Дэвид Осборн - Открытый сезон

— Что-ж, — сказал — он, поглядывая на часы, — приступим.

Нэнси обнаружила лодку раньше Мартина. Та тихо плескалась в двадцати ярдах от берега, наполовину скрытая выступающим из воды кустом, к которому она была привязана. На мгновение она заколебалась, говорить ему или нет. Они вышли из тяжелых болотистых лесов на берег со стороны большой земли. Нэнси тащилась позади, ощущая боль от двух увесистых ударов, которые он ей нанес. Первый она получила, когда догнала его на месте причала, пониже хижины. Идея его была захватить одну из резиновых лодок, но, естественно, они обе исчезли. Второй раз он ударил ее, когда они пересекали темный, поросший мхом пол лесопилки, а на ее крыше, высоко вверху, спорили и трещали сойки и цикады. Самое пугающее было то что в обоих случаях он оставался холоден, как лед. Лицо его было лишено каких-либо эмоций. Он говорил совершенно спокойно, словно они абсолютно не были знакомы, только что встретились и обсуждают кого-то постороннего.

— Ты мне не нужна, — сказал он. — Ты понимаешь? Я хочу жить, а ты меня задерживаешь. Из-за тебя меня могут убить. И тогда он сжал кулак и ударил ее.

Удары пришлись в лицо. Она уже чувствовала пульсацию в одном заплывающем глазу. Другой удар порвал ей ухо, и сейчас она и шея под ним были покрыты запекшейся кровью, прибавившейся к той, что пролилась из порезов на ее голове. Но ни удары Мартина, ни ветки и колючие кустарники, наполовину разорвавшие шерстяную рубаху Кена на ее спине, не могли причинить боль, способную сравниться с болью от ее ужаса. Буквально физически, он распространялся от ее диафрагмы наружу по радиусу, словно прорезая реальным ножом, двигаясь вверх, к ее сердцу и легким, останавливая дыхание, а потом устремляясь вниз, вонзаясь и заставляя содрогаться.

Она продолжала беспомощно смотреть па лодку. В голове мелькнула мысль, что если она не скажет Мартину о ней, то лодка может достаться ей. Она может оставить его позади, чтобы задержать своих мучителей, так как, наверняка Кен, Грэг и Арт в любой момент настигнут их. Они и так уже потратили кучу времени, по крайней мере, Мартин. Сначала они вышли на еле заметную тропку к северному краю острова, потом наполовину вскарабкались на утес, возвышающийся над ним, и наконец, прошли через лесопилку к западному берегу, куда, если бежать так, как собирался Мартин, они должны были бы направиться с самого начала. Отсюда было всего несколько сотен ярдов до большой земли, а там уже вопрос был в том, кто быстрее бегает. Но Мартин, как она знала, рассматривал то, что Кен дал ему компас и сообщил о рельсах на западе, как ловушку, что тот сделал это нарочно, чтобы направить Мартина именно туда. Он сначала хотел проверить другие варианты и не нашел ничего, что подошло бы ему.

Горше всего для Нэнси было то, что она вообще присоединилась к Мартину. Какой слепой женский инстинкт, — думала она, — или сила привычки, обманчиво заставили ее больше довериться его суждениям, чем своим? Ибо она думала, с самого начала, спрятаться на самом острове, возможно на лесопилке. Спрятаться по-настоящему и до ночи. Потом, если не будет возможности выкрасть ружье, когда они заснут, ведь должны же они спать, по крайней мере, им с Мартином поможет черная темнота ночи.

Она последний раз обратилась к Мартину: — Мы замерзнем, прежде чем доберемся туда. У нас есть еще время спрятаться здесь.

Он не обратил на нее внимания, раздвигая телом слизь и погружаясь все глубже и глубже. Лодку он так все еще и не обнаружил. Она была не более, чем в двадцати ярдах от него.

Если она скажет ему о ней, не может же он попытаться взять ее только для себя, ведь так? Он же все еще оставался Мартином, каким бы он ни был разгневанным и запуганным.

Он все-таки был человек, а не чудовище, как их преследователи. А она все еще оставалась женщиной. Инстинкт, если ни что другое, заставит его опекать ее. Она решилась

— Марти, посмотри! — Она указала. Он не обернулся, продолжая двигаться настойчиво и упрямо,

Мотор лодки тускло блеснул на солнце. Сможет ли она завести его? Все, что делал для этого Кен в тот день, это дернул за шнур. И там был рычаг, на котором обозначено «быстрее» и «медленнее». Если он работал для него, почему бы ему не поработать для нее.

— Мартин!

Он все еще не отвечал. Он был уже ярдах в пятидесяти, пробиваясь сквозь воду, наполовину плывя, наполовину бросаясь в огромных прыжках всякий раз, когда ноги его находили хоть какую-то опору на дне.

— Бог мой, — подумала она. — Сколько же осталось времени? Бросив на него последний взгляд, она соскользнула в ледяную воду. Ее обутая нога дотронулась до чего-то двигающегося. В ужасе она пустилась вплавь. Она плыла кролем, пока голова ее не уперлась в резиновый бок лодки. Она подтянулась, уперлась локтями в округлый борт лодки н попыталась взобраться в нес. Лодка отплыла от нее, и она издала плеск своими ботинками. Начиная паниковать, она попробовала еще раз.

И тут Мартин услышал ее барахтанье и повернулся. Несколько секунд он тупо смотрел на нее, переваривая увиденное, потом до него дошло, что есть лодка. Он повернулся и стал пробираться к ней. Она только успела плюхнуться в лодку лицом на дно, задыхаясь и отплевывая воду, как он запрыгнул рядом с ней.

Она увидела выражение ненависти на его лице.

— Я же звала тебя, Мартин. Ты не отвечал. Я дважды тебя звала.

Он продолжал смотреть, потом сел на колени и окинул взглядом расстояние от берега до острова и обратно. — Где ты ее нашла?

— Прямо здесь! Посмотри! — Она указала на бечовку, обмотанную вокруг пары веток.

Он снова посмотрел назад, на остров.

— Ты можешь ее завести?

Ответа не было.

— Мартин?

— Заткнись! — Его холодный взгляд жалил. — Они поставили ее здесь, как ловушку, — сказал он. — Должны были.

— Но ты же все равно направлялся к берегу.

Он решился.

— Прими веревку.

Нэнси молча отмотала веревку с веток кустарника.

— Теперь убирайся— Что?

— Я сказал убирайся. Один раз я уже тебе говорил: ты балласт.

Это был тот же самый спокойный, рассудительный голос.

— Мартин.

— Я не шучу.

Он встал и поднял одно короткое толстое весло со дна лодки.

Она не поверила, что он может сделать это. Первый удар пришелся по ее незащищенным ребрам и ее спина сверху полыхнула огнем. Она вскрикнула и весло затрещало снова, на этот раз по ее рукам и еще по голове. Она поскользнулась и рухнула на дно лодки, и он пнул ее сильно в лицо, а когда она попыталась откатиться, он пихнул ее и она почувствовала, что переваливается через борт. Там было благословенное темно-серое облегчение ледяной воды, и она опустилась на заросшее тинистое дно. Вода обожгла ее легкие, огромный агонизирующий глоток, прежде чем она сообразила, что тонет и постаралась опереться на ноги и, наконец, пробилась к воздуху.