Ричард Дейч - Карта монаха

— Нет, он у Женевьевы. Ты ведь убил ее, помнишь?

Джулиан посмотрел на Майкла и, не произнося больше ни слова, направил оружие на Стефана и выстрелил. Пуля попала Стефану в ногу. Споткнувшись, тот покатился по палубе.

— Открой, — чуть слышно повторил Джулиан.

Майкл повернулся к отцу. Тот лежал, держась за ногу и почти теряя сознание от боли, но нашел в себе силы покачать головой.

— Нет, Майкл. Не делай этого.

Опять прогремел выстрел, на этот раз пуля попала Стефану в здоровое плечо.

— Открой шкатулку, — шепнул Джулиан.

Стефан закрыл глаза. На плече у него уже расползалось пятно крови. Он продолжал качать головой.

— Не могу, — честно сказал Майкл.

Сердце у него разрывалось при виде медленной казни, которой подвергается его отец.

— Открой шкатулку, — еще тише прошептал Джулиан.

Вновь подняв пистолет, он выстрелил опять, на этот раз в верхнюю правую часть груди Стефана.

Майкл оставался неподвижен, в этот момент он чувствовал себя так, будто стреляют в него.

Джулиан бросился к Стефану. Тот почти не двигался. Убийца приставил пистолет ему к голове.

— ОТКРЫВАЙ ШКАТУЛКУ!!! — закричал Джулиан, окончательно утратив самообладание.

Майкл в ужасе наблюдал, как Стефан, изрешеченный пулями, цепляется за жизнь. Его глаза за полуопущенными веками были устремлены на Майкла. Их взгляды встретились.

— Прости, — шепнул Майкл.

И Джулиан спустил курок пистолета Симона. Майкл в ужасе вздрогнул. Ему казалось, что это он сам — палач своего отца.

Но, к всеобщему удивлению, выстрела не последовало. Обойма оказалась пуста.

Майкла обуяла ярость. Бросившись на Джулиана, он обрушился на него с кулаками, начал бить о стенку. Шкатулка упала на землю к их ногам. Майкл метелил Джулиана, загонял кулак тому в тело, с каждым ударом ломал ребро. Джулиан пытался отбиваться, но напрасно. Майкл все больше распалялся. И Джулиан рухнул. Но Майкл не остановился; схватив незаряженное оружие, он высоко размахнулся, чтобы нанести смертельный удар. И уже когда его рука пошла вниз, перед тем как всей его ярости и боли воплотиться в этот последний убийственный удар, кто-то остановил его, помешал отнять у человека жизнь. Это был Симон. Он не дал Майклу убить брата.

Покачав головой, Симон мягким движением забрал у Майкла пистолет и отбросил в сторону.

— Майкл, — тихо произнес он. — Займись отцом.

Майкл нехотя встал. В самый тот миг, когда он подоспел к Стефану, в помещение хлынула вода. Корабль уже больше чем на три четверти ушел под воду. На корме плескались волны, поднимаясь все выше и выше.

Симон смотрел на корчащегося на полу брата, на его избитое, окровавленное лицо, и чувствовал одно лишь отвращение.

— Спасибо, — шепнул Джулиан распухшими, потрескавшимися губами.

Схватив швартовный трос, Симон связал Джулиану ноги.

— Теперь я понимаю, почему Женевьева скрывала от тебя и меня твое истинное происхождение. Зная меня, она боялась, что я тебе как-нибудь наврежу, и хочу тебе сказать… — Он помолчал. — Ты мне, может быть, и брат, и все же… это не помешает мне сделать то, что я собираюсь.

— Ты не убьешь меня.

Симон лишь улыбнулся. Сделав несколько витков веревкой вокруг туловища Джулиана, он обвязал тому шею петлей. После этого перевернул на спину и связал руки спереди. Теперь проповедник лежал обездвиженным на тиковой палубе корабля. Поднявшись, Симон крепко привязал другой конец стопятидесятифутовой веревки к палубному ограждению. Его брат оказался намертво прикручен к своему любимому кораблю.

