Питер Абрахамс - Чужая вина

— Следовательно… Я, в общем-то, пытался построить модель этих процессов… Предположим, что развитие рельефа происходит по принципу гигантской воронки, когда появляется…

Из-за опорной колонны пирса им навстречу шагнул мужчина. От неожиданности Нелли чуть вздрогнула, но Джонни еще крепче обхватил ее за плечи, словно говоря: не волнуйся. Мужчина приблизился. Крупный темный силуэт.

— Добрый вечер, — сказал Джонни.

Мужчина сделал еще один шаг и замер. У него было странное лицо, с каким-то ужасным дефектом. Еще один шаг — и его озарило лунным сиянием, и тогда Нелли поняла, что с его лицом. Оно не было изуродовано, нет, просто до самых глаз закрыто платком.

— Нора? Привет, это мама. У тебя все хорошо? Перезвони мне, когда найдешь свободную минутку.

Клэй вышел из спальни. Деловой костюм он сменил на шорты, тенниску и сланцы.

— Давай прогуляемся, — предложил он.

— Прогуляемся? — удивилась Нелл. Они никогда не гуляли. Разве что по пляжу на Отмели Попугайчиков.

— Погодка замечательная.

Когда они вышли на улицу, погода вовсе не показалась Нелл такой уж замечательной. Дувший с севера ветер гнал стаи туч, температура стремительно падала. Клэй взял ее за руку, и они прошлись до конца улицы, откуда начинался покатый спуск Сэндхилл-уэй. Рука у него была намного больше, чем у нее. Нелл вспомнила, как много лет назад отец водил ее нырять с трамплина в Ассоциацию молодых христианок. Вокруг было тихо: взрослые на работе, дети в школе. В чьем-то дворе залаяла собака; садовник, опершись на грабли, нажимал кнопки мобильного телефона зубочисткой.

— Я пока еще не много могу тебе рассказать.

— Но эта кассета, — сказала Нелл, — или фотография, или что там, — это же подделка. — Это было утверждение, но тон невольно поднялся в конце, будто бы в вопросе.

— Само собой. Но как это произошло, кто ее изготовил — я не понимаю. Мы знаем одно: кто-то из ФЕМА обнаружил кассету в запертом шкафу, который открылся сам по себе или же его умышленно открыли, в подвальном архиве на Мэриго, 1. По каким каналам она попала к этим адвокатам, еще предстоит выяснить.

Нелл легонько мотнула головой, словно это движение могло восстановить порядок.

— Пленку мог подделать кто угодно, — сказала она. — Главное — знать технологию.

Клэй быстро взглянул на нее и, отвернувшись, сказал:

— Дело не только в пленке.

— То есть как?

— К ней прилагалась записка.

— Какая еще записка?

Они дошли до перекрестка с Блу Херэн-роуд и повернули направо. Мимо промчался почтовый фургон, женщина за рулем помахала им рукой.

— Якобы от человека, приславшего пленку. Его зовут Наполеон Феррис, он владелец ликеро-водочного магазина.

— И что там сказано?

Клэй глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из легких. Заговорил он так тихо, что Нелл с трудом разбирала слова.

— Что-то вроде «Вы засадили не того».

Нелл сжала его руку. Они миновали опустевшие теннисные корты. На границе поля лежала, высовывая язычок, небольшая ящерица.

— А у этого мужчины, Наполеона, не может быть личных счетов с… — Она умолкла, не зная, как «личные счеты» помогут объяснить происходящее. Может, это заговор? В подобных вопросах она соображала очень туго.

— Интересно было бы узнать, что у него на уме, — сказал Клэй. Поднялся ветер. — Но для начала надо бы его найти.

Нелл почувствовала на лице каплю дождя.

— Я не понимаю.

— Его, похоже, эвакуировали. — От Бернардина спасались бегством сотни людей. В основном они укрылись в Хьюстоне и в Атланте, и многие еще не вернулись. — Никто не видел его с тех пор, как во время урагана вандалы разграбили его магазин.

— А вы его ищете?

— Конечно. Слушание невозможно будет провести, пока его не найдут.

— Слушание?

— Относительно статуса Дюпри. Чтобы решить, выпускать его или нет.

— Но этого же не случится, правда?

— Что его отпустят на свободу? — Клэй покачал головой.

Начался дождь, поначалу совсем мелкий. Ящерица куда-то исчезла. Нелл и Клэй отправились домой. Дождь усилился — и они ускорили шаг, а вскоре побежали, уже не держась за руки. Внезапный шквал не раз заставал их и прежде, и они бежали точно так же, но всегда хохотали и чувствовали себя совсем молодыми. Где-то на севере громыхнуло, и ледяной ливень обрушился на них уже у самой подъездной дорожки. Они юркнули к боковой двери и спрятались в крытом проходе, ведущем к флигелю. Отперев дверь, Клэй повернулся к жене. По его лицу стекали струи воды.

— И еще кое-что, — сказал он. — Этот шкафчик принадлежал Бобби Райсу.

— Бобби? — изумилась она. Бобби Райс был напарником Клэя в те времена, когда оба еще служили детективами. Тогда и убили Джонни. — Что это значит?

— Даже не спрашивай. Но на штампе конверта, в котором пришла кассета, стоит дата — за месяц до суда. — Он вошел в дом.

За месяц до суда? Значит, кассета лежала в запечатанном конверте в шкафу Бобби Райса двадцать лет? Разве такое возможно? Или же, если это все-таки заговор, кому-то просто выгодно создать такое впечатление. Все эти новые — с позволения сказать — факты отказывались выстраиваться у нее в мозгу в стройную картинку, решительно отказывались образовывать связный рассказ. А Бобби ничего пояснить уже не сможет: он утонул во время наводнения, спасая ребенка с крыши дома в Нижнем городе, и тело его, с трудом собранное по частям, теперь покоится на Старом кладбище, неподалеку от городских героев-конфедератов.

Нелл молча наблюдала, как мощные потоки дождя хлещут на каменные тропинки. Одним из первых наблюдений, сделанных ею после убийства Джонни (едва она вновь обрела способность наблюдать), было то, как хорошо ладили Клэй и Бобби. Учитывая непростую историю расовых отношений в Бельвиле, Нелл не могла не заметить взаимоуважение и доброжелательность, на которых базировалось их сотрудничество. Прошел целый год, прежде чем она провела с Клэем несколько минут наедине, не затрагивая тему убийства, но все, что случилось после, все, что у них было сейчас, зародилось, вероятно, уже тогда.

Детектив представился сам и представил своего напарника, но Нелли, сидевшая в гостиной родительского дома, не запомнила их имен. Она не могла унять дрожь в теле, и цвета всех окружающих предметов будто исказились — потемнели.

— Мэм, — обратился детектив к ее матери, — ей, возможно, не помешает чашечка чая.

— Конечно. — Мама Нелли тут же ретировалась.

— Я хочу, чтобы этого зверя поймали, — заявил отец Нелли чересчур громко и с нескрываемой яростью. — Поймали и всадили ему яд.

В застольных беседах он всегда выступал против смертной казни. Нелли расплакалась.

— Если вы не возражаете, сэр, нам хотелось бы побеседовать с вашей дочерью с глазу на глаз.