Джеймс Паттерсон - Мэри, Мэри

Я стояла в кухне — долго, очень долго, слушая тебя и твоего товарища. Я не могла разобрать, о чем вы говорили, но мне нравились ваши голоса. А еще мне нравилось думать, что я последняя, кто их слышит.

Вдруг у меня опять сдали нервы. Совсем немного, но я сознавала, что дальше будет хуже. Я могла бы в ту же минуту выйти из квартиры, и ты бы не догадался, что я находилась рядом.

Ты похож на всех остальных. Никто не замечает моего присутствия, до самого последнего момента. Я женщина-невидимка. Впрочем, нас много.

Когда я ворвалась в гостиную, вы оба вскочили с места. Увидели пистолет и обомлели. Я чуть не спросила, понимаешь ли ты, почему я пришла — почему ты заслуживаешь смерти, — но испугалась, что не сумею довести дело до конца, если сделаю что-нибудь неправильно.

Я спустила курок, и ты упал на спину. Твой товарищ закричал и попытался сбежать. Уж не знаю, как он собирался скрыться.

Я убила его наповал. Вы оба умерли как мухи. Ты даже не пытался бороться за свою жизнь. Грязный маленький вонючка.

Прощай, Арнольд. Ты ушел, и все закончилось. Знаешь, тебя уже забыли.

Рассказчик знал, что пора остановиться. Так ему подсказывала интуиция; кроме того, это было частью плана — хорошего плана. И все-таки очень жаль. Только-только у него что-то начало получаться, а ведь он уже почти забыл, как это здорово.

Впрочем, Рассказчик получил то, что хотел. По всем каналам, во всех газетах звучали поздравления и похвалы. Особенно в «Лос-Анджелес таймс», где этого придурка Арнольда Гринера превратили в мученика и святого. Все сразу узнавали руку мастера — хотя никто не знал, как это хорошо на самом деле.

Ему хотелось устроить себе праздник, но как это сделать, если никому нельзя сказать? Он попытался в Ванкувере, и вон что получилось. Пришлось убить свою подругу — ну, не подругу, а так, приятельницу, девчонку, с которой он спал.

Так как насчет праздника? Арнольд Гринер умер — когда он об этом думал, то не мог удержаться от смеха. Да, забавно получилось, особенно если учесть все тонкости — как Гринер читал его послания, передавал их полиции, а потом получил свое письмо. В жизни все вышло по-иному, не так, как он написал в последнем сообщении. Этот ублюдок стал молить о пощаде, осознав, кто и зачем пришел, поэтому и убивать его было приятнее. Естественно, Рассказчик сделал это не сразу. Вся сцена заняла почти час, и он смаковал каждое мгновение.

Но все-таки что теперь?

Хорошо бы устроить вечеринку, но у него нет гостей. Э-хе-хе, совсем никого. Рассказчик вдруг сообразил, что́ ему нужно. В любом случае он сейчас в Уэствуде, так почему бы ему не припарковать машину и не отправиться в старенький «Театр Брюин», где показывали «Конкурента»? С Томом Крузом, Господи помилуй.

Он решил сходить в кино.

Ему захотелось посидеть вместе со своими и посмотреть на Тома Круза, притворяясь скверным, очень скверным парнем, который не знает жалости и угрызений совести.

«Ах, Том, как мне страшно!»

— Тебе звонил мистер Траскотт. Сказал, что хочет взять у тебя интервью. Говорил, что это важно. Он может приехать прямо домой, если ты не против. Спрашивал, получил ли ты его записки о женщинах-убийцах.

Я нахмурился и потряс головой:

— Забудь о Траскотте. Что еще случилось в мое отсутствие?

— Деймон сообщил тебе, что расстался со своей подружкой? — невозмутимо спросила Нана. — Ты вообще знал, что у него была девушка?

Мы сидели в кухне в первый день после моего возвращения домой — это была суббота. Я на всякий случай выглянул в гостиную и убедился, что там никого нет.

— Та самая, с которой он часто болтал по телефону? — уточнил я.

— Больше они не болтают, — усмехнулась Нана. — Может, оно и к лучшему. Он еще слишком мал для подобного.

Она повернулась к плите и вновь сосредоточилась на мясе с чилийским перцем, напевая «Иисус при Иерихоне».

Я был разочарован как самим чили, так и тем, что Нана положила в него индюшатину вместо обычной говядины или свинины. Похоже, Кайла Коулз все-таки нашла какой-то волшебный способ и убедила Нану начать перемены в своей жизни и позаботиться о самой себе. Браво, Кайла.

— Когда Деймон сказал тебе, что завел подружку? — спросил я, не желая оставить эту тему.

Мне не хотелось признавать, что я давно не в курсе личной жизни своего старшего сына, но любопытство было сильнее.

— Он ничего не говорил, все и так было понятно, — ответила Нана. — Подростки не рассказывают прямо о таких вещах. Корнелия два раза приходила к нам домой. Они вместе делали уроки. Очень миленькая девочка. Родители у нее, правда, адвокаты, но я ее за это не виню. — Она рассмеялась над своей шуткой. — Разве что немного.

Корнелия? Эксперт Нана и рохля Алекс. Все мои обещания и добрые намерения начать другую жизнь с каким-то дьявольским постоянством разбивались об одно и то же вечное препятствие — работу.

Я прозевал первую размолвку Деймона. И теперь этого не исправить. Господи, я даже ни разу не видел его подругу.

Несмотря ни на что, я был рад возвращению домой. Кухня быстро наполнялась ароматами еды, которую Нана готовила для семейного торжества в мою честь. Кроме чили, в меню входили ее знаменитый кукурузный хлеб, два чесночных салата, мясо под острым соусом и карамельный пудинг, обещавший стать украшением стола.

Я старался помогать ей, не особенно путаясь под ногами, а Нана поглядывала на часы и буквально летала по кухне. Мою радость портила лишь мысль, что я всего этого не заслужил. Вероятно, я еще не был аутсайдером на конкурсе лучших отцов, но в моем кармане уже лежал обратный билет в Лос-Анджелес.

— Посмотрите, кто пришел! Глазам своим не верю. Где моя фотокамера?

Сэмпсон и Билли привезли с собой трехмесячную дочь Джакату, которую я не видел со дня ее рождения. Сияющий Джон извлек ее из полотняной люльки, подвешенной к груди Билли, и переложил мне на руки. Это было зрелище — Сэмпсон с младенцем на руках. Ни дать ни взять медведь-папа вместе с медведицей-мамой и Мишуткой.

— Что за чудное создание! — воскликнул я. Девочка и впрямь выглядела очаровательно со своей шоколадной кожей и черными кудряшками. — Она взяла лучшее от вас обоих. Настоящая куколка.

Дженни подбежала и проскользнула между нами, чтобы лучше рассмотреть Джакату. Она находилась в том возрасте, когда девочкам впервые приходит в голову, что у них могут быть собственные дети, и они очень живо интересуются этим вопросом.

— Ой, она такая маленькая! — восхищенно прошептала дочка.

— Не такая уж и маленькая, — возразил Сэмпсон. — Сто процентов нормы. Посмотрите на ее отца. Через пять лет она будет ростом с Билли.

— Надеюсь, бедняжка не унаследует твои руки и ноги, — вмешалась Нана.