Александр Ермак - Вагоновожатый

Эрика покачала головой, вспомнив, как прикасалась найденным букетиком к своему лицу, как ласково поглаживала стоящие у нее на столе в колбе васильки, как засушила несколько цветков на долгую-долгую память:

– Нет, вы не настоящий вагоновожатый. Вы научились по книжкам, по компьютеру, и сейчас мы во что-нибудь врежемся и разобьемся.

– Я – настоящий, – голос вагоновожатого стал очень твердым. – Я – самый что ни на есть настоящий. Я уже почти месяц езжу самостоятельно.

– Как это возможно?! – не поверила Эрика.

Вагоновожатый пожал плечами:

– Я же знал, что меня не возьмут на работу в трамвайный парк без документов. Поэтому пришлось самому устраиваться… Там, на конечной остановке, на кольце, я поджидаю трамваи, в которых меняются смены. С собой из больницы я прихватил кое-какие медикаменты, с которыми меня познакомили медбратья. Так что захожу на пересменке в трамвай следом за новым вагоновожатым и просто ставлю ему укол. От этого лекарства тот на несколько часов отключается. Я оттаскиваю его недалеко в кусты, а сам езжу по маршруту, как настоящий вагоновожатый. А когда действие лекарства кончается, то вытаскиваю вагоновожатого из кустов и снова усаживаю его в кабину. Он потихоньку очухивается, но не помнит, что с ним случилось. Просто трогается по маршруту с больной головой, не сразу заметив, что прошло уже полсмены. Я их за него отработал. И представь, – он снова гордо посмотрел на Эрику, – за все это время на меня ни одной жалобы от пассажиров не было. Никто не заметил, что я не работаю в парке. Меня всегда только благодарили. За то, что подсказал нужную остановку. За то, что подождал, не закрыл двери перед замешкавшимся входящим… Значит, я настоящий вагоновожатый. Настоящий. И ты была права, когда хотела выйти замуж за вагоновожатого. Им быть здорово. Тебя слушается огромная махина. Тебе подчиняются пассажиры. Все автомобили уступают тебе дорогу. Все смотрят на тебя. Если ты, конечно, настоящий вагоновожатый. Как я теперь.

– Хорошо, – кивнула Эрика, – вы – настоящий вагоновожатый. Остановите и высадите меня.

– Как высадить? – он недоуменно смотрел на нее. – А это? – указал на сумку, неизвестно откуда появившуюся рядом с ее местом.

– Это? – не поняла Эрика. – Что это?

– Это оно, – вагоновожатый вытянул из сумки белое платье, – оно самое.

– Оно самое?

– Ну да, – вагоновожатый любовно смотрел на платье. – Ты же купила его к свадьбе. Я узнал обо всем, когда сбежал из больницы, когда пришел к твоему дому и ходил за вами обоими. Вы не замечали меня. Вы были так заняты. Вы обсуждали будущую свадьбу. Решали, сколько будет гостей. Назначили день свадьбы… И ты хотела ехать на трамвае с воздушными шариками и в этом самом платье. Сейчас мы его наденем и поедем в наш домик.

– В наш домик? – снова не поняла Эрика.

Вагоновожатый смотрел на нее с гримасой умиления:

– Да, я построил, я вырыл его в парке. Недалеко от конечной остановки, – он стал говорить тише. – Об этом домике никто ничего не знает. Это подземный, скрытый ото всех домик. Только наш домик. Для нас двоих…

Эрика поняла теперь, почему от этого человека пахнет землей. Он же, видимо, большую часть своего времени проводит в том самом домике. Там у него стены из земли, пол из земли…

Голос вагоновожатого вернул ее в трамвай:

– Все, как ты хотела. Помнишь, ты ему говорила: «У меня обязательно будет свой дом. Хотя бы маленький домик, но свой…». Теперь у нас есть свой домик, – водитель трамвая протянул ей платье. – Ну, надевай же…

Эрике ничего не оставалось, кроме как взять свадебное одеяние в руки.

– Как оно попало к вам?

Вагоновожатый поморщился и, не ответив на вопрос, повторил:

– Надевай.

Потом он опустил голову и, покопавшись в сумке, вытащил из нее пригоршню цветных воздушных шариков. Принялся надувать их один за другим, ловко и быстро перевязывая чем-то.

Каждый новый шарик вагоновожатый прикреплял к поручням, к спинкам сидений. Эрика смотрела на синий, висящий над ней. Потом на красный – сбоку. Шарики вздрагивали вместе с трамваем на стыках рельс и то звенели, то поскрипывали так, что у нее шли мурашки по коже. Эрика вспомнила ту самую первую публикацию о серии смертей в городе. Тогда газета написала о несчастном случае с вагоновожатым, тело которого волочилось за неуправляемым трамваем. Значит, это был парень девушки, которая нравилась этому псевдовагоновожатому. Он подкараулил его ночью на маршруте и убил, прицепил к двигающемуся неуправляемому трамваю. Тело, сообщала газета, волочилось несколько километров…

А потом была вторая публикация. В том же самом трамвайном парке произошла еще одна трагедия. От удара электрического тока скончалась девушка, которая собиралась замуж за погибшего вагоновожатого. Очевидно, она не захотела оказаться в руках этого маньяка, предпочла залезть на крышу трамвая и броситься на провода.

Эрика швырнула платье на спинку стоящего перед ней сидения:

– Нет. Ни за что!

Вагоновожатый, спокойно закончив с последним, оказавшимся зеленым шариком, покачал головой. Затем принялся зачем-то расстегивать рукава своей куртки, и не глядя на Эрику, бросил:

– Раздевайся, милая.

– Зачем? – задрожал голос Эрики.

Вагоновожатый почти крикнул:

– Раздевайся!

Она догадалась:

– Ты меня изнасилуешь?

А он так удивился, что перестал копаться с пуговицей на рукаве:

– Что ты?! Я не могу…

У Эрики отошло от сердца:

– Не можешь?

Вагоновожатый кивнул:

– Не могу до свадьбы… У нас все будет, как положено у мужа и жены. Ты сначала наденешь платье, и скажешь, что хочешь быть моей женой.

Теперь Эрика поняла, почему никто из предыдущих жертв не был изнасилован. Девушки умерли до того, как на них надели свадебное платье. Видимо, они, как могли, боролись с маньяком и погибли в этой борьбе.

– Ни за что! – повторила она.

Вагоновожатый вздохнул и бережно погладил отброшенное Эрикой платье:

– Тогда я сам тебя раздену.

И тут же его руки потянулись к ней. Как в том самом ужасном сне. Только сегодня был не сон. Все происходило наяву. И рядом не было ни дяди, ни Игоря, ни Павла.

Кричать в пустом, мчащемся, чем-то жужжащем и постукивающем трамвае было бессмысленно. Эрика вся сжалась, прикрыла голову ладонями, но силы были не равны. Вагоновожатый легко развел ее руки в стороны:

– Раздевайся.

И она решила:

– Хорошо.

Встала с сиденья, распрямилась, сделав вид, что собирается снять с себя блузку. Но потом толкнула вагоновожатого в грудь и бросилась в конец трамвая. Однако сделать более одного шага ей не удалось. Вагоновожатый левой рукой поймал ее за шиворот. Правой ударил так, что из глаз посыпались искры. Огромные, словно ночью из-под проводов над трамваем. Эрика просто рухнула на пол салона.