Бери Квин - Шутка Варбурга Тэнтвула

— Лицо, говорите?

— Да, сэр! Ужасное лицо, страшнее я и не видывала! Тощее, морщинистое, сморщенное, как у обезьяны. Оно смотрело на ребенка вытаращенными глазами, а рот раскрыло, как лакомка, понимаете? И опять этот отвратительный ликующий хохот! Да, именно так! Сначала я не сообразила, а теперь понимаю, что эта страшная голова без тела смеялась с какой-то злобной и торжествующей радостью!

— Хм… — промычал Гранден, дернув себя за ус. — Понимаю ваше волнение, мадемуазель.

Он повернулся ко мне и шепнул:

— Побудьте с ней, я схожу в дирекцию, попрошу прислать еще одну сестру составить этой компанию. И попрошу, чтобы особо наблюдали за маленьким Тэнтвулом. Не думаю, что в данный момент ему грозит опасность, но… Когда кошка сторожит, мышки не пляшут.

Арабелла подняла восторженные глаза от маленькой головки, примостившейся возле ее груди.

— Правда, красивый? Я еще никогда не видела такого красивого ребенка!

— Голос у него, во всяком случае, отличный, — с улыбкой ответил Гранден, — и аппетит, кажется, тоже отменный.

Арабелла улыбнулась и погладила крошечное существо по спинке.

— Вы знаете, — доверчиво сказала она, — у-меня никогда не было куклы. А теперь у меня этот очаровательный малыш, и я так счастлива! Ах, как бы я хотела, чтобы дядя Варбург был жив! Я уверена, что этот чудесный малыш смягчил бы даже такое черствое сердце. Но ведь с моей стороны нехорошо так говорить о дяде, правда? Он хотел, чтобы я вышла замуж за Дэнниса, его завещание — доказательство этого. Как по-вашему, доктор, он ведь хотел, чтобы мы поженились?

— Убежден в этом, мадам. Ваш брак был самым заветным его желанием, — серьезно заметил Гранден.

— Вот и я так думаю. Он был жесток с нами, когда мы были детьми, и сохранил эту манеру до конца, но в глубине его каменного сердца, вероятно, жило глубокое чувство ко мне и Дэннису. Иначе он не включил бы в завещание такую оговорку.

— И, кроме того, не оставил бы вам этого маленького сувенира, — подхватил Гранден, доставая из кармана большой конверт из зеленой бумаги, который Дэннисдал ему накануне похорон отца.

Арабелла подалась назад, словно бы ей протягивали живого скорпиона, и инстинктивно прикрыла руками ребенка.

— Письмо? — прошептала она. — Я забыла о нем. Мсье Гранден, пожалуйста, сожгите его! Не говорите нам, что в нем. Я боюсь!

Было прекрасное майское утро. Легкий ветерок чуть шевелил листья кленов в саду. Но едва Гранден достал письмо, внезапный порыв ветра ударил в угол клиники, и в его резком свисте мне послышался злобный смех!

Маленький француз тоже услышал его. Он повернулся к окну, и я заметил, как под его усами дрожит злая и жестокая улыбка.

— Вскройте его, мадам, — сказал он наконец. — Письмо предназначено вам, Дэннису и мсье малышу.

— Я… Я боюсь…

— Ну тогда я сам! — Гранден вскрыл перочинным ножом конверт и перевернул его. На кровать высыпались десять кредитных билетов по пятьдесят долларов.

Больше ничего.

— Пятьсот долларов! — приглушенно вскрикнула Арабелла. — Но…

— Полагаю, это подарок ребенку, — радостно улыбаясь, объявил Гранден. — Надо думать, старый джентльмен, при всем своем ворчливом характере, имел некоторое чувство юмора. Он держал вас в беспокойстве относительно содержимого конверта, в то время как это просто подарок.

— Но такой щедрый подарок со стороны дяди Варбурга… Не понимаю!

— Может, это и к лучшему. Не задавайте себе лишних вопросов, примите деньги и считайте, что ваш старый дядя раз в жизни сделал сердечный жест. До скорого свидания, молодая мама!

— Ничего не понимаю, — признался я, выходя из клиники. — Если бы этот старый мошенник оставил письмо, в котором посылал их к дьяволу за то, что они посмели родить ребенка, или если бы в конверте лежало новое завещание, лишавшее их наследства, я бы не удивился. Но такой подарок… Ей-богу, я удивлен!

Услышав это, Гранден так захохотал, что у него выступили слезы. Отдышавшись, он ответил:

— Вы удивлены? Могу поклясться, что мистер Варбург Тэнтвул удивлен вдвое больше!

Дэннис Тэнтвул смотрел на меня в глубоком отчаянии.

— Я не понимаю, — повторил он. — Это так внезапно, так…

— Извините, — прервал его Гранден, появляясь на пороге кабинета для консультаций, — но я услышал ваш голос, и если я не помешаю…

— Нисколько, сэр, — заверил его Дэннис. — Наоборот, я хотел бы получить ваш совет. Это насчет Арабеллы. Я страшно беспокоюсь и думаю, может, она…

— Ничего не думайте, мой друг. Опишите нам симптомы, а диагноз позвольте поставить нам.

— Ладно, вот факты. Сегодня утром Арабелла разбудила меня своим громким плачем. Я спросил ее, в чем дело, она посмотрела на меня, как на незнакомого ей человека. Нет, так, словно я был чем-то ужасным, неожиданно оказавшимся рядом с ней. Она с ужасом и явным страхом глядела на меня. Я было хотел ее обнять и успокоить, но она оттолкнула меня, выскочила из постели, завернулась в халат, как бы стыдясь, что я вижу ее в пижаме, и выбежала из спальни. Я услышал ее плач в детской, пошел туда… Она… Она склонилась над детской кроваткой и бормотала: «Бедный малыш, бедный цветок непростительного греха, мы должны уйти, ты — на небеса, а я — в ад. Бог не может быть таким жестоким, чтобы осудить тебя за наш грех! Но мы все трое будем прокляты, хотя мы не знали!» Она подняла нож, чтобы убить ребенка, а он протягивал к ножу ручки и смеялся, потому что луч света играл на лезвии. Я бросился к ней и вырвал нож. Обнял ее, но она кричала, вырываясь: «Нет, Дэннис, не трогай меня! Я знаю, что это страшный, смертный грех, но я люблю тебя, мой дорогой! Я не могу противиться, когда ты обнимаешь меня!»

Отвернув голову от моего поцелуя, она вскрикнула, словно от боли, когда почувствовала мои губы на шее. Потом она потеряла сознание. Я унес ее в гостиную и положил на диван. Я оставил там Сару, нашу няню, приказав ей не выпускать хозяйку из комнаты. Можете ли вы приехать сейчас?

Сигарета Грандена догорала, угрожая подпалить его усы. В его голубых глазах светилась убийственная ярость.

— Грязная скотина! — бормотал он злобно. — Вонючая гадина! Это все твои штучки, демон! Поехали скорее, друзья! Я должен поговорить с мадам Арабеллой!

— Она ушла, — сообщила нам няня. — Ребенок очень плакал, его пора было кормить, а мадам спокойно лежала. Тогда я сказала: «Мадам, вы полежите, а я займусь ребенком» — и ушла в детскую. Накормила малыша, перепеленала и принесла в гостиную, но мадам уже там не было. Она исчезла, сэр.

— Я же вам говорил…

Гранден взял Дэнниса за руку.

— Не ругайте ее, мой друг. Она поступила разумно, сама того не зная. Она не оставляла ребенка, что после утреннего инцидента было самым важным.