— Если на тебя снизойдет благословение, если шкатулка наделила тебя вечной жизнью, если ты каким-то образом сумеешь вылечиться от ран и обрести вечность на земле… — помолчав, Симон улыбнулся, — что ж, в таком случае ты будешь размышлять об этой вечности в глубинах океана, в мире вечного мрака, в полном одиночестве, где твое тело будет раздавлено, а легкие — жаждать глотка воздуха… в мире, где твой крик никто не услышит. Надеюсь, ты не умрешь. Желаю тебе обрести твою вечность.

«Божий глас» тонул с неумолимой скоростью. Вода бушевала в коридорах, билась о верхние перила. Водовороты уже закрутились вокруг Майкла, когда он склонился над умирающим отцом.

Борясь с болью, Стефан поднял взгляд на Майкла.

— Чертовски болит.

— Не шевелись. — Схватив сумку, Майкл с помощью косынки наложил давящую повязку Стефану на ногу.

Проверил рану на груди, но не смог понять, задеты ли жизненно важные органы.

— Нужно уходить с корабля.

Подбежал Симон.

— Найди Поля, — сказал Майкл. — Нужно вынести отсюда отца. — Его взгляд упал на золотую шкатулку на полу. — И пустить эту штуку на дно вместе с кораблем.

Симон бросился в камбуз; поискав в шкафу, нашел рулон металлической фольги и быстро обернул им шкатулку, так что она оказалась полностью закрыта. Сунув сверток в ящик, он запихал его в печь, в самую глубину, и запер. Тем временем вода вокруг прибывала. Симон с трудом двигался против течения. Вода уже была ему по грудь, когда он нырнул и поплыл под водой, прочь из затопляемой комнаты. Надо разыскать Буша, и надо найти лодку. Если он этого не сделает, то им всем придет конец, здесь, посреди Средиземного моря, вдали от судоходных путей, и никто не узнает, куда они делись.

«Божий глас» тонул, над поверхностью виднелась лишь корма. Еще несколько минут — и корабль целиком уйдет под воду и начнет свое двухмильное погружение в самые мрачные бездны Средиземноморья.

Майкл шлепал по колено в воде, рядом, уложенный на надувные подушки, плыл Стефан.

Джулиан связанными руками пытался освободиться от веревки вокруг ног. Он впивался ногтями, дергал, делал все, что мог, лишь бы только неминуемого не случилось. Всю свою жизнь он стремился к бессмертию, и вот теперь…

Оставив его позади, Майкл схватился за перила. Удерживая отца рядом, он поплыл. Палуба продолжала погружаться. Вскоре они оказались в открытом море и уже оттуда следили за тонущим судном. Рядом плавал Джулиан, взглядом моля о милосердии.

А потом салон исчез: все, что осталось от почти четырехсотфутовой яхты, это кормовое ограждение и стопятидесятифутовый нейлоновый трос, который все плавал на поверхности. Майкл смотрел, как Джулиан бьется, пытаясь удержать голову над водой, лишь оттягивая неминуемое. Он пинался и крутился, делал все, что мог, пытаясь освободиться, но все его усилия были напрасны.

В конце концов исчезло и ограждение, и от корабля не осталось ничего, кроме поднимающихся к поверхности пузырей. Трос, к которому был привязан Джулиан, тоже стал уходить под воду, скользить, исчезать под волнами, точно змейка в невысокой траве. Джулиан в ужасе наблюдал за ее исчезновением; осталось пятьдесят футов, сорок, и наконец — трос пошел быстрее — двадцать и десять. И без фанфар, без единого звука, Джулиана потянуло вниз, в глубочайшую океанскую бездну, вслед за его разбитым кораблем. Золотая шкатулка, «Альберо делла вита», Дерево жизни, исчезнет вместе с ним навсегда. Джулиан окажется погребенным вместе с предметом своей одержимости.