Стив Берри - Измена по-венециански

Малоун переключил передачу, и лодка двинулась вперед.

Кассиопея целилась в борт лодки, и поэтому пуля просвистела в нескольких дюймах от ноги Виктора.

— Эли за всю свою жизнь и мухи не обидел. Зачем ей понадобилось его убивать? — Пистолет был по-прежнему направлен на Виктора. — Скажи! Зачем?

Она цедила слова сквозь сжатые зубы, и в ее голосе слышалась скорее не злость, а мольба.

— Зовастина выполняет важную миссию, а твой Эли стал мешать ей.

— Он был историком. Какую угрозу он мог представлять для нее?

Ей было невыносимо говорить о любимом человеке в прошедшем времени.

В низкие борта лодки били волны, а саму ее продолжал гнать по воде ветер.

— Ты удивилась бы, узнав, с какой легкостью она убивает людей.

То, что Виктор ушел от ответа на вопрос, подлило масла в костер ее злости.

— Встань за штурвал, черт тебя дери, и веди лодку — медленно и аккуратно.

— Куда?

— К Сан-Марко.

— Он повернулся, включил передачу — и внезапно круто вывернул штурвал влево. Палуба ушла из-под ног Кассиопеи. Вместо того чтобы выстрелить, она попыталась сохранить равновесие. И тогда он кинулся на нее.

Виктор знал, что должен убить эту женщину. Она стала причиной нескольких их провалов, и, если Зовастиной станет известно об этом, он окончательно лишится ее доверия.

Не говоря уж о том, что она сделала с Рафаэлем.

Он вцепился рукой в дверь кормовой каюты, подтянувшись, оторвал тело от вставшей дыбом палубы — и попытался ударить ботинками по запястьям женщины. Она отразила удар и перекатилась вбок.

Рубка была метров двух в ширину, и по обеим ее сторонам находились отверстия для выхода на палубу. Двигатель выл, лодка, которой никто не правил, подпрыгивала на волнах, на стекла рубки обрушивались водопады соленых брызг. Женщина по-прежнему держала в руке пистолет, но ей никак не удавалось встать.

Он ударил ее в лицо открытой ладонью и попал по скуле. Голова женщины откинулась назад и врезалась в борт лодки. Воспользовавшись тем, что женщина ошеломлена двумя ударами, Виктор вывернул штурвал в обратную сторону и сбавил скорость. Он опасался, что лодка налетит на мель или выйдет на мелководье, где на винт намотается трава. Торчелло виднелся по левому борту, пожар освещал ночное небо. Лодка подпрыгивала на волнах, женщина держалась за голову.

Пусть дело доведет до конца сама природа, решил он.

И столкнул ее в море.

Обойдя низкую перегородку из темно-красного веронского мрамора, Зовастина оказалась в алтарной части храма, перед знаменитым Pala d'Оrо — «Золотым алтарем» — композицией из множества некрупных икон в роскошно орнаментированном золотом обрамлении с драгоценными камнями и эмалями, своего рода гигантским ювелирным изделием. Равного ему нет в мире.

Под алтарем был отчетливо виден каменный саркофаг. Его крышка представляла собой сужающуюся книзу невзрачную плиту, на которой были вырезаны слова: CORPUS DIVI MARCI EVANGELISTAE. Ее рудиментарных познаний в латыни было достаточно, чтобы понять их смысл: Тело святого Марка-евангелиста. Через верхнюю часть саркофага были продеты два массивных железных кольца, и это объясняло, как тяжеленное сооружение в свое время перетаскивали с места на место. Сейчас сквозь кольца были пропущены толстые металлические штанги, концы которых лежали на четырех гидравлических домкратах.

— Это будет непросто, — заметил Микнер. — Под алтарем очень мало места. Наличие тяжелой техники облегчило бы задачу, но у нас нет ни его, ни лишнего времени.

Зовастина смотрела на мужчин, склонившихся над домкратами.

— Священнослужители? — спросила она, кивнув в их сторону.

— Да, — кивнул нунций. — Мы решили не привлекать к этому посторонних людей.

— Вы знаете, что находится внутри? — спросила она.

— Вас интересует, мумифицированы ли останки? — Микнер пожал плечами. — В последний раз гробницу открывали сто семьдесят лет назад, поэтому сейчас никто не знает, что в ней находится.

Самодовольство этого попа вызывало у нее отторжение.

Птолемей воспользовался подменой тел, произведенной Евменом, и извлек для себя максимальную политическую пользу из того, что весь мир поверил в обман. Она не знала, даст ли ей какие-нибудь ответы содержимое саркофага, но выяснить хотя бы это было жизненно необходимо.

Микнер подал знак, и священники принялись работать ручками домкратов. Железные кольца в крышке саркофага стали медленно приподниматься, пока не приняли вертикальное положение, а затем так же медленно, буквально по миллиметру, начала подниматься крышка каменного гроба…

— Мощные механизмы, — с гордостью сообщил нунций. — Маленькие, а могут поднять целый дом.

Крышка поднялась на два сантиметра, но разглядеть сквозь узкую щель содержимое саркофага было невозможно. Подняв голову, она посмотрела на полукруглый купол апсиды и золотое мозаичное изображение Христа.

Четверо мужчин прекратили работу с домкратами. Крышка саркофага, приподнявшись еще на несколько сантиметров, уперлась в нижнюю часть алтаря, и двигаться дальше ей было некуда.

Микнер жестом позвал ее за собой. Когда они отошли подальше от алтаря и остановились у иконостаса, он прошептал:

— Его святейшество согласился пойти вам навстречу в надежде на то, что вы пойдете навстречу церкви. Но давайте будем реалистами, вы ведь не собираетесь выполнять свои обещания?

— Я не привыкла к оскорблениям.

— А его святейшество не привык к тому, чтобы его обманывали.

Вся дипломатичность слетела с нунция, как шелуха.

— Я уже сказала: вам будет предоставлен свободный доступ на территорию Федерации.

— Мы хотим большего.

Только теперь Зовастина поняла: он ждал, пока снимут крышку, чтобы выдвинуть новые требования. Ей было отвратительно все это, но из-за Карин, Александра Великого и того, что она могла найти, у нее не оставалось выбора.

— Чего же вы хотите?

Из внутреннего кармана пиджака Микнер достал сложенный лист бумаги.

— Мы подготовили соглашение между Федерацией и церковью. Это что-то вроде письменной гарантии того, что нам действительно будет предоставлен доступ на вашу территорию. В соответствии с пожеланием, высказанным вами вчера, мы указали здесь, что строительство церковных сооружений возможно лишь по согласованию с властями Федерации.

Зовастина развернула бумагу и с удивлением увидела, что документ написан на казахском языке.

— Мы решили, что вам будет легче понять текст, если он на вашем родном языке, — пояснил Микнер.

— Вы решили, что вам будет удобнее распространять свою веру на моем родном языке. Моя подпись должна стать вашей страховкой. После этого я уже ни от чего не смогу отказаться.