Крис Хаслэм - Смерть с отсрочкой

— Куда мы? — спросил Ник.

— В аэропорт Сарагосы, — ответил Ленни.

— Билеты на что купим?

— Взаймы дадут. Когда будем дома, вернем деньги. Пообещаем, по крайней мере.

Ник покачал головой:

— Не думаю, что нам окажут благотворительную помощь. Слишком уж мы похожи на пару отпетых мошенников.

— Угу, да только мы присматриваем за престарелым восьмидесятилетним старцем. Социальные работники. Не все судят о других по одежке, Николас.

— Ленни, — сказал Ник.

— Леонард.

— Леонард.

— Что?

— Полмили назад ты высадил из машины престарелого восьмидесятилетнего джентльмена. Вряд ли тебя признают социальным работником. — Инвалидная машина замедлила ход. — А завещание? Как Эль Сид его подпишет, потерявшись в испанской глубинке? — Инвалидная машина остановилась. — По-моему, не стоило предлагать ему выйти, когда пожелает.

Сидней с некоторым трудом шел по травянистой обочине, оставляя за собой в росе темные следы кожаных туфель. В ранней утренней сырости ныли все кости, но все-таки это самое лучшее время дня. Он сначала услышал фургончик, а потом увидел. Напоминая урчанием газонокосилку, машина двигалась между диагональными рядами виноградных лоз. Она поравнялась с ним.

— Не могу я оставить вас здесь одного, мистер С.! — крикнул Ленни. — Не в моих правилах. Садитесь, пока живы.

— Надо бы извиниться, — подсказал Ник.

Ленни проигнорировал замечание.

— Зачем мне садиться, мистер Ноулс? Вы намерены меня репатриировать?

— Нет, конечно, глупая старая колбаса! — крикнул Ленни. — Просто домой хочу отвезти.

— Он это и имеет в виду, — объяснил Ник.

— Слушайте, Сид, — попытался наладить отношения Ленни, — почему вы не скажете, куда вам надо, и тогда мы посмотрим, что можно сделать.

Сидней бросил рюкзак, сунул руки в карманы пальто.

— Мне надо в Маэстрасго.

Ленни кивнул. Никогда о таком месте не слышал, но там наверняка имеется аэропорт, поэтому годится.

— Чего раньше не сказали? — вскричал он. — Поехали.

Сидней долго смотрел на него. Идиот до сих пор считает себя главным. Пожалуй, пора проверить, на что он способен. Сидней влез в машину, прижав к груди рюкзак.

— Что же вы нам сейчас предлагаете сделать, мистер Ноулс?

— Правильно. Первым делом приготовимся к ограблению.

— Ох, ради бога, — простонал Ник. — Не надо никаких ограблений.

— Я всегда готов выслушать альтернативное предложение, Николас.

— Может быть, что-нибудь более тонкое, — предположил Сидней.

— На тонкости, Сид, у нас времени нет. Зальем полный бак, совершим ограбление и вдвое быстрей доберемся туда, куда едем. Потом утончайте сколько заблагорассудится. Едем на заправку.

— Можем не доехать, — предупредил Ник.

— До чего тяжело работать с вечным пессимистом, — вздохнул Ленни. — Да, можем и не доехать, но также можем умереть с голоду, а если подумать, то можем попасть под автобус, переходя улицу.

— Переходить улицу не так рискованно, как грабить заправку.

— Забудь об оценке риска, Николас, — посоветовал Ленни. — Это было на твоей прежней работе.

Сидней закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов. Операция рушится со всех сторон, и, если крах продолжится такими же темпами, возможно, ему и до гор не добраться. В тридцатых годах было гораздо легче, хотя тогда помогала надлежащая организация и квалифицированный персонал. Он всегда знал, что поездка в компании с мистером Ноулсом и мистером Криком будет вызывать немалое раздражение, но они переступают даже собственный высокий порог идиотизма. Однако, кроме них, у него ничего нет, а их надо только кормить и погонять кнутом, как говаривал Фрэнк Кобб.

Воспоминания о Фрэнке Коббе много лет преследуют Сиднея. Образ майора Кобба все время выдергивает у него из-под ног коврик, и он с воспаленной простатой, больной спиной, пульсирующими суставами и слабеющим зрением, постоянно напоминающими о возрасте, падает на спину, как восемнадцатилетний мальчишка. Они впервые встретились в Мадрегерасе, куда остатки Британского батальона отправили отдыхать после бойни в Хараме. Слухи о фронтовых подвигах Сиднея быстро распространились, и он с некоторым самодовольством купался в свете рампы, предназначенном для слегка слабоумных.

Кобб его отыскал и явился на место постоя в длинном кожаном плаще с тяжелым русским автоматом.

— Вы кто? — спросил Сидней.

— Фрэнк Кобб, — ответил незнакомец с американским акцентом. — Не трудись вставать. — Ему было за сорок, черные волосы зачесаны назад, на узком лице пьяницы волчья улыбка. Сидней решил, что он похож на известного киноактера, только не на такого, который играл когда-нибудь романтического героя. Американец схватил с койки Сиднея «люгер».

— П-ноль-восемь, — констатировал он. — Где ты его взял?

— На Горе Самоубийц, — ответил Сидней.

— У кого?

— У вражеского офицера. Я его застрелил.

— Молодец, малыш. Что еще у него было?

— Карта и какие-то бумаги на испанском.

— Знаешь испанский?

— Ни слова.

— Вот это проблема.

— Пока обходился, майор.

Кобб кивнул:

— Да, но это было на твоей прежней работе.

— Вот эта годится! — с энтузиазмом воскликнул Ленни, потирая руки. — Проезжаем и разворачиваемся.

Они только что проехали мимо заправочной станции с бакалейной лавкой, которая полностью отвечала требованиям Ленни насчет маленькой деревенской бензоколонки, куда мало кто заезжает.

— Действуем так, — объявил он. — Подъезжаем, и Ник заливает бак доверху. Тем временем я захожу в контору, насмерть пугаю того, кто за кассой, забираю наличные, и смываемся. Проще простого.

Сидней поднял бровь.

— Хотите взять оружие?

— Какое?

Старик молча расстегнул боковой карман рюкзака, вытащил что-то тяжелое, завернутое в промасленную коричневую тряпку.

— Вот это. «Люгер».

— Боже мой! Дайте взглянуть, — попросил Ник, просунувшись между сиденьями. — Почему вы им не воспользовались против грабителей?

— Потому что он был у меня в рюкзаке.

— Ну, засуньте его обратно в рюкзак или в задницу к чертовой матери! — крикнул Ленни.

— Значит, он вам не нужен?

— Нет, старый психопат, не нужен мне никакой пистолет.

— А если вдруг заедет другой клиент?

Ленни нахмурился:

— Сымпровизируем.

Заправка принадлежала шустрому маленькому холостяку в твидовой шляпе и синем блейзере с розовым галстуком. Звали его Луис Рекуэро Медина, и он с гордостью предоставлял полный набор услуг круглый год шесть с половиной дней в неделю. Из этого правила были три исключения: первое — день смерти его матери, второе — день его святого, третье — день его рождения. Он приподнял шляпу перед инвалидной машиной, которая тормознула и задом подкатила к заправке. Сегодня ему стукнуло шестьдесят восемь, в честь чего клиентам предлагалось самим заливать баки, даже если они инвалиды.