Василий Дорогокупля - Вперед и вниз

— Какими судьбами? — прозвучал формально второй, а по сути — третий вопрос их нового соседа.

— Проездом домой, — в тон ему лаконично ответил Кашлис.

— По-нашему не говорит? — на сей раз между этим вопросом и последней фразой Кашлиса прошло не более пяти секунд. Темп беседы стремительно возрастал.

— Только несколько слов.

— Пусть скажет.

— Try to say something in Russian, — обратился Кашлис к своему протеже. — He wants to hear you speaking*.

— Как шизн собачия? — вежливо изрек Там-Там. — Йест хриенова.

— Силен, бродяга! — захохотал капитан-майор, восхищенный его лингвистическими способностями.

В это время электричка замедлила ход перед станцией, акустика в вагоне улучшилась, и зычный командирский смех достиг ушей до сей поры мирно дремавшего чиновника средней руки. Тот встрепенулся, испуганно стряхнул сползшую на лицо шляпу, но сразу опомнился и подобрал ее с пола, после чего проверил наличие папки с бумагами и вопросительно огляделся вокруг. Поезд дрогнул и замер, за окном теплились жидкие огоньки станционных строений. Чиновник проворно вскочил на ноги и метнулся на другую сторону вагона — там вообще горел только один фонарь, освещавший облезлую деревянную будку и начало тропы, которая через несколько шагов исчезала в густом ельнике. С шипением закрылись пневматические двери, и этот безрадостный пейзаж, плавно проплыв перед зрителем, сменился монолитно-глухой чернотой леса, зубцами елей вонзавшейся в слабо подсвеченный небосвод.

— Это какая остановка? — растерянно обратился чиновник к троице остальных пассажиров.

Капитан-майор поглядел в окно, собираясь с мыслями.

— А вам какую нужно? — спросил Кашлис.

— Я еду до ВИЗа.

— Поздно вспомнили. Мы уже полчаса как за городом.

— Ох! — сказал чиновник и вяло осел на соседнюю с ними скамью.

— Что, проспал свой выход? — догадался офицер. — Встречных электричек уже не будет — только что разъехались с последней. Теперь кати до самого конца, а потом назад в этом же вагоне, к утру как раз обернешься. А жене можешь сказать, что был у любовницы, ха-ха-ха!

Чиновник посмотрел на него неодобрительно. Капитан-майору надоело скалить зубы, он зевнул и сказал «Кха-гхыммм!». Редко общаясь с людьми не своего круга, он всегда затруднялся выбором тем для светско-штатской беседы. Однако ему хотелось общаться.

— Значит, принял на грудь с устатку, — сказал он наконец. — Бывает. А с чего так устал? Бумажки тяжелые перекладывал?

Чиновник не был настроен продолжать разговор. Он уже привстал, намереваясь перейти в дальний конец вагона, но не решился столь открыто игнорировать собеседника.

— Праздник у нас был, — произнес он с тоскливым видом.

— Что еще за праздник? Нет сегодня никаких праздников. Иначе я бы знал.

— Наверное, церковный праздник, — вспомнил Кашлис. — День какого-то святого.

— Впервые слышу, — сказал офицер. — Я некрещеный. Вот построят полковую церковь…

— У нас не церковный, — сказал чиновник. — Бизнес-раут с коктейлями. Учреждали холдинг.

— Отставить выражаться! — сердито скомандовал капитан-майор. — Только не надо меня удивлять! Развели эту говнистую моду. Бери пример с негра, — он указал на Там-Тама, — дикий человек, проездом из Африки, а по-русски говорит лучше тебя. И не пьет всякие там коктейли.

— Я тоже почти не пью, — оскорбился чиновник. — Это по долгу службы.

— Долг службы красен платежом, а не коктейлями, — назидательно сказал офицер и тотчас запечалился, вспомнив, как сам он, исправный служака, порой месяцами не мог дождаться выплаты законного жалованья. — Эх, я люблю нашу жизнь во все щели! — с ударением на последних словах вздохнул он и посмотрел на часы. — Скоро мне выходить. В деревню еду, стариков своих навестить. А вы двое куда?

