Дмитрий Вересов - Черный ворон

Вскоре на кухню притащился Никита, сел напротив, закурил, плеснул себе аперитива. Трусы напялил — и на том спасибо.

— Хлебнешь?

— Не-а. Горькое, теплое…

— Есть и сладенькое, и прохладненькое.

Он извлек из холодильника литруху итальянского вермута, откупорил, посмотрел на Таню. Она кивнула.

— Наливай… А по какому поводу гуляешь, да еще в одиночку, если не ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Еле вырвался, приехал, понимаешь, с дружками оттянуться напоследок, да в городе нет никого.

— Напоследок?

— Свободу пропиваю, сестренка. Женюсь.

— Поздравляю. — Таня сдобрила кислую интонацию лучезарной улыбкой и подняла стакан с вермутом. — Sei brav und gesund!

Никитка залпом выпил полстакана неразбавленного кампари и поморщился.

— Спасибо, сестренка, одна ты меня правильно понимаешь и пожелала самое то. Именно отвага и здоровье в ближайшее время понадобятся мне больше всего.

Таня вопросительно посмотрела на него.

— Сейчас сама увидишь, — сказал он, вышел, через минуту вернулся со стопочкой фотографий и положил перед ней.

С верхней фотографии на Таню гестаповскими глазами смотрела молодая дама весьма своеобразной наружности — мощные челюсти, безгубый рот стянут в куриную гузку, нос тяжелой каплей свисает с узкой переносицы, жидковатые волосы строго расчесаны на косой пробор. Таня даже присвистнула.

— На редкость удачное фото! Снимаю шляпу перед твоим героизмом.

— Только шляпу? — с какой-то странной усмешкой спросил он и тут же поспешил добавить: — Ты не поверишь, но это действительно очень удачное фото. Ты остальные посмотри.

Таня посмотрела и убедилась в правоте его слов.

Никитина невеста была сфотографирована в разных позах и в разной обстановке — за письменным столом с книжкой в руках, на диванчике с бокалом шампанского в тощей руке, на Гоголевском бульваре, целомудренно держась за руки с Никитой, на пляже. И краше, чем на первой фотографии, не выглядела нигде.

— Она у тебя пловчиха? — спросила Таня, показывая на пляжную фотографию.

— Пловец, — серьезно ответил он.

— Это как понимать? Уж не на сексуальную ли ориентацию намекаешь?

— Если бы… Пловец — это фамилия такая. — Ольга Владимировна Пловец.

— Знаешь, — задумчиво проговорила Таня, — я бы на твоем месте взяла фамилию жены. Никита Владимирович Пловец По Мутным Водам. Тебе пойдет…

Он вспыхнул и тут же отвел взгляд.

— Побежит!.. Ладно, не сыпь мне соль на раны. Давай лучше еще по одной.

Таня прикрыла стакан рукой. Никита пожал плечами и налил себе.

— Ты лучше расскажи, где ты такое сокровище откопал.

— Где-где! В стольном граде, где ж еще. В самом что ни на есть бомонде, в «хуй сосаети», извините за английский.

Таня фыркнула.

— Мерси, сосайте сами, вам не привыкать… Мне-то можешь про бомонд не заливать. Девочки там упакованные, как принцессы. Особенно те, на которых природа отдохнула. — Она еще раз посмотрела на фотопортрет Никитиной невесты. А тут «человек работы Москвошвея». И микроскопа не надо.

— В министерских кругах принято считать, что — скромность полезна для здоровья.

— Хочешь сказать, что вот это — из мидовских кругов? Не поверю.

— Количество министерств в нашем государстве рабочих и крестьян прямо пропорционально росту благосостояния народа.

— Эк залудил, политинформатор хренов! Ну, и в каком же ведомстве такие пловцы произрастают?

— Папочка наш, Пловец Владимир Ильич, имеет четверть века беспорочной службы в Минтопэнерго.

— В Мин кого?

— В Минтопэнерго, Министерстве топлива и энергетики СССР.

— Министром?

— Заместителем начальника канцелярии третьего отдела одиннадцатого управления третьего Главка.

— Погоди, что-то я не догоняю… Бенефис-то в чем?

— Элементарно, Ватсон. Все наши внешние ведомства — организации кастовые, закрытые. Человеку со стороны, если он не высокий партийный назначенец, в этой системе координат мало что светит. В лучшем случае выйдешь на пенсию советником посланника. Который всем советует, а его все посылают.

— А если не со стороны?

— В смысле?.. А, ты вот о чем… Пробовал, не вышло ничего. Невесты у них считанные, на свой круг запрограммированные… Да и в корень зрить надо, как Козьма Прутков советовал.

— Поясни.

— Видишь ли, так уж получилось, что реально все благосостояние обожаемого фатерлянда строится на природных ресурсах, в первую очередь, топливных. Только ими мы торгуем без балды, только они приносят в казну настоящие денежки, которые и дают нам возможность худо-бедно поддерживать штаны и еще прикармливать разных макак, назвавшихся марксистами-ленинцами. Надежней этой кормушки не отыскать, как ни крути… А Владимир свет Ильич винтик в машине вроде бы и маленький, зато на самом нужном месте. Через его канцелярию все проводки по экспортным операциям проходят… В общем, мне уже намекнули, что через годик ждет меня одно весьма хлебное местечко в очень цивильном зарубеже. Оленька как раз Академию народного хозяйства закончит, я на венском островке ООН отстажируюсь… Sounds good, isn't it?

— Abso-fucking-lutely. Зашибись! Гудее некуда. То-то я смотрю, ты счастлив без меры.

— Ну, матушка, за все платить приходится.

— И когда же грядет радостное событие?

— Послезавтра. Билет у меня на завтрашнюю «Стрелу». Гуманные Пловцы аж на неделю гульнуть отпустили. Но в час «икс» при полном параде явиться на эшафот…

Никита налил себе еще полстакана, выпил, судорожно заглотил пару крошечных бисквитов. Таня смотрела на него с легкой улыбкой.

— Ада с дядей Кокой?.. Уже там?

— Там-там. Контакты наводят со сватьями будущими, к свадьбе готовятся, вопросы всякие утрясают. — Он горько усмехнулся.

— Выходит, у тебя теперь с ними мир?

— Полный. Слияние в экстазе. Что было, то было, прошлого не воротишь. Да и не надо… Слушай, ты как хочешь, а я курну.

— Так и я не против. «Мальборо» будешь?

— Тут другое требуется… У меня табачок. — «Клан», женатый, между прочим.

— Кто женатый?

— Табачок. Я в него черненького немного всыпал. Утоли мои печали…

Таня недоуменно посмотрела на брата.

— Ну, под курочка, — пояснил Никита. — Неужели не пробовала ни разу?

— Да как-то и не тянуло особо.

— Надо же! А мне говорили, что в избранных кругах питерского студенчества сей пагубный порок в большом почете.

— Возможно. В этих избранных кругах я не вращаюсь.

— А зря. Перспективно мыслить надо, дружбу культивировать. Это сегодня они томные оболтусы, а завтра сядут в начальственные кресла…

— Спасибо, не интересуюсь.

— Но карьеру без связей не…

— А кто тебе сказал, что я хочу делать карьеру?

— Тогда чего же ты хочешь?

— Не знаю. Жить.

— Просто жить?

— Не просто, а на всю катушку. Брать от жизни все, чего пожелаю, и, в отличие от некоторых, не целовать начальство в зад.