Анри Лёвенбрюк - Соборы пустоты

— Заедешь в Левалуа? Я передам тебе то, что у меня есть на Жана Лалу.

— Нет. Хочу заскочить к Мари Линч. Она все утро не отвечает на звонки. Мне неспокойно. Ты на нее ничего не нашла?

— Ничего.

— Разузнай что-нибудь о болезни Хантингтона. Ты говорила, что от нее умерла ее мать. Мари могла унаследовать это заболевание…

— О’кей. Посмотрим, что мне удастся нарыть.

— Будем держать друг друга в курсе.

Он отсоединился и сразу же позвонил Малансону.

— Ари? Это ты?

— Да… Я все знаю. Как ты?

— Отличный фокус с отравленным японским виски, засранец ты этакий!

У Ари камень с души свалился. Если Жером способен шутить, значит, все не так уж страшно.

— Говорил же я, что для тебя оно крепковато. В другой раз привезу тебе «Сюз». [55] Популярный аперитив, считается полезным для желудка.

— Ах ты гаденыш!

— Когда тебя выпишут?

— Сегодня вечером. Отравление легкое. Но мне теперь придется объяснять шефу, как меня угораздило отравиться тем же нейротоксином, что Мани и Друэн.

— Главное, ты жив.

— Ты, конечно, здоровехонек?

— А то. Думаю, яд был на клавиатуре компьютера. Сам видишь, не зря я не доверяю этим железкам. Информатика убивает.

— Вроде я уже упоминал, что ты засранец?

— Я тебя тоже очень люблю, Малансон. Ладно, пока, я за рулем. Расскажешь потом, как выкрутился с начальством?

— Ага…

Перестав волноваться за здоровье друга, Ари отсоединился и свернул в проулок. Он начнет с квартиры Мари Линч. Если девушки там не окажется, он заедет в квартиру ее отца.

Когда солнечный луч, пробившись сквозь занавеску, разбудил Мари Линч, она не сразу сообразила, где вчера отрубилась. Ответ пришел, стоило ей повернуться в постели.

Вот черт. Как его зовут? Надо хотя бы вспомнить его имя, если он вдруг проснется.

Даже комната была ей незнакома. Они завалились сюда посреди ночи, Мари смутно припоминала, что он зажег пару свечей. В их неверном свете, плохо соображая после выпитого, она мало что разглядела. Они занимались любовью один, может быть, два раза. В памяти всплывали неясные картинки, но, кажется, он был совсем не плох. Ее все еще влекло к нему, а это вообще-то хороший знак. Их феромоны совместимы. Красивая спина, офигенные плечи… Она приподнялась на локте и рассмотрела лицо мужчины, с которым провела ночь.

Порядок. Милашка. Точно, вспомнила. Этот парень участвовал в реалити-шоу, которое я не смотрела. Самомнение размером с Эйфелеву башню. К счастью, и член у него под стать. Черт возьми, зовут-то его как? Ну я и шлюха…

Стараясь не шуметь, она встала с постели — матрас лежал прямо на полу — и принялась собирать одежду, разбросанную от самой двери.

А где сумка? Надеюсь, я не забыла ее в баре.

Пошарив взглядом, она вышла в гостиную, осторожно притворив за собой дверь. При дневном свете квартира утратила свое очарование. Места меньше, чем ей показалось вчера, всюду беспорядок и пахнет затхлостью. Пепельницы забиты окурками и остатками косяков, повсюду громоздятся грязные чашки и стаканы, валяется одежда, и похоже, очень давно… На диване среди всякого хлама ей наконец удалось откопать свою сумку.

Мари Линч взглянула на мобильный. Четыре пропущенных вызова от Ари Маккензи. Она нахмурилась. Что надо этому легавому? Догадался, что она от него что-то скрывает? Или нарыл какую-то информацию? Поморщившись, она бросила мобильный в сумку и зашла в ванную, чтобы по-быстрому привести себя в порядок. Порывшись в мужской косметике, она еле нашла, чем умыться. Потом надела вчерашнюю одежду. Достала из сумки косметичку, чтобы хоть как-то подправить помятую физиономию. Оставаться красивой при любых обстоятельствах.

Вставила в уши наушники айпода и принялась наносить тональный крем. Первые фортепьянные аккорды из композиции Брайана Ферри, низкие и печальные, достигли ее барабанных перепонок. Голос английского певца заставил Мари вздохнуть. Не то чтобы ей не понравилось. Наоборот. Возвышенный и нежный перепев песни Боба Дилана, которую отец часто слушал в оригинальном исполнении. Но для Мари это еще и мадлена Пруста, [56] У героя романа М. Пруста «В поисках утраченного времени» вкус пирожного мадлена вызывает целую вереницу воспоминаний. чей вкус неизбежно погружал ее в хандру.

Мари не хотелось слушать песню до конца. Слова, перекликавшиеся с ее жизнью, причиняли боль… Но руки были все в пудре, и она предпочла сосредоточиться на макияже и дослушать балладу.

Нелегко смотреть себе в глаза, проведя ночь с парнем, чье имя ты не в силах вспомнить, и слушая песню о сожалениях, отъездах и случайных связях… Осторожно накладывая тени на веки, Мари прочитала в собственном взгляде нечто большее, чем обычную похмельную тоску. Вот они — ясные и горькие следы поражений, которые она переживала от кастинга к кастингу, и нависшая над ней угроза проклятой болезни.

Мари Линч, одна в ванной чужака с накачанным прессом, просто-напросто боялась, что превратилась в карикатуру на саму себя, ждущую смерти и не находящую смысла в отпущенной ей жизни. Всего лишь картинка. Полуголая фотография в интернете. Лежащий на поверхности образ доступной, легкомысленной женщины, который она тиражировала, потому что глубокой в ней была только депрессия, безмолвная и растущая день ото дня. Что за парадокс — истинная ее стыдливость и заключалась в том, чтобы показывать кому попало свои сиськи, лишь бы не лезли в душу А хуже всего то, что это всегда срабатывало. Парни следовали один за другим, спали с ней, никогда не задавая вопросов. И все, или почти все, были довольны.

Подводя черным глаза, Мари попыталась убедить себя, что повисшая в уголке соленая жемчужина — лишь признак легкого раздражения. Смахнув ее ладонью, она довела линию до конца и вышла из ванной.

В прихожей окинула себя взглядом в высоком зеркале и пришла к выводу, что она отвратительна и прекрасна. Открыла оба замка и в тот же миг услышала мужской голос:

— Мари? Это ты?

Энтони. Теперь она вспомнила. Его зовут Энтони.

После секундного колебания она вышла на лестницу и захлопнула за собой дверь.

Борджиа уже битый час размышлял, стоит ли ему и дальше торчать в этой квартире, когда наконец послышался скрип ключа в двери. Он прождал всю ночь и утро, время от времени потягиваясь, чтобы не свело мускулы. При его болезни усталости он не чувствовал.

Два раза была ложная тревога: шумели соседи по лестничной площадке. Но теперь все точно: отпирали замок именно этой квартиры.