Родриго Кортес - Пациентка

Статья имела совершенно ошеломляющий успех, и о Висенте заговорили сразу и везде: в клубах и школах, в офисах и цехах.

— Вот увидите, этот Висенте им всем покажет! — радовались члены многочисленных мелких профсоюзов.

— Вы все не так поняли! — возражали активисты общественных организаций. — Висенте прямо сказал, главное — это участие горожан!

А кое-кто просто собирал соседей, вооружался бейсбольными битами и вот таким более чем убедительным составом навещал давно всем известные приторговывающие наркотиками точки — в первый и последний раз.

И лишь Бергман понятия не имел, за что хвататься, и пока вместо того, чтобы вплотную заняться поискам маньяка, был вынужден посылать полицейские патрули разбираться с последствиями самосудов, а они приобретали совершенно угрожающие размеры.

Только за одну неделю, прошедшую со дня выступления Висенте Маньяни, полицейское управление зафиксировало шесть поджогов, два десятка телесных повреждений средней тяжести, не говоря уже о четырех десятках групповых драк. Все камеры были хронически переполнены, и ему приходилось выпускать минимум половину под посильный денежный залог или на поруки, — естественно, по решению суда, опиравшегося на ходатайства все тех же клубов и профсоюзов. А на следующий день камеры снова оказывались забиты до отказа.

А Висенте между тем продолжал накалять атмосферу. Как только школьники сдали последние тесты и начались летние каникулы, по его инициативе едва ли не все мальчишки города были собраны в полувоенные лагеря возле речки. И теперь горожане день за днем с изумлением наблюдали, как неузнаваемые, загоревшие и окрепшие от постоянных тренировок ребятишки с нашивками в виде американского флага на рукавах целыми днями маршируют по улицам, а вечерами обходят каждый двор и каждый дом, помогая полиции устанавливать нахождение тех, кто объявлен в розыск.

Нет, кое-какая польза от этого Бергману была. Вездесущие бойскауты всего за две недели отыскали восемь тайников и в них около сорока килограммов кокаина, восемь кило героина и шестнадцать мешков марихуаны. Но — бог мой! — во сколько же больше возникало проблем!

Уже на второй день после этой злосчастной статьи полицейские еле вырвали из рук самосудчиков похожего на составленный при помощи Нэнси Дженкинс и Роуз Лестер фоторобот убийцы бродягу. Бедолага как-то прижился в церковном приюте и, по отзывам здешнего пастора, все это время являл собой образец набожности и смирения, но его «вычислили» извечно нетрезвые «патриоты» из ближайшего бара, выволокли на площадь перед церковью, и если бы не патруль, наверное, затоптали бы до смерти.

Понятно, что, как следствие, те же колумбийцы и пуэрториканцы начали просто уезжать в другие места, и Висенте получил то, на что нарывался. Половина цехов на его недавно приобретенных фабриках просто остановилась. А потом на фондовой бирже грянул давно ожидавшийся крах, и все вообще остановилось.

Господи, как же напряженно ждал Бергман момента, когда до Висенте дойдет вся губительность его политики! Но самое удивительное, что ничего подобного не случилось.

— Все эти трудности временные, — бодро заявлял новоиспеченный мэр на каждом совете города, — и легко преодолимые. А если кто слишком легко впадает в истерику, так пусть лечится — в Хьюстоне хоро-о-оший доктор есть. Могу отрекомендовать.

— Из-ви-ните меня, сэр, — медленно, нараспев возражал ему единственный серьезный оппонент — седой, весь покрытый старческими пигментными пятнами еврей — учредитель самого устойчивого и, наверное, именно поэтому самого маленького банка города, — но финансовый год не так давно начался, а бюджет города уже пуст. Чем вы собираетесь покрывать дефицит?

Но Висенте лишь смотрел на него ироничным взглядом — сверху вниз.

— Вы сомневаетесь в моих возможностях? А напрасно. Спросите у людей, кто такой Висенте Маньяни и держит ли он слово… И послушайте, что они вам скажут.

Бергман возвращался с этих заседаний выжатый, как лимон, но все-таки преодолевал себя и снова погружался в дела.

Он принимал жалобщиков, по решению совершенно измотанных судей выпускал под залог и на поруки арестованных за день до того, просматривал сводки, а ночами сидел над обширной детально вычерченной схемой и пытался понять, куда нанесет следующий удар неведомый маньяк.

Хуже всего было то, что Бергман совершенно не мог понять его логики. По всем формальным признакам он как бы боролся с проститутками, сутенерами, мелкими наркодилерами и прочими представителями криминального мира, однако чем ему не угодил тот же мэр? Ответа не было.

Не было ответа и на такой простенький вопрос, почему маньяк упорно следует за Нэнси Дженкинс. Нет, Бергман помнил ее показания о некоем мужчине, подвозившем ее в город на старом автофургоне. Более того, по всем формальным признакам этот мужчина походил и на того типа, который напал на Роуз Лестер.

И вот тут снова начинались противоречия — ни Роуз Лестер, ни Нэнси Дженкинс не были похожи ни на проституток, ни на сутенеров, ни на мелких наркодилеров. А в том, чтобы наравне с Карлосом преследовать домохозяйку и мать двоих детей, Бергман вообще смысла не видел. А между тем смысл должен был существовать.

Бергман совершенно извелся. Он почти перестал спать ночами, пугая Маргарет нездоровым цветом лица, жуткими мешками под глазами и почти вошедшим в привычку скорбным молчанием. Он стал до странности суеверен, заводился от малейшей мелочи и закатывал изумленному офицерскому составу участка неприличные по своей несдержанности разносы. И лишь когда Висенте Маньяни приглашал его на очередное заседание совета или, что еще хуже, требовал отчета об эффективности действий полиции, на пару часов брал себя в руки. Чтобы вернуться в еще худшем состоянии.

И конца этому не предвиделось.

Висенте Маньяни знал, что делает, и шел к своей цели прямо и неукротимо. Буквально за три недели по наводке нескольких полицейских и давно уже внедренных в колумбийский концерн, а то и просто купленных агентов он совершенно парализовал весь транзит кокаина через городские каналы. Волей-неволей, но ему неплохо помогал и престарелый полудурок Бергман.

А когда Карлоса шлепнул этот, казалось, самим господом посланный маньяк, Висенте понял, что час пробил, и уже через восемь часов после получения известия об убийстве Карлоса добился личной встречи с крупнейшим лидером колумбийской диаспоры в Хьюстоне.

— Я, как вы, наверное, знаете, не последняя фигура в моем городе, — начал он. — Если хотите гладкого транзита, могу помочь.

Колумбиец изучающе заглянул Висенте в глаза.

— У нас не любят чужаков.