Дэвид Моррелл - Повелитель игры

— Вы о чем?

— Когда вы пришли, мы с вами чуть не поругались. В библиотеке вы обмолвились о другой линии расследования. Не хотите говорить прямо, но по вашему тону ясно, что вы относитесь ко мне без особой симпатии. Вот я и хочу понять, в чем дело.

— Вы оставляете в стороне ваше желание руководить расследованием? Сегодня утром я сказал, что мы с напарником накануне разобрались еще в одном вопросе. Вы, кстати, не удивились тому, что его нет?

— Я решил, что у него сегодня выходной.

— Он занимался проверкой вашей биографии.

Бэленджер оторопел.

— Вы сказали, что с вами такое уже случалось. Вашу жену похитили. Тот же человек лишил свободы другую женщину, которая была очень похожа на нее.

— Да, Аманду. Но к чему вы клоните? У психопатов часто бывает влечение к похожим личностям. Жертва может напоминать убийце жену, мать или какую-то другую женщину, нанесшую ему удар такой силы, что он никак не может расквитаться.

— Как же вы стали таким специалистом?

— Если ваш напарник внимательно изучил мою биографию, то вы уже должны знать ответ. Во время службы в полиции я занимался преступлениями на сексуальной почве.

— Попутно и психиатрией?

— Я полагаю, напарник сообщил вам о том, что было со мной в Ираке? — Бэленджер почувствовал, что краска бросилась ему в лицо.

Мимо проехал автомобиль. Франк подождал, пока шум мотора стихнет. Ему нужно было хоть немного времени, чтобы успокоиться.

— Первая война в заливе… «Буря в пустыне». Я был рейнджером.

— Девяносто первый год. Проверено, — вставил Ортега.

— У меня начались головные и мышечные боли. Лихорадка.

— Синдром войны в заливе. Проверено.

— Одни считали, что я заразился чем-то таким, что разносят песчаные блохи. Другие утверждали, что дело тут в обедненном уране, который содержится в наших снарядах. Военные медики пробовали разные средства. Когда ничего не помогло, мне предложили пообщаться с армейским психиатром. Вдруг меня одолело нервное расстройство, какая-то разновидность посттравматического синдрома?

— Это был первый психиатр, — заметил Ортега.

Бэленджеру очень хотелось повернуться и уйти, но он сдержался, напомнив себе, что сейчас для него имеет значение только участь Аманды.

«Я пойду на что угодно, лишь бы вернуть ее», — думал он.

— После войны я работал в полиции Эсбёри-Парка.

— Где прошли курсы по психологии для расследования преступлений на сексуальной почве.

Бэленджеру пришлось сделать усилие, чтобы и дальше говорить спокойно:

— Потом исчезла моя жена. Власти за целый год так и не смогли найти ее. Я ушел с работы, чтобы искать ее самостоятельно, через некоторое время остался совсем без денег, и мне пришлось завербоваться в службу охраны. Шла вторая иракская война. Двадцать пять тысяч долларов в месяц. Мне нужно было всего лишь два месяца поездить с автомобильными конвоями, получить деньги и возобновить поиски жены. Вы могли бы узнать это у меня самого.

— Расскажите о вашем втором пребывании в Ираке.

Бэленджер почувствовал приближение знакомой паники.

— Вам же известно, что там произошло. Вскоре после моего прибытия туда конвой, который я сопровождал, попал в засаду. Меня контузило взрывом. Я потерял сознание и очнулся в плену у каких-то иракцев в бурнусах. Один из них грозил отрезать мне голову, если я не буду ругать перед видеокамерой Соединенные Штаты. Мне удалось спастись, когда базу, где меня держали, атаковали рейнджеры. Я оказался в безопасности, вернулся в Штаты, но не чувствовал себя спокойно. Меня преследовали кошмары. Я не мог оставаться в закрытом помещении. Меня кидало в пот.

— Синдром посттравматического расстройства, — подытожил Ортега.

