Антон Сибиряков - В поисках любви

Рассматриваю визитку.

— Влад.

Ты останешься моей тайной. Я не отдам тебя тьме.

Такси трогается с места, но я не провожаю его взглядом. Остаюсь в объятиях камней.

Эта часть города кажется мне чужой. Безликой и ледяной, словно искра ножа в руках незнакомца. Я никогда не бывала здесь прежде…

Сашка сказала, что этот район элитный. Она записала адрес на блокнотном листке и щелкнула ручкой:

«Не думай, что они лучше нас. Мясо и кости»

«Я и не думаю»

И вот я здесь. Внутри. Касаюсь надменного холода своим телом. Чувствую, как липнет кожа, к раскаленному на морозе, металлу.

Деньги изгоняют душу. И в человеке остается лишь бездонная пропасть, страдающая чревоугодием. Она жрет золото, но никогда не насыщается до краев.

Так ли это?

Мимо, по улице, проходит семья. Родители с маленьким ребенком, который тащит их за руки в сказочный, детский мир. Они улыбаются и кивают. Разговаривают о чем-то своем. Совсем еще молодые, сами почти дети, они курят, пытаясь спрятать свой возраст в сигаретном дыму. Их кожаные куртки, пропитанные дорогим парфюмом, противно скрипят.

Не замечают меня.

Подмигиваю малышу, и он прячется за мамой. Но потом выглядывает и складывает пальцы пистолетом. Целится и спускает курок.

Смеюсь.

— Зая, ну-ка прекрати…Нельзя стрелять в людей.

— Все в порядке.

Они не слышат. Для них я всего лишь призрак, выдуманный бурной фантазией сына. Нечто невообразимое, выбравшееся из-под пыльной кровати.

Смотрю им вслед.

Пройдут годы, и мальчик тоже наденет скрипящую куртку, в которой будет идти по улицам, утопающим в роскоши. А рядом с ним будет идти его жена, готовая на все ради нового платья от Дольче. И их ребенок, снова будет тащить их в детский, радужный мир, который превратится для повзрослевшего мальчика в глупую, дешевую сказку. Все повторится. Снова и снова, как бесконечная золотая спираль, манящая своим блеском, потерявших истину, людей.

Мне хочется догнать их. Сказать, чтобы они позволили сыну все, что он попросит. Ведь его детство здесь будет таким скоротечным…Они исчезают за углом, а я стою на месте, не в силах пошевелиться. Призрак, не имеющий голоса.

Пусть все идет так, как идет.

Достаю из сумочки блокнот и нахожу адрес. Я рядом. Осталось только перейти дорогу и подняться на 5 этаж красивой высотки.

На светофоре мимо меня проезжают несколько ГАЗЕЛей с яркими будками. На них — лето и смеющиеся дети, жующие мороженое. Салют из конфет. И искры разноцветной магии.

Белые буквы плывут по нарисованному небу, точно кучевые облака.

«The world behind the looking-glass»

Мир зазеркалья.

Самый известный парк развлечений в городе.

Машины пропадают за поворотом, оставляя после себя чудный запах летнего дня.

Перебегаю скользкий переход, и оказываюсь у черной железной двери. Она смотрит на меня в упор, не желая впускать. Нажимаю блестящие цифры домофона. Мелодия звонка тут же обрывается, сменяясь, искаженным помехами, голосом.

— Да-да?

Может быть, стоит уйти?

— Здравствуйте, это Оксана.

Жаль, но отступать некуда.

— О, поднимайтесь скорей.

Гудящая магия превращает дверь в черную дыру, отсылающую меня к железной клетке лифта. Но после минутного размышления я отваживаюсь пойти пешком. Пятый этаж не так высоко, чтобы лишать себя свободы.

На лестницах чисто. Стены, выкрашенные в голубой цвет, напоминают о небе, которое я оставила дома, в надежде вернуться. Иду мимо квартир, похожих на неприступные горы, с мутными глазами хищников. Держусь за перила, как за последнюю страховку альпиниста. Все здесь красиво и просто, как шелестящая обертка шоколада, с истекшим сроком годности. Я слышу, как под ней шевелятся личинки, но… пятый этаж не дает мне опомниться. Волшебник стоит перед раскрытой дверью, задумчиво наблюдая за моим подъемом. На нем расстегнутый пиджак и джинсы, вытертые на коленях. Огромная бляха ремня со змеями сжимает и без того тощую талию.

Он изменился. Стал реальнее. Ближе.

Но так ли это хорошо?

Не улыбается. И мне становится неловко.

— Я ждал, что вы поедете на лифте. Не любите замкнутых пространств?

Сеанс начинается у самой двери.

Перешагиваю ступеньку, ставя тонкие каблуки на бетонный пол лестничной клетки.

— Хотелось пройтись.

— Ну, что ж, проходите.

Его гладкая ладонь приглашает меня войти. Но мне не хочется торопиться. И я говорю ему то, что первым приходит в голову.

— Вы не курите?

— Мм? О, нет. Бросил. Возраст, знаете ли. Начались проблемы с сердцем…Вы можете курить у меня дома, если хотите.

Виновато вздыхаю.

— Да нет, я тоже не курю…Не знаю, зачем спросила.

— Заходите, смелее.

— Хорошо.

Внутри пахнет ароматическими свечами. Сладкий запах скользит по дорогим обоям, тягучими каплями стекая на темный паркет. Где-то в дальней комнате тихо играет музыка. Что-то из классики фортепьяно. В прихожей нет стен, отчего квартира превращается в огромную галерею, увешанную полотнами неизвестных художников.

Здесь нет особой роскоши, но ее дополняет чистота, блестящая, будто бриллиант. И только кожаный диван, стоящий в центре зала, на белом ковре, вызывает во мне отталкивающее чувство безысходности. Наверное, на нем, думается мне, Волшебник и назовет свою цену.

Позади щелкают замки. Как бойки пистолетов, нацеленных в спину.

— Разувайтесь, я дам вам мягкие тапочки.

Он проходит мимо меня, исчезая в арке соседней комнаты.

Расстегиваю молнии на сапогах.

— Какие вам? С собачками или кошечками?

Закидывает рыболовный крючок с ласковой наживкой.

— Вы знаете, без разницы…

Зачем все это?

Вешаю куртку на кривую вешалку.

Кого ты пытаешься обмануть, Волшебник? Я отдам тебе все, что у меня есть, стоит лишь только попросить…Не терзай меня. Не делай мне больно.

— Тогда с кошечками.

Его голос приближается, и он выходит ко мне, держа в руке пару ушастых тапок, удивительно похожих на настоящих котят. Улыбается, и я тоже смеюсь. Не могу сдержаться.

— Знаете, моя дочь любила кошек с самого детства. Но врачи запрещали ей любой контакт с животными. И только с такими… — подает мне тапочки. — Но она была счастлива, для нее они были настоящими. Живыми. Да… Теперь и я развожу этих чертят. Наденьте их. Мне будет приятно, а вам удобно. Обещаю.

Погружаю ступни в пушистое тепло. И вся неловкость тут же исчезает без следа.

— Ну, вот так…

— Вам очень идет.

В его глазах горит прошлое. Тот огонь, что выжигает черные туннели, по которым мы бежим от самих себя. У нас нет выбора. Ни единого шанса на спасение.

Должна ли я спросить, где теперь его дочь? И почему ее место в нем заняла тьма?

Но он возвращается из туннелей раньше, чем я успеваю понять. Пахнет дымом.