Эллен Датлоу - Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм

Билл прекратил возиться с пиджаком и посмотрел на издателя, сведя брови в одну линию и сжав губы в узкую полоску с опущенными вниз краями. Он подбоченился.

— Не знаю, что это ты делаешь, Макс, и знать не хочу, к чему ты клонишь. Но я точно хочу, чтобы ты это прекратил.

— О чем ты?

— Он прав, Макс, — сказал Тони Флэкс.

— Ты, самоуверенный выскочка, — заявил Макс, не обращая внимания на Тони. — Ты, чертов маленький показушник. В чем дело? За последние десять лет ты не рассказал ни одной хорошей истории, так послушай мою, может, научишься чему-нибудь.

— А знаешь, кто такой ты? — спросил его Билл. — Двадцать лет назад ты был приличным второсортным издателем. К несчастью, с тех пор ты только и делал, что катился вниз под гору. Теперь ты даже не третьесортный издатель, ты предатель. Ты прибрал денежки и пустился в бега. Фактически тебя не существует. Ты — просто красивый халат. Кстати, Грэм Грин тебе его не дарил, потому что Грэм Грин не подал бы тебе и стакана воды в жаркий день.

Оба тяжело дышали, но старались не показать этого. Как пес, мечущийся между двух хозяев, Тони Флэкс крутил головой, глядя то на одного, то на другого. Наконец он остановился на Максе Баккарате.

— Я тоже не совсем понимаю, что происходит, но и мне кажется, что тебе нужно прекратить.

— Да всем наплевать, что там тебе кажется, — сказал ему Макс. — Твои мозги отсохли в тот день, когда ты променял свою честь на гору сахарозаменителя.

— Ты женился ради денег, Флэкс, — бросил Билл Мессинджер. — Давай-ка по-честному, хорошо? Черт свидетель, что ты не влюбился в ее прекрасное личико.

— А как насчет тебя, Трэйнор? — заорал Макс. — Ты тоже считаешь, что я должен заткнуться?

— Всем наплевать на то, что считаю я, — ответил Чиппи. — Я нижайший из нижних. Люди меня презирают.

— Прежде всего, — заявил Билл, — если уж хочешь вдаваться в подробности, Макс, пусть они будут правдивыми. Это не был «двуствольный дробовик», какого бы дьявола это не значило. Это был…

— И звали его не Хоквелл, — перебил Тони. — Его звали Хэкмен, как актера.

— И не Хоквелл, и не Хэкмен, — бросил Билл. — Его имя начиналось с «Э».

— И там был дом, — добавил Тони. — Знаешь, я думаю, мой отец мог быть и алкоголиком. Да только он никогда не менялся. Всегда был гнусным сукиным сыном, хоть пьяный, хоть трезвый.

— Мой тоже, — буркнул Билл. — Кстати, откуда ты родом, Тони?

— Маленький городишко в Орегоне, называется Милтон. А ты?

— Райнлэндер, Висконсин. Мой папаша был начальником полиции. Думаю, вокруг Милтона было полно лесов?

— Да мы все равно что жили прямо в лесу. А ты?

— То же самое.

— А я из Бостона, но лето мы всегда проводили в Мэне, — сказал Чиппи. — Знаете, что представляет собой Мэн? Восемьдесят процентов территории — лес. В Мэне есть места, где у дорог вообще нет названий.

— И там был дом , — настаивал Тони. — Глубоко в лесу, совершенно там не к месту. Никто не строит домов в чаще. Там и дороги нет, пусть даже без названия.

— Этого просто не может быть, — сказал Билл. — У меня был дом, у тебя был дом, и держу пари, у Макса тоже был какой-нибудь дом, хотя Макс такой многоречивый, что до сих пор до него не добрался. У меня было духовое ружье, у Макса дробовик, а у тебя?

— Папашин двадцать второй калибр, — сказал Тони. — Маленький такой — между нами, никто не принимает двадцать второй калибр всерьез.

Макс выглядел здорово разозлившимся.

