Александр Ермак - Вагоновожатый

Для Эрики это прозвучало неубедительно:

– А если кто-нибудь выскочит на перекресток, на пешеходный переход?

Водитель трамвая снова покачал головой:

– Ты совсем забыла правила уличного движения. Ну вспомни, трамвай, ведь, это такое транспортное средство, которому все должны уступать дорогу. И автомобили, и пешеходы…

– Но если…, – перебила, было, его Эрика, однако ничего далее не сказала, так как вагоновожатый нахмурил брови:

– Если они не уступят дорогу, то нарушат правила.

– Ну и что?! – не понимала Эрика. – Люди же могут пострадать, погибнуть.

На это странный водитель трамвая лишь пожал плечами:

– Они нарушат правила.

«Какой-то бред», – подумала Эрика и решительно встала со своего места:

– Хорошо. Вы катайтесь, как вам нравится. По правилам или без правил, а я, я… Меня, пожалуйста, выпустите. Сейчас же.

Вагоновожатый, похоже, был весьма изумлен словами Эрики:

– Выпустить тебя? – он пристально смотрел на нее. – Но ты, ты же сама хотела.

– Я? Я сама хотела? – не понимала Эрика, в это время думавшая также о том, в какую сторону ей нужно пойти – к кабине или к задним дверям.

– Конечно, сама, – вагоновожатый снова крепко взял ее за руку и усадил на место. – Ты не помнишь? Разве ты не помнишь?! Ты не можешь не помнить!

Эрика вздрогнула всем телом:

– Что? Что я должна помнить?

Его губы просто растянулись в довольной улыбке:

– Я же нашел тебя. Я все равно нашел тебя. И ты видишь: я – вагоновожатый. Самый настоящий вагоновожатый. Ты видишь? Видишь?

– Вижу, – кивнула Эрика, – и что?

Улыбка его стала застенчивой:

– Я – вагоновожатый. Ты должна любить меня.

Эрика в ужасе смотрела на это бесформенное лицо с двумя пуговками:

– Я должна вас любить?

Вагоновожатый кивнул, и, продолжая улыбаться, выжидающе смотрел на нее:

– Помнишь, как мы втроем катались на трамваях. У нас не было денег, и мы ездили зайцами. Бегали от контролеров. Иногда нас ловили, и тебя твои родители ставили в угол, а мои били меня ремнем. Но мы все равно катались. Из-за тебя. Из-за светловолоски… Мы оба любили тебя. А ты любила трамваи. И ты говорила, что выйдешь замуж только за вагоновожатого. Он будет катать тебя бесплатно.

Эрика замотала головой:

– Я вас впервые вижу. Поверьте, я с вами впервые разговариваю. Я вам никогда ничего не говорила.

– Говорила, – сказал вагоновожатый уже несколько раздраженно.

Эрика поняла, почувствовала, что не стоит препираться с этим странным, но очевидно достаточно сильным человеком. Спросила его о другом:

– Но куда, куда мы едем?

Вагоновожатый ответил:

– На конечную остановку.

Она знала это место. Когда приезжал дядя и они с ним гуляли, то как раз по одной из тропинок напрямую выходили к этой остановке, располагающейся на дальнем конце парка. Там трамваи разворачиваются на специальном кольце. Изгибающиеся рельсы проложены прямо между густыми деревьями. В районе конечной остановки и днем сумеречно, а сейчас там наверняка просто тьма кромешная. И конечно, у трамвайного кольца совершенно безлюдно.

И еще Эрика с ужасом поняла, что этот вагоновожатый и есть тот самый маньяк, которого ищет полиция. Тот самый, что нападает на девушек со светлыми волосами. И в районе трамвайных остановок, как предполагал журналист С.Кунц, и в самих трамваях, как теперь выяснила она.

Эрика смотрела на преступника округлившимися глазами, голос ее дрожал:

– Значит, это вы стояли у меня под окнами? Шли за мной следом по тропинке к дому и остановке…

Вагоновожатый смотрел на нее с недоумением:

– Нигде я не стоял. Никуда за тобой не шел. Я тебя здесь, я тебя в трамвае ждал.

Эрика покачала головой:

– Зачем же обманывать… теперь-то?! Скажите еще, что и по телефону не звонили. Я же слышала и то, как вы дышите, и как трамвай идет. Откуда вы знаете номер моего домашнего телефона?

Вагоновожатый покачал головой и грубо ответил:

– Хватит болтать!

Эрика вздрогнула, подумав о том, что никто не знает, куда и с кем она сейчас едет. Ни родители, ни дядя, ни Мария, ни Игорь, ни Павел, который ждет ее у кинотеатра. Который не дождется…

Да, она испугалась, но как-то не очень сильно, без полного паралича воли. Растерянно спросила:

– Но почему на конечную остановку?

Вагоновожатый потянулся к ней руками:

– Все, как ты хотела.

Эрика, насколько это было возможно, отодвинулась, вжалась в сидение:

– Я ничего такого не хотела.

– Ты хотела. Ты говорила… – качал он головой, продолжая медленно приближать к ней большие ладони.

Эрика выставила вперед свои ладошки:

– Я говорила вам?

Тут вагоновожатый неожиданно убрал руки и насупился:

– Не только мне… Нам обоим. Но потом, когда после школы мы пошли на учебу, то его взяли, приняли, а меня – нет… Он стал учиться на вагоновожатого, а меня после комиссии отправили лечиться в больницу. Но зачем?! Я же неплохо учился в школе, я – не дурак, я – нормальный, я не такой, как они все там, в этих палатах.

– Не такой? – смотрела на вагоновожатого Эрика.

– Не такой, – подтвердил тот. – Они же все там целыми днями, месяцами, годами ничего не делают. Дурака валяют. А я…

– А вы? – автоматически спросила Эрика.

Вагоновожатый ухмыльнулся:

– А я не тратил время понапрасну. У главного врача в кабинете был компьютер, подключенный к интернету. Ночами, когда получалось, я вытаскивал у спящих охранников ключи и пробирался в нужную мне комнату. Я нашел в сети книги об устройстве трамвая, изучил его, и теперь могу починить в нем все что угодно. Но самое главное – я разыскал в интернете пособие по управлению. Не поверишь, – он гордо постучал себя увесистым кулаком в грудь, – но я научился водить трамвай по компьютерному тренажеру. А потом, потом я сбежал, оформив в кабинете главврача документы на перевод в другую больницу. Теперь я нигде не значусь. Меня не хватились. И не хватятся. Я не числюсь ни в одной из больниц, – вагоновожатый с вызовом посмотрел на нее. – Разве дурак сможет выучиться на вагоновожатого?! Эти журналисты, они писали обо мне ерунду, они просто врали. Я ведь тебе на газете так и написал.

Эрика тут же вспомнила надписи на найденной в трамвае газете. Вспомнила и поняла, что это не Игорь писал ей на газетах. Не он предупреждал ее об опасности:

– «Это неправда».

– Да. Все, написанное обо мне, было неправдой, – подтвердил вагоновожатый. – Но ты, кажется, этого не поняла.

– Теперь поняла, – кивнула она, а в голову ей пришла еще одна догадка. – Так, значит, это вы оставляли мне цветы и газеты?

Вагоновожатый широко улыбнулся:

– Конечно, ты же любишь васильки, я знаю, я помню… А газеты… чтобы ты видела, как меня хвалят. – Он процитировал по памяти: – «Не глуп, организован. Он заранее продумывает свои действия», «хороший вкус», «обладает достаточно большой физической силой»… Это все про меня. И как ты не догадалась? Посмотри на меня. Это я. И я теперь – самый настоящий вагоновожатый.