Мэг Гардинер - Гонки со смертью

— Попросту говоря, увеличение скорости оборотов. Укрепление иммунной системы, повышение сопротивляемости и выносливости и сокращение необходимого сна. А также повышение болевого порога, чтобы они могли действовать при наличии ранений.

Джесси гнал машину на полной скорости.

— Выходит, это что-то вроде создания универсальных солдат?

— Это требовалось для выживания наших мужчин и женщин на поле боя. Обычно при недостатке сна мы совершаем ошибки, от которых могут погибнуть люди. Но если исключить эту потребность, мы сможем функционировать в обычном режиме двадцать четыре часа в сутки и даже больше. Тогда для участия в боевых действиях понадобится гораздо меньше солдат и меньше человеческих жизней подвергнется риску.

— Значит, Суэйзи изобретала искусственную бессонницу? — уточнил Джесси.

— По сути дела, да.

— И разрабатывала способы понижения болевой чувствительности?

Джесси перестроился в соседний ряд. Это было типичное для Лос-Анджелеса скоростное шоссе, где мощные внедорожники и «БМВ» вечно устраивали настоящее авторалли, соревнуясь с гоночными машинами за первенство на дороге. Никакие дорожные знаки и ограничения здесь не действовали, поскольку никто не хотел признать, что у другого водителя машина гоняет быстрее. Так было всегда.

— Понижения не болевой чувствительности, а болевого порога, — поправил отец. — Чтобы солдаты с самого начала не чувствовали боли.

— Тогда без морфина тут не обойтись, — сказал Джесси.

— Конечно. Морфином пичкали солдат еще в сражениях при Гетеборге, пользуются и сейчас, только проку в нем мало — он действует солдатам на мозги, тем самым выводя их из строя. Но представь, что у тебя есть возможность избавить солдат от болевых ощущений и при этом оставить им свежие головы. Что, если тебе удастся сделать прививку от боли заблаговременно — так, чтобы они могли продолжать сражаться, даже будучи ранеными?

— «Южная звезда» занималась разработкой антиболевой вакцины? — спросила я.

— Да.

Джесси покачал головой:

— Реконструировать солдат, превратив их в людей, не нуждающихся в сне и глухих к боли. Невероятно!

— Зря ты шутишь, — возразил отец.

— А я не шучу. Я по опыту знаю, что подобные штучки ни к чему хорошему не приводят.

— Возможно, это звучит жестоко — принуждать солдат сражаться, когда они ранены, — сказал отец. — Но если тебя прошило шрапнелью, а до ближайшего госпиталя пятьдесят миль, заставлять товарищей тащить тебя с поля боя — по-моему, не очень-то гуманно. Это опасно и к тому же ставит под угрозу выполнение боевой задачи. Со всех сторон лучше, если раненые солдаты способны защитить себя и не подвести свое подразделение.

— И какого же свойства была эта вакцина — химического или физиологического? — спросила я.

— Об этом мало что известно. Наиболее верное предположение — нейробиологические технологии, когнитивно-бихевиоральная психология, клеточная регуляция… — Он пожал плечами. — Только я пришел к выводу: чем бы там ни занималась «Южная звезда», что-то у них не заладилось. Крепко не заладилось.

Джесси только сильнее сжал руль.

— И вместо универсального солдата они сотворили серийного убийцу?

— Или даже хуже того. Например, и то и другое.

Я подалась вперед:

— Сегодня утром мы разговаривали с Валери Скиннер. Она, оказывается, больна не раком, а чем-то другими. Этот недуг, как она говорит, буравит ходы в ее мозгу.

Плечи Джесси напряглись.

— Вот черт!

Отец смотрел на дорогу. Лицо его омрачилось, а взгляд стал каким-то отчужденным.

— А ты, похоже, не удивлен, — заметила я.

— Я выяснил причины смерти твоих одноклассников, и Валери вписывается в общую схему.

— Не знаю, что это за недуг, но он вызывает неврологическую дисфункцию, так ведь?

Взгляд его был мрачен, когда он сказал:

— Тогда держись. Слушать такое нелегко.

Приложив к двери магнитную карточку, Койот вошел в гостиничный номер и замер. Звериное ощущение тревоги словно пульсировало под кожей. Он настороженно ловил звуки и запахи. Чемодан стоял в углу ровнехонько параллельно подоконнику. Тонюсенькая ниточка протянулась от ручки кейса с оружием к ножке стола. Шоколадные конфетки, разложенные треугольником на раскрытом дневнике, тоже не изменили своего положения. Значит, их никто не трогал, иначе он непременно уловил бы запах шоколада в комнате.

Он запер дверь, включил ноутбук и воду в душе, потом разделся догола. Времени было в обрез. Чувство тревоги обратилось в какой-то металлический привкус во рту, от которого хотелось избавиться.

В комнате все в порядке, а вот с миссией — нет.

Он избавился от «мамочки» на полпути к Голливуду, выбросив парик и нарядившись оборванцем со свалки. Как змея он сбросил ее кожу и вернул себе свой облик. По дороге он остановился в интернет-кафе, чтобы еще до возвращения «на базу» проверить электронную почту и поступившие новости. Ничего хорошего, кроме подозрений, эти новости ему не принесли.

Ванную окутали клубы пара. Он шагнул под душ, под благословенный горячий ливень, и принялся смывать с себя этот вонючий запах конины. Нет, не той конины, что готовят в духовке, а истинный дух этой кобылы Бекки О'Кифи — молочный запах тела, мяса и выделений.

Электронная почта ничем не порадовала, телефонный звонок оказался еще хуже. Из них он почерпнул только ключевые фразы. «Южная звезда». Взрыв. Детали проекта начали выходить наружу — его «легенда», как это называют в Голливуде. Теперь его миссия станет достоянием шакалов-репортеров. Но он не должен допустить, чтобы эти ключевые фразы просочились в общий поток информации.

Выходит, кто-то знает слишком много.

Он намылился и начал тереть себя мочалкой. Очень важно смыть с себя эти следы, эти улики. Он должен избежать ареста, иначе весь проект полетит к чертям. Впрочем, если до этого дойдет, то улики будут ни при чем. Если миссия провалится, он сведет счёты с жизнью, обязательно утащив с собой на тот свет и тех, кто его поймал. Он хорошенько намылил голову — проклятая кобылья вонь уходила вместе с водой.

Кто-то знал слишком много и начал говорить об этом — типичная течь, которую нужно обнаружить и заткнуть.

Он снова торопливо намылил тело. Дела, как выяснилось, застопорились. По расставленным в компьютере ловушкам он понял, что не может сейчас закончить работу. К тому же оставался этот ребенок.

Столько еще предстояло сделать! Он мысленно пробежался по списку. Машина Бекки? Ну уж дудки! Ее-то вряд ли найдут. Времени у него предостаточно.

Компьютерные данные? Их он сверит, как только закончит мытье.

Мамаша ребеночка? Душевые струи иголками покалывали грудь и живот. Он намылил выпуклый шрам и середину живота по кругу. С мамашей все в порядке. Кобыла Бекки обескровлена и давным-давно окоченела. Нет больше кобылы.