— Что, мы все видели один и тот же сон?

— Ты сказал, что это был не сон, — заметил Чиппи Трэйнор. — Ты сказал, это воспоминание.

— Ощущалось как воспоминание, точно, — сказал Тони. — В точности как Макс описал — ногами чувствуешь землю. И запах маминой стряпни.

— Вот бы твоя приятельница была сейчас здесь, Трэйнор, — произнес Макс. — Она бы смогла объяснить, что происходит, да?

— У меня полно приятельниц, — отозвался Чиппи, хладнокровно запихивая в рот маленькое, покрытое глазурью пирожное.

— Ладно, Макс, — сказал Билл. — Давай разбираться. Ты набрел на этот большой дом, так? И в нем кто-то был.

— В конечном счете — да, — ответил Макс, а Тони Флэкс кивнул.

— Точно. И ты даже не можешь сказать, сколько ему было лет, и даже был ли это он, верно?

— Оно пряталось в глубине комнаты, — сказал Тони. — Когда я подумал, что это девчонка, то по-настоящему испугался. Не хотел, чтобы это была девчонка.

— И я тоже, — добавил Макс. — Только представьте, каково это — девчонка прячется в тени в глубине комнаты.

— Только ничего этого не было, — сказал Билл. — Если мы все помним эту странную историю, значит, на самом деле ее не помнит никто.

— Ну ладно, это был мальчик, — заявил Тони. — И он вырос.

— Прямо там, в доме, — добавил Макс. — Мне показалось, будто я наблюдал, как мой проклятый отец растет прямо у меня на глазах. За сколько — за шесть недель?

— Около того, — ответил Тони.

— И это при том, что он был там совершенно один, — произнес Макс. — И вообще никакой мебели. Думаю, это одна из причин, почему было так страшно.

— Я напугался до смерти, — признался Тони. — Когда мой папаша вернулся с войны, он время от времени напяливал форму и привязывал нас к стульям. Привязывал к стульям!

— Не думаю, что это могло ему хоть как-то повредить, — сказал Билл.

— Я даже не думаю, что мог бы его ударить, — сказал Тони.

— Я чертовски хорошо знал, что могу его ударить, — произнес Макс. — Мне хотелось снести ему голову. Но мой папаша прожил еще три года, а потом старьевщик его задавил.

— Макс, — спросил Тони. — Ты упоминал брошюрный дом в Мэншипе. Что такое брошюрный дом?

— Там печатали религиозные брошюры, невежда. Можно было туда зайти и бесплатно взять брошюру. Говорю вам, это все равно что издевательство над детьми. Все эти «пожалеешь розгу».

— Его глаз как будто взорвался, — заявил вдруг Билл.

Он рассеянно взял одно из нетронутых пирожных с тарелки Макса и откусил кусочек.

Макс уставился на него.

— Они сегодня не меняли угощение, — сказал Билл. — Эта штука зачерствела.

— Я предпочитаю зачерствевшую выпечку, — сказал Чиппи Трэйнор.

— А я предпочитаю, чтобы мои пирожные с моей тарелки не хватали, — произнес Макс таким голосом, словно у него что-то застряло в горле.

— Пуля пробила ему левое стекло очков и вошла прямо в голову, — сказал Тони. — А когда он поднял голову, глаз был полон крови.

— Гляньте-ка в то окно, — громко сказал Макс.

Билл Мессинджер и Тони Флэкс повернулись к окну, не увидели ничего особенного — разве что туман был чуть гуще, чем они ожидали, — и вновь посмотрели на старого издателя.

— Простите, — произнес Макс и провел дрожащей рукой по лицу. — Я, пожалуй, пойду в свою комнату.

— Никто ко мне не приходит, — пожаловался Билл Мессинджер Тесс Корриган. Она мерила ему давление и, похоже, испытывала некоторые затруднения в получении точных цифр. — Я даже толком не помню, сколько времени здесь нахожусь, но у меня не было ни одного посетителя.