Антон Сибиряков - В поисках любви

«Обернись»

Разворачиваюсь к двери, ощущая резкий выброс адреналина в кровь. Он прокатывается по венам огнем и ударяет в грудь, сжимая сердце.

Но позади никого нет. Только грани дверного проема, высеченные светом.

«Одна и та же дверь ведет в разные миры. В каком из них остаться…Выбор за тобой»

Вся моя жизнь — сплошные двери. Но на светлой стороне я почти не задерживался. В темноте было легче перенести то, что я видел каждый день на работе. Ведь кровь людей такая же черная, как и тьма. А когда не видишь кошмаров, всегда проще заснуть…

Поэтому ты и начал приносить тьму домой, Антон?

Да…

Начал пить и страдать одышкой из-за трех пачек сигарет, выкуренных за долгую дневную смену. Ты почти перестал спать, подсев на антидепрессанты, которые разрушали твой больной желудок. И твой мозг. И однажды демон взял над тобой верх.

В тусклом свечении подъездных ламп мне чудится свет фар. Визг покрышек, и глухой удар тела о железный капот. Когда я вдавливал тормоза в пол, я слышал, как о днище скрежетали переломанные кости, прорвавшие тонкую кожу. Ремень безопасности резал мне грудь, а я все не мог вспомнить, зачем же так сильно торопился домой…И только начатая упаковка антидепрессантов на соседнем сидении, как ни в чем не бывало, предлагала мне проглотить еще одну таблетку. Именно тогда я впервые подумал о том, что слишком заигрался с темнотой. Вспомнил о свете.

У каждого своя судьба. Так предначертано свыше. Каким бы ни было зло, оно существует. Убивает ли оно девушек или захватывает целые миры — не важно. Оно есть. И без той аварии я бы не боролся с ним сейчас. Смерть девочки всколыхнула во мне остатки человеческих чувств. Тогда я еще не знал об этом.

Она остановила меня у самой пропасти. Не дала сделать последний шаг.

«Мы те, кто возрождает в людях свет»

Странные создания, дочери проклятого отца, они стали его противоположностью и заняли место на стороне добра.

Когда я вышел из машины, я увидел ее бледную руку. По ней, к запястью, сбегала кровь. Капли соскальзывали на асфальт, как красный жемчуг, с разорванного ожерелья. А в стороне валялось клетчатое кепи, которому не суждено было больше выйти из моды.

Я знал все это. Но не понимал откуда.

Все было подстроено.

Должен ли я верить этому? Три года назад я принял все, как есть. На моих руках горела детская кровь, которую нельзя было смыть. Когда я вытаскивал изуродованное тело из-под колес, она пропитала меня насквозь.

Я помню, как блестели звезды. Точно так же, как ее глаза.

Было холодно и дыхание превращалось в пар…

«Ты должен ее спасти»

Скомканная бумага летит вниз по лестницам.

«Освободиться от чувства вины, которое уничтожает тебя»

— Она умерла…

«Но ты нашел ее в другом воплощении. Не так ли?»

Красные брызги орошают стену. Стекают на диван, пропитывая обивку.

Видения. Молнии в моей голове.

Нужно торопиться.

Глаза привыкают к темноте и я пробираюсь сквозь комнату, к свету. Луна выплывает из-за туч, одаривая меня серебром. Осматриваюсь. Огромная зала пуста. Кроме дивана с изогнутой спинкой и картин на стенах в ней больше ничего нет. Но я знаю, где искать. В соседней комнате, что притаилась за стеной в надежде быть необнаруженной. Именно там Волшебник вынимал из людей души. Рылся в них, словно в чужом белье, возбуждаясь от приторного запаха найденных секретов. У каждого человека есть тайны. То, что кроется в тенях сознания и никогда не выберется на свет. Но иногда — тайное становится явным. И тогда мы видим, насколько много в нас темноты.

На полу лежит белый ковер. Ножки дивана стоят именно на нем, во избежание царапин на гладком паркете. Присматриваюсь к ковру. Белоснежный ворс заляпан бурыми пятнами. Я не сомневаюсь — это кровь. Она струями лилась с дивана, въедаясь в пушистое покрытие. Перевожу взгляд на стену. Но разглядеть, есть ли на ней подтеки, мешает ночь. Лунный грош укатывается за пыльные облака, и комната снова погружается во мрак.

Выглядываю в окно. Внизу, залитый яркими огнями, спит парк развлечений. По дороге, проходящей рядом с ним, проносятся несколько машин. Они похожи на непослушные искры, вырвавшиеся из костра, что бушует сейчас где-то за горизонтом, на другой стороне земли. Их шум возвращает меня в реальность. Заставляет вспомнить о долге, который я все еще несу.

Ты никому ничего не должен, кроме себя.

Захожу в соседнюю комнату. Стараюсь без шума приподнять занавес ночной мглы. Но плотная ткань крепко прибита к пространству. Если я хочу увидеть, что под ней, ее придется разорвать.

Слева, в темноте, различаю очертания стола. Подхожу ближе и неясные силуэты, притаившиеся на нем, обретают формы и имена. Поваленная стопка книг. Плоский, жидкокристаллический монитор. Рамка для фотографий. И настольная лампа с длинным плафоном, внутри которого притаилась изогнутая линия люминесцентного света. Нащупываю выключатель. Белое мерцание, тихо пощелкивая, забрызгивает крышку стола.

Я обнаружил себя. На свет сбегутся чудовища. Я уже слышу их рычание во тьме. Но медлить больше нельзя. Времени у меня почти не осталось.

Беру со стола рамку с фотографией.

— Бедный ребенок.

Худая девочка, с глазами похожими на дыры, грустно улыбается в объектив.

Она знала, что ее ожидает. Болезнь заставила ее повзрослеть.

— Ты ни в чем не виновата. Такой уж он, этот мир.

Я чувствую ее за своей спиной. Знаю, она стоит у стены, с любопытством разглядывая живого человека.

— Ты поможешь мне найти тайник? Ты ведь знаешь, где он, правда? — говорю с ней не оборачиваясь. Верю — она ответит. — Помоги мне.

Ей холодно, я знаю это. Безжалостные монстры выдернули ее из мира солнца. Бросили туда, где остывшая кровь ни за что не согреет замершего тела. В мир живых…

— Ты такой же, как они.

Детский голос заползает под одежду волнами озноба. Боже…Неужели мир мертвых так близко?

— Вы все предали меня. Оставили умирать одну. Кинулись искать любовь, которая всегда была рядом с вами. А когда вернулись, она превратилась в ненависть.

— Ты не демон, ведь так?..

Краем глаза цепляю ее неясный силуэт. Вижу белое пятно больничной пижамы…

— Он жил во мне, пока я была ему нужна.

— Как ты можешь быть здесь? Как можешь проникать в мир живых?

— Я есть эта комната. Ее сердце. Она моя жизнь. Но мне так холодно в ней…так грустно. Я осталась совсем одна, никто больше не приходит и не рассказывает историй. Отец умер, и я хочу освободиться из этой тюрьмы.

— Это ты его убила?

Смеется.

— Я любила его. Каким бы жестоким он не был. И даже после того, как он встретил Оксану, я не переставала его любить. Она не была мной, я это знала. Рано или поздно отец бы это понял. Глупая, тогда я не догадывалась, что он пытался меня отпустить…Скажи мне, такое возможно? Он бы отпустил меня, если бы все сложилось иначе?