Гарри Стейн - Серебряная пуля

После перерыва на ленч в кафетерии Логан сразу пошел на лекцию Артура Макги из Хьюстонского ракового центра М. Д. Андерсена «Новые химиотерапевтические агенты для лечения поздней стадии рака груди». А потом, для разнообразия, на третью часть семинара, посвященного циклу развития злокачественной клетки рака груди.

К тому времени, когда часть семинара, состоявшая из вопросов и ответов, закончилась, было почти пять часов. Шейн должен выступать в восемь, сразу же после ужина. Ощущение надвигающейся катастрофы снова вернулось к Логану. Где этот тип? Что с ним? В течение дня Логан едва ли перекинулся с кем-нибудь словом. Кто он такой — молодой врач, у него никакого авторитета. Он хотел быть как можно дальше от этой сцены, где каждый сам себя выставлял. К тому же сейчас он почувствовал себя таким одиноким, отчаянно одиноким.

Чтобы как-то освободиться от мучивших его проблем, Дэн пошел вниз, в вестибюль, там исследователи вывешивали плакаты и таблицы.

Здесь многое походило на научную выставку старшеклассников, где смешались и уверенность, и отчаяние. Вдоль коридора развешены стенды с данными — шесть футов в высоту, столько же в длину. Сюда могли прийти все, даже самые скромные гости конференции, только что отучившиеся студенты с амбициями, молодые исследователи, признанные многообещающими, и пожилые, среднего уровня, ученые, все еще надеющиеся остаться в игре. Любой, у кого есть какие-то данные, которые можно предоставить, или конкретные результаты деятельности, которые можно продать, мог заглянуть в этот зал. Он или она просто писали от руки краткие сведения на плакате и стояли, ожидая, не заинтересуется ли кто их работой.

Хотя плакаты были весьма низкого уровня, они всегда присутствовали на подобного рода конференциях. Ученые приходили сюда только группами, как ответственные лица при посещении Гарлема. И Логан слышал — нередко они делали рекламу новой работе. Он шел вдоль ряда плакатов, читал темы — все в той или иной степени посвящены раку. «Роль р.53 в ретинобластоме» — Эдинорф и Бендер из Мемориального ракового центра Слоан-Кеттеринг, Нью-Йорк; «Мутации при панкреативном раке» исследователя из Мадрида.

Потом он увидел название темы, но без ссылки на базу, где делалось исследование. Молодая женщина стояла наготове у стенда.

Больше из вежливости, чем из искреннего интереса, Логан задержался и прочитал данные.

— Откуда вы? — вдруг спросила она.

— Простите? — вздрогнув, отозвался Логан. Ее акцент был европейским. Может быть, чешским.

— Американский институт рака.

Ее глаза засверкали.

— Здорово. Тогда это вас должно заинтересовать. — И, не ожидая ответа, она сразу кинулась объяснять: — Понимаете, мы пытаемся установить, что олигодеоксинуклеотидные конструкции можно использовать в клетках для подавления самовыражения генов. И, если нам удастся, это будет новый способ лечения пациентов.

«Забудь про это, — подумал Логан, — это никогда не получится».

— Извините, — сказал он, — моя специальность рак груди.

— А… — Она мрачно кивнула направо. — Тогда туда.

Следующая стена была отдана под исследования рака груди, и там было стендов пятнадцать.

Когда Логан медленно шел вдоль нее, один стенд привлек его внимание. «Ингибиторы роста связующих MCF-7 клетки рака груди».

Логан остановился. Хотя он пытался не показать особой заинтересованности, но почувствовал, как его сердце застучало.

Это было то, что он собирался попробовать сделать своим соединением Q! Неужели кто-то провел такое исследование? Неужели уже раскопали?

Он и мужчина возле стенда — на его карточке значилось Виллем ван Метер, университет Антверпена — смотрели друг на друга. Очевидно, Логан не произвел никакого впечатления, и ван Метер принялся изучать толпу, отыскивая более подходящего собеседника. Логан, бросив беглый взгляд на стенд, утвердился в своем страхе — это была настоящая наука, а не знахарство. Он читал слово за словом, оценивая выдвигаемые гипотезы, критикуя экспериментальную технику и пытаясь решить для себя, насколько убедительна вся теория.

Да, вполне может быть, мрачно заключил он.

— Интересная работа, — осмелился он сказать.

Ван Метер взглянул на него.

— Спасибо. — И снова повернулся к толпе.

— Это напоминает об одном исследовании профессора Энгела в Университете Миннесоты.

— Да, я о нем знаю.

Логан ждал развития темы. Но его не последовало, и он подумал: может, этот ван Метер и слыхом не слыхивал о профессоре Энгеле.

Но ван Метер оживился, когда минуту спустя подошел пожилой, довольно известный ученый, доктор Викерс из Лондонской больницы «Ройял Марсден».

— Так что у нас здесь? — спросил Викерс.

— Это красный поликарбоксилатовый полимер, — с готовностью ответил тот. — И нам кажется, что это очень интересно.

— А, полимер…

— Мы пытаемся определить активность в метастазирующем раке груди…

— Но, — повторил Викерс, подчеркивая главную деталь, — вы говорите — полимер?

— Да, сэр.

— Досадно. Такие прекрасные результаты, и ни разу нельзя будет проверить на пациенте.

Полимер состоит из связанных между собой повторяющихся соединений, меняющихся от молекулы к молекуле, и из-за этого нельзя ни предсказать химическую реакцию, ни добиться единообразия. В этой же самой группе могут находиться молекулы, которые отличаются друг от друга и по размеру, и по весу, одни активные, другие нет, а некоторые даже токсичные.

— Да, нельзя, — согласился ван Метер, — почему мы и далеки от практического применения.

— Да, я бы тоже так сказал. И управление по качеству пищевых продуктов и медикаментов при Министерстве торговли никогда такое не утвердит. Оно очень придирчиво к тому, что мы собираемся давать пациенту. — Англичанин засмеялся. — Ну что ж, я полагаю, во время исследований вы получили удовольствие.

— Естественно. Мне интересен был сам принцип, — как бы защищаясь, сказал ван Метер. — Но потом, конечно, нам нужны будут соединения более приемлемые, а пока…

Но Логан уже услышал больше, чем следовало бы. Вежливо раскланявшись, он повернулся и пошел дальше.

— Какого черта, где ты был?

Этот голос Логан узнал бы всюду. Более того, он никогда еще ему так не радовался. Он еле подавил желание кинуться на шею своему коллеге.

Хотя глаза того были красны, лицо не брито, а дорожный костюм (он так и не сменил его) далеко не первой свежести, Шейн, казалось, чувствовал себя превосходно.

— Так я был на конференции, доктор Шейн. — Логан помолчал. — И беспокоился о вас.

— Обо мне? А ты не получил мою записку? — Вдруг он подошел вплотную. — Мне надо переодеться перед этой чертовой речью. Пошли со мной, я тебе все расскажу. — Шейна распирало от новостей. — Помнишь женщину в аэропорту? — выпалил он, когда они ехали в лифте.