Пьер Пело - Братство волка

– И еще вот это, – пряча ухмылку, сказал Жан-Франсуа.

Дрожащими пальцами Грегуар взял письмо. Почерк был красивый, ровный, размашистый. И очень решительный.

Вы преподнесли мне один подарок. Я же возвращаю вам два. Для вашей коллекции. Меня предупреждали по поводу вас, и совершенно зря я не слушала этих предостережений.

Грегуара охватил жгучий гнев. Он поднял глаза на однорукого всадника, который сидел на коне вплотную к нему, и, не в силах отвести глаз от его тонких губ, растянутых в невыносимой усмешке, спросил:

– Как я могу знать, что в письме написана правда? И где доказательства, что его действительно написала Марианна? А если ее принудили силой написать все это?

Вместо ответа Жан-Франсуа де Моранжьяс посмотрел на шевалье с суровым неодобрением, и, очевидно, это неодобрение относилось скорее к наивной реплике, чем к безответственному поведению Грегуара, которое вынудило девушку написать это послание.

– Каким образом второй рисунок попал к вам в руки? Раз уж вы имели удовольствие мне его передать, то расскажите, как вы его нашли…

– Я его не нашел, мне его принесли… Но в одном вы правы: мне действительно доставило некое удовольствие общение с сестрой.

– Предполагаю, что «предостережения», о которых говорится в записке…

– …исходили именно от меня, вы очень догадливы. Но все же полная правда состоит в том, что я не единственный, кто говорил об этом с Марианной. Что ж, Фронсак, давайте не будем еще больше портить друг другу настроение. Просто признайте, что вы ей не пара, друг мой, и давайте расстанемся с миром.

В горле Грегуара заклокотало, и из него вырвался желчный смех, но он даже не пытался сдержать себя.

– С миром! О Господи! Да разве вы сами не понимаете, что в итоге она на всю жизнь останется вашей сиделкой?

Лицо Жана-Франсуа стало мертвенно-бледным.

– Радуйтесь, Фронсак, – с присущим ему хладнокровием ответил молодой граф. – Радуйтесь, что скоро вы покинете наши края. Раз и навсегда. Без ран, порезов, переломов – целым и невредимым. Потому что в другие времена мои люди просто поколотили бы вас за то, что вы хотя бы посмотрели…

– Времена меняются, – перебил его Грегуар.

– Но не здесь, Фронсак. Знайте это. Только не здесь.

Жан-Франсуа натянул поводья, развернул лошадь и ускакал, подняв за собой клубы снежной пыли. Некоторое время еще был слышен цокот копыт, но затем и он растаял в тумане. Воцарилась глубокая тишина.

Вернувшись в замок Сент-Шели к гостеприимному маркизу, Грегуар, к счастью, не столкнулся с Тома, который везде искал шевалье, желая узнать подробности встречи, которую он помог им устроить. Сам маркиз д'Апше был в это время на прогулке в компании Мани, что, как ни странно, случалось все чаще. Мани рассказывал Грегуару, что пожилой маркиз во время этих тихих конных прогулок по заснеженным горам и долинам, вопреки обыкновению, не произносил ни слова.

Тома вернулся после полудня и сообщил Грегуару, что охота, устроенная Ботерном, увенчалась успехом и теперь королевский посланник с триумфом возвращается в Менд. Ему достаточно было всего лишь двух часов догони, чтобы убить Зверя. Молодой человек немного опередил высокомерного посыльного из лагеря Ботерна, который прибыл чуть позже и передал Грегуару указание командира ехать за ним, поскольку тот собирается «поговорить с ним построже». Когда вернулись маркиз и Мани, Грегуар попросил седлать его коня, а посыльный из лагеря, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ждал его возле входа в замок, и вопрос, который Тома изначально хотел задать Грегуару, как-то позабылся.

Мани так и не слез с лошади, пустив ее за Грегуаром легкой рысью, а посыльный Ботерна радостно помчался вперед галопом. Перед гостиницей, где остановились интендант Лаффонт и королевский посланник, уже собралась разношерстная толпа, состоящая из местных жителей и охотников. Слабый ветерок веял над собравшимися здесь людьми, разнося слухи о том, как проходила эта выдающаяся охота и как благополучно она завершилась.

Грегуара повели по подземному коридору, такому длинному, что, казалось, ему нет конца. Через несколько минут он оказался в каком-то странном месте – не то подвале, не то пещере, – которое Ботерн выбрал для разговора с ним. На смуглом лице Мани, сопровождавшем его, отражалось легкое беспокойство. И дело было вовсе не в том недружелюбном выпаде, который допустил Фронсак в отношении двух членов лагеря королевского посланника, решивших помешать индейцу следовать за ним. Мани, кстати, ничем не выдал своего волнения – ни один мускул на его лице не дрогнул. Стражники остановились возле последней двери в конце коридора и, толкнув ее, впустили двух мужчин внутрь.

Их взору открылась просторная пещера с необработанными стенами, на самом верху которой находилась вентиляционная труба – через нее вытягивался дым от горящих на стенах факелов. От земли и стен поднимался затхлый запах сырости, смешиваясь с запахом спирта, лекарств и эфира, исходящим, очевидно, из множества сосудов и колб, выстроенных в ряд на полках многочисленных этажерок, которые были расставлены по всему периметру странного помещения. И еще они почувствовали запах крови и боли…

На столе, накрытый белой простыней с проступившими бурыми пятнами, лежал крупный волк. Его густая коричневая шерсть была забрызгана кровью.

Они подошли к мертвому животному, которого явно настигло несколько пуль, причем как минимум одна из них попала в голову, пробив череп. Мани положил руку на тело волка, туда, где находится сердце, а затем поднес ее к своему лицу, на котором отразилась бесконечная грусть, внезапно сменившаяся гневом.

– Идем, – твердо сказал Грегуар. Он сжал руку Мани и повел его назад, к двери, бросив на ходу двум охранникам: – Это животное – явно не Зверь. Мы уходим.

Не успел охранник открыть рот, чтобы ответить Грегуару, как на пороге появился сам Ботерн. С важным видом, словно он шел на торжественный прием, посланник ступал по соломе, утопая в ней по самые голенища сапог. Он жестом выпроводил охранников и, когда дверь за ними закрылась, произнес:

– Ну что, Фронсак? Разве я не говорил вам, что все уладится?

– Это не Зверь.

– Вы так думаете, друг мой? – проговорил Ботерн, натянуто улыбнувшись и округлив глаза в деланном изумлении.

– Что все это значит, мсье королевский посланник? – голос шевалье звучал довольно жестко. – Вы читали мои заметки, видели рисунки и, без сомнения, ознакомились со свидетельствами десятков людей – во всяком случае, я так предполагаю. Значит, вы прекрасно понимаете, что на этом столе лежит обычный волк – возможно более крупный волк, – но ведь это совсем другое. Кроме того, вы хорошо знаете, что челюсти Зверя, согласно многочисленным показаниям, по размерам в два раза больше челюстей этого самца.