Ребекка Тинсли - День расплаты

Однако Шарлотте с трудом удавалось сосредоточиться на работе. Дома, принимая ванну, она услышала по радио, как «Сьюпримз» поет «Ничего, кроме страданий», и с тех пор песня вертелась в голове — то громче, то тише. В сочетании с чувством легкого похмелья это несколько раздражало. Накануне вечером она допоздна пьянствовала со своими приятелями-репортерами. Хотя их гулянка и не была в честь дня рождения коллеги: Шарлотта никогда не призналась бы, что не нашлось никого, кто пригласил бы ее куда-нибудь по такому случаю.

Вместо этого она присоединилась к журналистам, которые после выхода в эфир в половине шестого сводки новостей по обыкновению перемешались в бар. В последнее время она за неимением более интересного занятия поступала так все чаше и чаше, плетясь за ними по пятам. Ее ежедневник был пуст с тех пор, как полгода назад она отказалась от «дружеских» отношений с одним молодым человеком. Он был последним в не слишком длинном списке ее «ошибок», о которых Шарлотта предпочитала не вспоминать, но все же часто вспоминала.

«Почему же я так плохо разбираюсь в мужчинах», — спрашивала себя Шарлотта, делая вид, что читает статью о производстве бронетранспортеров. Неужели она единственная женщина на свете, которая способна образумиться только в самый неподходящий момент? Неужели она единственная, кто пытается мягко, но решительно закончить роман и притом не сказать: «Я думала, что ты настоящий парень, но теперь-то я понимаю, что ты дерьмо!», и получает в ответ эти ужасно нелепые сцены?

Шарлотта не стремилась найти что-то уж очень сложное, но тем мужчинам, которые нравились ей, не нравилась она. Когда же проходил интерес к совместным походам в театр, оказывалось, что они либо зануды, либо подонки. Она решила временно прекратить искания, пока не поймет, чего хочет. В данный момент она хотела получить из автомата еще одну шоколадку, надеясь, что это не кончится для нее прибавкой в весе или пятнами. При росте пять футов шесть дюймов Шарлотта не была ни худой ни толстой, но временами, когда чувствовала себя неважно, она испытывала судьбу, поглощая шоколад в огромном количестве.

Второй раз принесли почту, и Шарлотта обнаружила юту издаваемых промышленными корпорациями пресс-релизов, но в них не нашлось ничего достойного для того, чтобы вечером нагнать тоску на зрителей. Принесли также конверт из оберточной бумаги, без обратного адреса. Этим он отличался от других конвертов, к тому же был надписан от руки. Внутри оказались фотокопии статей из американских газет и деловых журналов. Все статьи касались расположенного на Манхэттене банка «Эмпайр Нэшнл», и читать их было довольно жутко.

В конверте находилась еще пачка фотокопий, скрепленных вместе. На первом листе стояла эмблема — бриллиант, и Шарлотта узнала фирменный знак банка «Броди Макклин». Тот же знак стоял на аналитическом отчете Пола Робертса, и вообще он был хорошо известен лобому журналисту, знающему финансовые организации Лондона. Шарлотта перелистала страницы в поисках какой-нибудь записки от того, кто отправил это любопытное послание. Записки не было.

Убрав за уши длинные, до плеч, пряди каштановых волос, Шарлотта погрузилась в работу. Через десять минут она поняла, что перед ней «закрытые» протоколы заседания подкомиссии главного правления банка, и речь в них идет о слиянии с «Эмпайр Нэшнл». Она вернулась к статьям из американской прессы и внимательно их перечитала. По лицу ее скользнула улыбка, и Шарлотта сморщила нос, как кролик, увидевший пучок морковки.

— Боб! — сказала Шарлотта возбужденно, подойдя к своему боссу.

Тот сидел за столом в противоположном углу комнаты и мусолил бульварную газету. Пока Шарлотта шла к нему, несколько журналистов оторвались от терминалов и посмотрели на хорошенькую девушку. Но не для того, чтобы полюбоваться стройными ножками коллеги; они пытались понять, есть ли у нее какой-нибудь лакомый кусочек информации, и, если так, не вылетят ли из-за этого их собственные материалы, подготовленные к вечерней сводке новостей.

Лохматый редактор программы восседал, словно Будда, упираясь животом в край стола. Когда Шарлотта встала перед ним, он никак не отреагировал на ее появление и не поднял глаз от газеты, однако подобное безразличие не остановило Шарлотту. Она привыкла к тому, что надо показать товар лицом, прежде чем босс заинтересуется.

— Боб, мне стало известно, что «Броди Макклин» собирается объединиться с американским инвестиционным банком, — начала она, надеясь, что в ее голосе не слишком звучат самодовольство. — Кто-то по нашу сторону океана, очевидно, не в восторге от этого. Они прислали мне «закрытые» протоколы заседания, а также ворох материалов из Америки, которые наводят на мысль, что «Броди Макклин» делает большую ошибку.

Она знала, что слово «закрытый» решит все дело. Боб поднял голову и почесал под мышкой. Некоторое время он, казалось, переваривал услышанное, потом заморгал — верный признак того, что босс готов перейти к действию.

Шарлотта разложила перед ним фотокопии документов и стала ждать.

— Ладно, — произнес он наконец, — отправляйся туда со своей командой. Мне нужен кусок на три минуты.

Гэри Смит скучал. Он склонился над столом, и, не обращая внимания на расположенные перед ним терминалы с последними биржевыми котировками, листал «Пентхаус». Рядом сидели точно такие же молодые маклеры, новая арийская господствующая раса дельцов. Все они были модно, но безвкусно одеты, и брюки на них были в обтяжку, так что сквозь ткань проступали контуры нижнего белья. Рубашки тоже выдавали их: тускло-белые, из смеси хлопка с синтетикой, плохо скроенные. И галстуки их были грубой подделкой с Джермин-стрит: цвета слишком яркие, а узоры слишком вульгарные для района Сент-Джеймс.

У солдат этой новой армии был воинственный вид; волосы они стригли очень коротко, чтобы пряди не свешивались на лоб, и таким образом ничто не смягчало бы впечатления. В результате черты, которые они так смело демонстрировали, и шишковатые, в форме репы головы выдавали их происхождение — предки их были родом из Ист-Энда.

Такие старинные учреждения Сити, как «Броди Макклин», обязаны были своими успехами тому, что кроме аристократов там работали и ловкие молодые дельцы. Эти ребята переместились с Уайтчепел-роуд, где они торговали контрабандными товарами, в офисы самых известных организаций финансовой элиты. Банковская «верхушка» готовилась к своей профессии с рождения. Это был приятный фасад, те люди, которые призваны привлекать клиентов и представлять свой банк воплощением опыта, накопленного в этой сфере бизнеса. А контроль над спросом и предложением на рынке ценных бумаг они поручали шустрым подчиненным «из низов».