь, что мне все же придется на пару дней уехать из города, – сказала Бет.

– О? – Декер, который вел машину по узкой, змеящейся среди густых сосен Тано-роад к северу от города, изумленно посмотрел на нее. Была пятница, 9 сентября, конец туристского сезона, первый вечер фиесты. Они с Бет были любовниками уже на протяжении восьми дней.

– Случилось что-то неожиданное? Ты об этом еще не говорила.

– Неожиданное? И да, и нет, – ответила Бет, с интересом разглядывая залитые закатным солнцем низкие холмы, убегавшие к тянувшемуся на западе хребту Хемес. – То, что уехать придется именно послезавтра, я узнала действительно неожиданно. Но что мне нужно будет туда отправиться, я знала все время. Я должна съездить в Вестчестер. Встретиться с адвокатами и тому подобные дела. Это насчет состояния моего покойного мужа.

При упоминании Бет о покойном муже, Декер испытал неловкость. Он всячески старался избегать этой темы, опасаясь того, что воспоминания Бет об этом человеке сделают ее отношения с ним двойственными. «Неужели ты ревнуешь к мертвецу?» – иронически спросил он себя.

– На пару дней? И когда ты рассчитываешь вернуться? – спросил он.

– Вообще-то может оказаться немного подольше. Пожалуй, неделя. Все это скучно и мелко, но важно. У мужа были партнеры, и у них есть разные мнения насчет того, какая доля в бизнесе принадлежала мужу.

– Понимаю... – протянул Декер. Ему хотелось закидать ее вопросами, но он решил не быть назойливым. Если бы Бет хотела поделиться с ним воспоминаниями и подробностями своего прошлого, она сделала бы это. Он нисколько не хотел чем-то досаждать ей. Кроме того, сегодня, как предполагалось, должен был состояться веселый вечер. Они ехали на вечеринку, или скорее на прием, по случаю фиесты в доме кинопродюсера, с которым Декер имел дело в качестве риелтора. Бет совершенно явно не хотела разговаривать о своих юридических проблемах, так с какой же стати он будет вынуждать ее делать это? – Я буду скучать без тебя.

– И я тоже, – отозвалась Бет. – Это будет долгая неделя.