Каро Рэмси - Распятие невинных

В голове Андерсона вдруг что-то прояснилось.

— Ты ведь тогда потерял мать?

— И Робби. — Макалпин уставился в пустой стакан, и Андерсон уже заволновался, но тот продолжил: — Помни об этом! И никогда не забывай. — Алан покачал головой. — Что это был за проклятый год! Никогда в жизни я так не радовался наступлению Нового года.

Подошел Бэрнс, ожидая, когда можно будет обратиться.

— Ваш мобильник выключен, сэр? Вас разыскивают в участке.

— Новый аппарат, будь он неладен!

Едва он перевел переключатель, как экран загорелся зеленым светом, сообщая, что были звонки. Какое-то время он слушал, губами показав Андерсону, что звонит Малхолланд.

— Да, да, понятно. Ясно — приют «Феникс»… ясно, я его знаю. Что они… Мобильник Элизабет-Джейн? И номер в «Фениксе»? Чей-то конкретный? Отца О’Кифа? А связь с Арлин? Наконец-то! — Он захлопнул крышку телефона. — В мобильниках Элизабет-Джейн и Арлин были телефоны приюта «Феникс». Ты знаешь, где он находится?

— Около цирка. Но сейчас, шеф, ты не в лучшей форме. Давай лучше завтра, а?

— Почему?

— Трезвость — лучшая поддержка при разговоре с людьми в сутанах.

Костелло сидела в дальнем углу столовой участка, заваленная папками с делом Шона Мактайернана. Было девять часов утра, а она пришла в шесть. Торчать дома было бессмысленно — она была так возбуждена, что все равно бы не уснула. Но пока утро складывалось удачно. Ей удалось уговорить администрацию центрального офиса выдать архивы еще до завтрака, и она вполне могла рассчитывать на интересное чтение и сандвич с яичницей, пока в столовой было тихо.

Для нее в расследовании наступила передышка. Чувство вчерашней эйфории ушло. Каждый занимался своим делом, кто-то выполнял разовые поручения.

Найти Дэйви Николсона оказалось просто, но перезванивать он, судя по всему, не спешил. Своими интонациями его голос на автоответчике напоминал о пожилой жеманнице. Она вспомнила пару неприятных моментов и повесила трубку с ощущением чего-то грязного.

«Не будь Николсон таким же старым, как окрестные холмы, он бы отлично подошел на роль Кристофера Робина», — подумала Костелло. Да и Макалпин в этом смысле не далеко от него ушел. Или Андерсон со своей сварливой женой. А если хорошенько подумать, то практически все мужчины, которых она знала. Психолог здорово помог — ничего не скажешь!

«Ладно, — сказала она себе, — вернемся к Мактайернану и посмотрим его досье». Она вынула из папки небольшую фотографию — симпатичный молодой человек, худое лицо, светлые волосы и красивые ровные зубы. Он был чем-то похож на Джеймса Дина — располагал к себе, выглядел дружелюбно. Как Кристофер Робин.

Она просмотрела судебные бумаги и наткнулась на запрос в Департамент по социальным проблемам. Заинтересовавшись, она долго листала документы в поисках ответа и наконец нашла его ксерокопию на тонком желтоватом листочке. Мактайернан вырос в сиротском приюте «Добрый пастырь». Она улыбнулась. За десять лет работы в участке она каждый день проезжала мимо этого здания на машине, но еще ни разу не встречалась с теми, кто вышел оттуда. И вот теперь — Шон Мактайернан. Подброшен четырехмесячным младенцем. Помня наставления Баттена, она надеялась найти хоть какую-то информацию о матери Шона. Сама она не очень-то верила в его теорию: ее собственная мать была алкоголичкой, и все свое детство Костелло почти никогда не видела ее трезвой. Она не помнила, осуждала ли отца за решение уйти. Она вообще его не помнила. Жизнь каждого была тем, что из нее делали. У каждого есть свой выбор. Она улыбнулась — может, поэтому Макалпин и выбрал для этого поручения именно ее? Взглянуть на выбор, который сделал Мактайернан.

Об официальном прошлом Шона Джеймса Мактайернана в деле было все. Неудачные попытки усыновления в возрасте четырех и восьми лет. То есть обе попытки были неудачными. Воспитание в приюте не сделало его замкнутым — в школе он был общительным ребенком. Судя по отчету детского психолога, он был смышленым, но к знаниям не тянулся. Она вновь вернулась к началу досье. После школы он работал в местной столярной фирме, прошел там курс обучения, его ценили. Так почему же он не прижился в приемных семьях? Еще раз перелистав подшитые документы, она так и не наша ответа. У нее вдруг появилось чувство неловкости от непривычного ощущения подглядывания. Никаких противоправных действий. Его начальник — владелец фирмы «Уайт и плотники» Хью Уайт — даже внес за него залог в суде и взял на работу после условно-досрочного освобождения. Еще одно подтверждение, что к Шону относились хорошо. Он был коммуникабельным, к нему тянулись. Упоминаний о матери не было. Костелло сделала себе пометку — надо переговорить с кем-нибудь в приюте. Они не могут не помнить своего воспитанника, ставшего убийцей. Но составить о нем целостной картины ей так и не удалось.

Костелло открыла конверт с фотографиями, прикрепленный к задней обложке папки. Они были почти как новые — их доставали не часто. Много снимков было с места убийства Молки Стила. Он был грузным и лежал на темной аллее, свернувшись калачиком, словно стараясь уберечься от ударов Мактайернана. В конверте было еще несколько вещдоков — чек за бензин и написанный от руки телефонный номер. Еще там была маленькая белая карточка, перевернув которую она увидела пожелтевший от времени черно-белый снимок. Четверо ребятишек на пляже. Трое, обнявшись, стояли возле песчаного замка, в башню которого был воткнут флажок. В середине был Шон в возрасте девяти — может, десяти — лет, с длинным чубчиком и худыми как палки ногами, торчавшими из слишком широких шорт. Он смотрел на девочку, года на два-три моложе, сидевшую рядом. Она была самой красивой из всех детей, которых Костелло довелось видеть в жизни. Длинные светлые волосы развевались на ветру, огромные нежные глаза, но в изгибе скул и красивых неулыбающихся губках уже чувствовалась удивительная женственность и очарование. Шон смотрел на нее с такой преданностью, какая бывает, наверное, только в детстве.

— Интересное чтение, — сказал Малхолланд, придвигая стул и глядя на фотографии Стила. — Почти такое же, как это. — На стол упал экземпляр «Дейли рекорд» с обезображенным лицом Арлин на обложке.

— Какой ужас!

— Шеф с ума сойдет. А где он? Он вообще вылезает из гроба в дневные часы?

Костелло не ответила, молча наблюдая, как Малхолланд разламывает над салфеткой круглое печенье, залитое шоколадной глазурью, и вытирает пальцы, перед тем как начал есть. Она свернула газету и подчеркнуто толкнула в его сторону.

— О’Харе удалось снять отпечаток ноги?

— Еще вчера кто-то сказал, что потребуется ботинок, чтобы соскоблить с него кровь и сравнить. Лицо слишком обезображено.