Теренс Стронг - Смерч над Багдадом

«Несколько дней», — думал он. Только разузнав, — кто входит в группу Мойлана и где она, можно будет сниматься с места. Скрываться и заметать следы.

Дэнни Гроган дрожащей рукой положил телефонную трубку.

Он не верил своим ушам и не хотел верить. Старший клерк судебной палаты извинялся изо всех сил. Разумеется, Гроган, как поверенный, имеет право запросить архив от имени клиента. Но, к сожалению, недавно произошел несчастный случай — небольшой пожар, пострадали папки из искусственной кожи. Необходимые ему документы отданы в переплет и не будут выдаваться еще неделю-другую.

Боже мой, что это — случайное совпадение или конспирация?

Бывший заключенный Майкл сказал, что документы в архиве подшиваются в хронологическом порядке и нумеруются, а клерк записывает решения судебной палаты своей рукой. Теоретически здесь не может вмешаться даже специалист.

Но профессионалы из спецотдела или из МИ-5 имеют доступ к чему угодно. К свидетельствам о рождении и смерти, к отчетам министерства обороны, даже к архивам таких заведений, как организация доктора Барнардо.

Почти всю сознательную жизнь Макс Эвери провел то в одном, то в другом государственном или частном учреждении, значит, любые сведения о нем могут быть изъяты, добавлены или подделаны. Остается только Дон Мерривезер. А Дон Мерривезер — бывший парашютист.

Документы судебной палаты не может подделать никто.

«Зачем же подделывать, — поправил себя Дэнни, — просто убрать их на время с глаз долой». Или у него чересчур разыгралась фантазия?

С раскалывающейся головой он рухнул на жесткую гостиничную кровать.

Сведения из школы Святого Франциска Сальского. Вроде бы подлинные: бумага старая, стоят подписи доброго десятка учителей. Подделать можно, только чертовски трудно. Кто мог предвидеть, что ими заинтересуются? В конце концов, Джерри Фоксу это ведь не пришло в голову.

Барнардо. Что говорил тот тип? Редкий случай, что мальчика-католика направили к ним. Чья-то промашка?

Он вдруг схватил с тумбочки свою записную книжку и начал быстро царапать:

«Начальное образование — подтверждается школьными документами.

Доктор Барнардо — объективных подтверждений нет.

Первое место работы в „Тейт энд Лайл“ — объективных подтверждений нет; фабрика закрылась в начале восьмидесятых.

Военная служба — объективных подтверждений нет.

После отставки — только свидетельство Мерривезера, объективных подтверждений нет.

Пребывание в заключении — объективных подтверждений нет».

«Боже, — подумал Гроган, — начиная с Барнардо, ничего не доказано. А потом он сразу сменил имя О’Рейли на Эвери».

Это было в 1966 году, за три года до оккупации Ольстера. Ни одна душа в разведке не могла знать, что им придется внедрять агента. Ни один человек не выбрал бы на эту роль шестнадцатилетнего мальчишку. Он просто сходит с ума, зацикливается на своих подозрениях.

Мегги О’Мелли утверждает, что познакомилась с Максом Эвери абсолютно случайно.

И тут его осенило. Мегги была активной участницей ИРА, пока не уехала в Англию. Что, если за ней следили, когда она встретилась с Эвери? Что, если секретные службы завербовали его именно в тот момент? Что, если его снабдили легендой, основанной на истории реального человека? Возможно?

Возможно.

Тогда где настоящий Патрик О’Рейли?

Он выскочил из отеля, схватил проезжавшее мимо такси и велел ехать на Олд-Холл-стрит в редакцию «Ливерпул эко». Сгорая от нетерпения, добрался до главного архива.

— Все эти старые номера хранятся на микропленках, — с готовностью объяснял библиотекарь. — Если найдете, что нужно, можно сделать фотокопию. В каком году произошла авария?

— В шестьдесят первом. В июле.

Библиотекарь провел пальцем по рядам и попал в пустое место.

— Боже мой, этого ролика нет! — Он виновато улыбнулся. — По-моему, именно этого. Кто-то тут рылся недели две назад и пролил на него кофе. Он совершенно испорчен. Мне очень жаль.

Гады, ублюдки, подонки!

Гроган бежал по улице, тяжело дыша, с колотящимся сердцем. Он должен узнать. Должен!

Кто-нибудь помнит же автомобильную катастрофу, в которой погибла целая семья! Остановилось такси, подбирая пассажира, и он почти оттолкнул приготовившуюся сесть в него женщину.

— Куда торопимся, парень? — сардонически спросил шофер. — В отдел регистрации несчастных случаев?

Гроган коротко хмыкнул.

— Почти угадал. Гудисон-парк, Эмери-стрит.

Через пятнадцать минут он расплатился с таксистом на улице, где когда-то, до автомобильной катастрофы, жил юный Макс Эвери.

Она была узкой, безукоризненно чистой, с двухэтажными домами, выходившими прямо на тротуар. Даже варварские поползновения раскрасить стены под каменную кладку или забрать высокие окна в алюминиевые переплеты свидетельствовали о чрезмерном чувстве собственного достоинства обедневших обитателей квартала. Почти на каждой двери стояла коробка охранной сигнализации.

Дэнни нашел нужный номер дома. На центральном окне, как и у всех соседей, висели чистые накрахмаленные занавески с изящным китайским орнаментом. Ступеньки и перила сверкали свежей краской.

Где-то внутри прозвенел звонок, заплакал ребенок, взволнованно вскрикнула мать. Через несколько секунд дверь открыла полная молодая женщина, держа в одной руке сигарету, а на другой — ребенка с резиновой соской во рту.

— Слушаю вас?

— Простите за беспокойство, мэм, я из «Эко». Собираю сведения о прошлых трагедиях в Ливерпуле.

Женщина удивилась.

— А почему вы пришли ко мне?

— В этом доме когда-то жила семья О’Рейли — родители с сыном. Отец с матерью погибли в автомобильной катастрофе в шестьдесят первом году…

Она вдруг заволновалась, заподозрив неладное, и попятилась.

— Я ничего не знаю, мы переехали сюда десять лет назад.

— Здесь есть кто-нибудь, кто может их помнить?

Она уже закрывала дверь, но Гроган просунул в щель ногу.

— Стариков почти не осталось, разве что миссис Дэвис, выше по улице. Та самая Лиззи.

— Какая?

— Любопытная Лиззи. Любит совать нос в чужие дела. А теперь, если вы уберете ногу, я пойду поменять пеленки.

Гроган перешел улицу, чувствуя, что скоро стемнеет и похолодает. Не питая особых надежд, застучал дверным молотком в виде львиной головы.

Старая миссис Дэвис радовалась любому посетителю, зашедшему по любому поводу. Любому случаю поговорить и вместе выпить по чашечке чаю.

— Славная семья, — мурлыкала она, расставляя на столе чашки, дрожащие в скрюченных ревматизмом руках. — Весь квартал был в шоке, когда услышал прискорбную новость. Хорошо помню похороны — все ходили. Три гроба…

— Три?

— Ужас, правда? Маленький гробик Падди засыпали цветами. Их схоронили вместе на кладбище Энфилд.