— Проверено, — добавил Бэленджер, передразнивая его. — Тогда, как вам известно, я обратился к другому психиатру.

— Который порекомендовал нетрадиционный метод терапии.

— Он посоветовал мне заниматься чем-то таким, что помогло бы дистанцироваться от настоящего. Изучать историю. Читать романы о прошлом. Делать все возможное, чтобы представить, будто я живу сто лет назад, а лучше — еще раньше. Это было нечто вроде попытки переместиться во времени.

— Что случилось после того, как вы попали в «Парагон», отыскали там труп своей жены и спасли Аманду?

Бэленджер не сразу нашел в себе силы заговорить.

— Сжимаете кулаки, — заметил Ортега. — Хотите пришибить меня?

— Я очнулся в больнице. Психиатр расспрашивал меня, почему я называю Аманду именем моей умершей жены.

— Психиатр номер три. Кстати, вам самому это кажется нормальным? История с именами?

От ярости Бэленджер не мог найти что сказать, а Ортега не умолкал:

— Ваши отношения с Амандой? Ночью, в темноте, вам никогда не казалось, что вы видите привидение?

— Замолчите! — Бэленджер с трудом сдерживал ярость.

— Вы сами только что сказали, что у психопатов проявляется влечение к внешне похожим женщинам. Жертва может напоминать жену, мать или кого-то там еще.

— Я никогда не думал, что живу с моей умершей женой, сплю с ней!

Ортега промолчал.

— Вы считаете, что я причастен к исчезновению Аманды? — поинтересовался Франк.

— Это одна из версий, — ответил Ортега. — Может быть, вы утратили равновесие, ощутив двусмысленность вашего семейного положения. Или в приступе отвращения к себе сделали нечто такое, в чем раскаиваетесь. Вы же были полицейским детективом и хорошо представляете себе, как должно пойти расследование.

— Поосторожнее! — предупредил Бэленджер.

— Я же сказал, что это одна из версий. Рассматривать нужно все возможности. Вы организовали представление, арендовали дом на Девятнадцатой улице, наняли женщину, которая должна была организовать актеров, явились туда с другой, которой заплатили за то, чтобы она изображала Аманду. Актеры, по плану, расходились во время лекции. Когда никого не осталось, вы поблагодарили женщину, изображавшую Аманду. Она удивлялась, но деньги были немалые, поэтому сказала себе: «Вот прикольщик-то!» и отправилась домой. После этого все считают, что видели настоящую Аманду, которую кто-то похитил.

— Чтобы это сработало, мне нужно было также устроить пожар в театре. Но мы с вами все время были там вместе.

— Не считая того момента, когда вы остались в фойе, а я вошел в зал. Вы вполне могли поджечь что-нибудь так, чтобы я ничего не заметил.

— Мы чуть не погибли. Зачем мне надо было подвергаться такой опасности?

— Чтобы убедить меня в том, что она существует. Впрочем, если следовать этой версии, настоящей опасности вы не подвергались.

— Что вы хотите сказать? — Предплечье у Бэленджера зудело так, словно нарыв готов был прорваться.

— Вы должны были пойти со мной к пожарным дознавателям, но не пожелали этого сделать и скрылись. А в разговоре выяснилось много интересного. Похоже, та самая женщина, которая нанимала актеров, совершила экскурсию по театру. Узнав о входе в подземелье, она очень им заинтересовалась, даже попросила проводить ее туда, чтобы все рассмотреть. Пару недель назад дама, подходящая под это описание, побывала в нескольких других местах на этой улице. Например, в антикварном магазине. Она сделала вид, будто хотела что-то купить, но сказала, что слышала о высохших подземных ручьях под Гринвич-Виллидж и трубах, по которым текла вода. Выяснилось, что владелец магазина любит поговорить на эту тему, потому что такие исторические экскурсы помогают ему в торговле. В районе его дом — единственный, подвал которого соединяется с театром.