— До конечной станции, — сказал Кашлис. — А потом дальше.

Справа из темноты сверкнули автомобильные фары — к железной дороге под острым углом приближалось шоссе, — и в следующий миг вдоль состава волной пронесся буферный лязг. Поезд экстренно тормозил, вероятно, из-за какого-то препятствия на переезде. Капитан-майор и Кашлис, сидевшие против хода поезда, остались на своих местах, в то время как учредитель холдингов рухнул коленями на пол и ткнулся лбом в край скамьи на манер кающегося грешника, а Там-Там успел смягчить свое столкновение с Кашлисом, ухватившись правой рукой за низ оконной рамы. Некоторое время все оставались в таких позах, но постепенно скорость падала, давление ослабевало, и офицер первым потянулся к окну, дабы узнать, что там случилось.

— Не видно ничего, — сказал он, перегибаясь через голову Там-Тама. — Наверно, кто-то проскочил перед самым носом. По ночам на переездах… — Он запнулся. — А это что за хреновина?

Теперь он глядел уже не в окно, а вниз, на украшенное стальным браслетом запястье негра.

— Наручник! Почему ты в наручниках?

Ответа не последовало. Чиновник выстоял свой покаянный срок и, поднявшись с колен, также с интересом уставился на окольцованную заморскую птицу.

— Я задал вопрос, — напомнил капитан-майор голосом, из которого начисто испарились добродушные нотки.

Там-Там непонимающе вертел башкой, а Кашлис растерялся и не смог произнести ничего вразумительного. Его испуганное лицо укрепило офицера в худших подозрениях.

— Здесь нечисто, — сказал он.

— Да они же бандиты! — засуетился чиновник. — Сбежали откуда-то. Надо сообщить в милицию!

Он бросился в конец вагона и надавил пальцем кнопку с надписью «Вызов милиции».

— Так они к тебе и прилетят, — саркастически заметил офицер. — Ладно, сами справимся. Оба на пол! Лицом вниз, руки за голову! Живо!

Эту команду он сопроводил грамотным применением силы, в результате чего беглецы, так и не успевшие сказать ни слова, беспомощно растянулись в проходе и были тотчас обысканы на предмет наличия колющих, режущих или стреляющих предметов. Таковых не нашлось, в том числе и в сумке Кашлиса.

— Что вы будете с ними делать? — спросил чиновник, местоимением «вы» прозрачно намекая на то, что лично он не числит себя в рядах активных борцов с бандитизмом и намерен ограничиться разве что моральной поддержкой.

— Сдам куда следует, что же еще? — без раздумий ответил капитан-майор. Голос его звучал уверенно и спокойно — сейчас он находился в привычной обстановке, когда за простыми решениями следуют четкие и понятные действия. При задержании преступников автоматически сказались навыки, обретенные в ходе многократных «зачисток» кавказских селений, отдельные эпизоды которых по сей день еще являлись ему в дурных снах. Кстати, именно после Чечни (где по второму заходу он командовал уже всем батальоном, но за недостатком казенного рвения остался без майорских звезд) он начал получать своеобразное удовольствие от общества случайно встреченных штатских — здесь, в глубине России, незнакомые люди воспринимали друг друга по-хорошему обыденно, без особых эмоций, и ты мог расслабиться, чувствуя, что от тебя не исходит и в твой адрес не направлена никакая угроза. Внушать окружающим страх любят лишь слабые личности, а капитан-майор был личностью сильной, хотя и вполне заурядной. Что касалось этой парочки негодяев, то их главной виной было то, что они нарушили умиротворенное состояние капитан-майора, пробудив в нем рефлексы карателя, или, выражаясь иначе, — инстинктивную тягу к восстановлению порядка и справедливости. Теперь вместо того, чтобы со станции прямиком направиться в родительский дом (где он не был уже полгода, хотя его часть стояла совсем неподалеку, в Зауралье), ему приспичило делать изрядный крюк, доставляя этих двоих к расположенному на съезде с автострады стационарному милицейскому посту.