Линда Фэрстайн - Дурная кровь (в сокращении)

— Возможно ли определить, была ли асфиксия, вызванная удушением, случайной, преднамеренной или являющейся следствием убийства?

— В большинстве случаев — да. Подавляющее большинство повешений — это самоубийства. Практически все лигатурные удушения — следствия убийства, в этих случаях шея сдавливается какой-либо перетяжкой — веревкой, проволокой, обычным галстуком. Удушение вручную может быть только убийством.

— Будьте добры, доктор Дженко, объясните присяжным, почему это именно так.

Он окинул людей, сидевших на скамье присяжных, серьезным взглядом:

— Задушить себя собственными руками человек попросту не способен. Сильное сдавливание шеи приводит к потере сознания, а это лишает человека возможности сохранять прежнюю силу нажима.

Я хотела, чтобы присяжные, слушая его, прочувствовали последние мгновения, которые Аманда Квиллиан провела лицом к лицу с убийцей, буквально выдавливавшим из нее жизнь.

— Судя по вашим оценкам, в течение какого промежутка времени миссис Квиллиан сохраняла сознание, пока ей сдавливали шею?

Дженко приступил к подробному описанию механизма такого рода смерти:

— Смерть от удушения не наступает так быстро, как, скажем, от удара ножом в сердце. В данном случае имеются свидетельства того, что жертва, несмотря на ее хрупкое телосложение, отчаянно сопротивлялась.

Попросив разрешения у судьи Герца, Дженко подошел к мольберту, на котором стояла увеличенная фотография, сделанная после вскрытия.

— Вот эти отметины на горле свидетельствуют о силе, которую прикладывал убийца. — Он постучал пальцем по нескольким большим синякам. — То есть о повторных приложениях силы, что и является свидетельством борьбы. И эта борьба растягивала время удушения.

Следы пальцев убийцы представлялись мне непомерно большими, там были не только синяки, но и глубинные кровоизлияния, обнаруженные Дженко при вскрытии. Я изучала эти изображения несколько месяцев, и мне казалось, что человек, способный нанести такие увечья, должен быть каким-то гигантом. А Брендан Квиллиан великаном не был.

— Имеются ли другие физические свидетельства того, что потеря сознания наступила не сразу?

— Да. Здесь присутствуют все медицинские признаки удушения вручную. — И Дженко указал на маленькие, серповидные отметины, окружавшие более крупные участки с измененным цветом кожи. — Эти царапины оставлены ногтями погибшей.

Плечи Брендана Квиллиана обмякли. Он покачал головой, словно не веря, что кто-то мог сделать такое.

Я расспросила Дженко о царапинах, надеясь, что присяжные представят себе, как Аманда Квиллиан в четвертый, пятый, шестой раз пыталась оторвать от своей шеи мощные руки душителя и глотнуть воздуха.

— Итак, доктор, можете ли вы сказать что-либо о продолжительности борьбы, после которой миссис Квиллиан лишилась сознания?

— Да, мисс Купер, могу. — И Дженко повторил все факты, обнаруженные при вскрытии: прилив крови к лицу Аманды, отчего кожа приобрела синюшный оттенок, шея, полиловевшая выше участков сдавливания, точечные кровоизлияния в глазах и на веках, обнаруженный у основания ее языка обломок подъязычной кости. — Я бы сказал, что борьба могла продолжаться две или три минуты. Возможно, даже четыре.

И он взглянул на часы, висевшие на дальней стене зала, над дверью.

Позже, в своем заключительном слове, я повторю все медицинские факты, а потом буду молча стоять, пока секундная стрелка часов не опишет четыре оборота, напоминая присяжным о том, как долго тянулось это время. Предсмертная агония Аманды Квиллиан была долгой и мучительной.

Только после шести вечера мы с Майком вернулись в мой кабинет, чтобы обзвонить свидетелей, которые понадобятся мне на следующий день.

— Ты меняешь распорядок?

— А ты как думал? Пока мне придется держаться за медэкспертов. За холодные научные факты.

Я позвонила нескольким криминалистам, безуспешно обшаривавшим особняк Квиллиана, и медэксперту, который впустую потратил несколько часов, пытаясь обнаружить чужие ДНК на теле жертвы или поблизости от него. К семи пятнадцати я полностью пересмотрела стратегию обвинения и была готова покончить на этот день с делами.

— Хочу глянуть в телик, посмотреть, что журналисты насочиняли, — сказал Майк.

Телевизоры стояли в конференц-зале восьмого этажа. На пресс-секретаря возлагалась обязанность ежедневно отслеживать реакцию прессы и телевидения и докладывать о ней окружному прокурору Полу Батталье. В зале был установлен целый ряд телевизоров, работавших круглые сутки и позволявших следить как за общегосударственными, так и за местными выпусками новостей.

— Пойдем со мной, — предложил Майк. — Посмотрим новости, а потом встретимся с Мерсером в городе и вместе поужинаем.

— Я же тебе говорила, я не могу есть, — сказала я, выключая в кабинете свет.

— Тебе необходимо поддерживать силы. Лем небось мясницкие ножи грызет, чтобы зубы острее стали.

Мы вошли в конференц-зал, Майк приник к экрану. И всего через несколько минут по каналу новостей начали повторно показывать запись трансляции со ступеней здания суда.

Мерсер дело свое знал хорошо. Он тайком вывел Кейт Мид через запасной выход, лишив операторов эффектных портретов оскандалившейся свидетельницы. Вместо нее на экране появился фотогеничный, улыбающийся Лем Хауэлл. Казалось, наставленные на него микрофоны приводят его в экстаз.

— Думаю, мы вскоре убедимся, что обвинение поторопилось с выводами по этому трагическому делу, — сказал он репортеру.

— У вас имеются какие-нибудь соображения о том, кто на самом деле убийца?

— Я выразился бы так: у меня их не больше, чем у обвинителя.

— Ладно, пусть этот болтун отдохнет, — сказал Майк и принялся переключать каналы. — А ты неплохо держишь удар, блондинка. Хотя при твоей сегодняшней удачливости я бы, пожалуй, заглянул на «Рискуем!», а потом мы с тобой отвалим, идет?

Сколько я помню Майка Чапмена, он предпочитал смотреть самый конец этой телевикторины, заключая с кем-нибудь из приятелей пари, касавшееся ответа на самый последний вопрос.

И как только завершилась рекламная пауза, ведущий викторины Алекс Требек, расплываясь в улыбке, произнес:

— Сегодня у нас вопросы по греческой мифологии. Давайте посмотрим на ваши ответы, друзья.

— Удваиваю прошлую ставку. — Майк, в колледже специализировавшийся на истории, обладал энциклопедическими познаниями.

— А что, у меня есть выбор? — спросила я, доставая из бумажника несколько банкнот.

Требек вывел на гигантский голубой экран вопрос: «Традиционное для пустыни изображение существа, чье название означает по-гречески „душитель“».

— Брендан Квиллиан — определенно не грек, верно? — сказал Майк. — Я пас. И потом, какие же в Греции пустыни?