Уве Шомбург - Код Вавилона

Марвин надеялся где-нибудь встретить Зарентина. Но этот пес был достаточно хитер и мог найти выход.

Мотоцикл из сарая исчез. Они нашли лишь две непромокаемые куртки, и дальше им пришлось пробираться пешком. Чтобы иметь шанс, они должны были действовать иначе, чем от них ожидалось. И именно поэтому они подкрадывались все ближе к командному пункту. Когда-то ведь эта орда снимется и уедет, тогда и они смогут скрыться.

Марвин поднялся, сделав над собой усилие. Они крадучись двинулись дальше; через несколько минут Барри указал вперед. На небольшой поляне была отгорожена пластиковой лентой кучка машин. В центре, как и положено, было место «пчелиной матки»: фургон временного командного пункта со штыревой антенной на крыше.

— Подберемся ближе? — тихо спросил Барри.

— Насколько удастся!

Они прошмыгнули к городку из автомобилей, нашли укрытие за толстыми стволами и по-пластунски проползли за гнилым упавшим деревом.

Барри протянул Марвину бинокль, и тот несколько минут наблюдал за командным пунктом. Те уже сворачивались. Еще немного — и они уедут.

По лесной дороге, покачиваясь, подкатил лимузин и остановился у фургона. Марвин подвел бинокль к дверцам и увидел, как из машины вышли трое.

Он ошеломленно затаил дыхание. Внезапно по всему его телу, согревая мускулы, разлилась неукротимая сила.

«Вот и мой козырный туз», — эйфорически подумал он и набрал полные легкие воздуха. Ему сразу стало ясно, что будет дальше.

Фонтенбло

«Куда же подевались артефакты? — думал монсеньор Тиццани. — Это важный вопрос!»

Тиццани сидел в переоборудованном фургоне, служившем полиции командным пунктом. Вместо ответа на решающий вопрос ему приходилось выслушивать беспрерывные споры французов.

— Значит, вы говорите, этот Марвин и несколько его людей — сколько, неясно — исчезли. Просто взяли и пропали. — Голос Тротиньона звучал резко, особенно когда он задавал вопросы.

Рене Тротиньон был руководитель группы в спецназе жандармерии, которая во Франции ведает и личной охраной. Его группа была назначена от французской стороны для охраны папы. Тиццани привез тоже он.

Папа был не так далеко отсюда — на пути в Сен-Бенуасюр-Луар, чтобы в тамошней базилике поклониться мощам святого Бенедикта. Такова была официальная версия.

На самом деле речь шла о закулисном торге с Генри Марвином, который хотел передать папе эти устрашающие артефакты. Но из этого, судя по всему, уже ничего не выйдет, и Тиццани теперь знал причину, по которой Марвин был недоступен по телефону.

— Когда начался штурм, мы ворвались на бронетранспортере через главные ворота. Но дальше нам путь преградила целая армия. В шато мы переполошили блестящее общество собравшихся гостей. Уважаемые лица со всего света. Впечатляющее сборище. Там было даже несколько священников, но Марвина и след простыл. — Поль Камбре был раздражен, и его огромный нос картошкой то и дело нервно вздрагивал.

«Тоже мне, черная пантера», — презрительно думал Тиццани. Он смотрел на эмблему на груди Камбре и вздыхал про себя: «Еще одно полицейское спецподразделение с шефом, уже перешагнувшим, пожалуй, свой зенит. Не хватало еще, чтобы они выспрашивали у меня, что я обо всем этом знаю».

Эта мысль тревожила Тиццани все больше. Он нетерпеливо смотрел на Эльджидио Кальви, сильного, рослого — за метр девяносто — личного охранника папы. Кальви принадлежал к маленькому спецподразделению внутри Надзорного корпуса, которое охраняло папу в его заграничных поездках.

— Пора начинать! — прошипел Тиццани.

— Сейчас! — буркнул Кальви. — Или вы уже знаете то, что хотели узнать?

Тиццани молчал. Кальви был прав. Снова предстать перед папой с пустыми руками — вряд ли это поспособствует его карьере.

— Что послужило поводом для штурма? — спросил Тротиньон.

— Спасение жизни. Под церковью есть катакомбы. Этот Марвин как раз собирался… казнить одного человека. А в церкви было двое моих людей. Они избавили беднягу от ужасной участи. Однако тут есть подземная система тоннелей — такого я еще не видел. Мои люди до сих пор находят все новые и новые ходы…

— Но записи из катакомб ведутся без звука, так что нельзя проследить, что там говорилось?

— К сожалению, без звука, — Камбре посмотрел на Тиццани.

— Я бы хотел поговорить с Томасом Брандау, этим священником из Берлина, — тихо сказал Тиццани.

— Брандау упорно молчит.

— Но вы полицейский, — возразил Тиццани. — Я же посланник святого отца. Дайте мне поговорить с ним как священник со священником.

— Не получится. Все арестованные увезены — либо в тюремные камеры, либо в больницы, — главный инспектор Камбре с сожалением развел руками.

Тиццани покачал головой и понизил голос до бормотания:

— Есть жертвы?

— Это был настоящий бой. Мы и представить себе не могли, что этот орден содержит целую армию.

— И этот Лавалье тоже не может сказать, где находятся артефакты и кто их мог взять? Но ведь он их видел.

— Говорит, что видел. — Камбре склонил голову: — А что, эти таблички и кости в самом деле имеют какое-то особое значение? Ну, раз уж этим заинтересовался посланник папы…

— Мы никогда здесь не были, — резко ответил Тротиньон вместо Тиццани. — Вы знаете, чего от вас ждут? — Тротиньон холодно оглядывал командира «черных пантер».

— Мы должны нанести удар по банде расхитителей искусства и торговцев оружием, грабителей и рецидивистов… Мне дальше перечислять? — глаза главного инспектора сверкнули.

— Этого достаточно. — Тротиньон встал: — Речь идет о реликвиях церкви, то есть это внутреннее дело другого государства. И мы действуем только… по личному указанию папы.

— Реликвии? — Камбре вспомнил показания Лавалье. — Разве шумерские глиняные таблички являются реликвиями католической церкви?

Тиццани, холодно простившись, поспешно покинул командный пункт.

— Не густо, — буркнул он, когда они опять сидели в лимузине. Тротиньон медленно вел машину по лесному проселку назад, к асфальтированной дороге.

— Неужто вы всерьез ожидали чего-то другого? — отозвался Тротиньон. — У них все еще перестрелка в голове. Им надо сперва прийти в себя.

Он притормозил, потом машина наконец выехала на асфальт.

— Надеюсь, все это не просочится наружу. Последствия могут быть самые непредвиденные…

— Мы сделаем все, что в наших силах, — ответил Тротиньон. — А Камбре будет делать то, что скажет президент.

— А следственный судья, о котором вы говорили?.. Почему он не согласовал свои действия?

Тротиньон убрал ногу с педали газа, поскольку дорога поворачивала под резким углом, а густые кусты загораживали вид на проезжую часть.