Стив Берри - Евангелие тамплиеров

Французские Пиренеи

Аббатство де Фонтен

23.30

Сенешаль проснулся. Он незаметно задремал в кресле около ложа. Быстрый взгляд на часы на ночном столике сказал ему, что он спал около часа. Он перевел взгляд на старого магистра и не услышал привычного хриплого дыхания. В лучах слабого света, проникавшего в комнату от фонарей снаружи аббатства, он увидел в глазах старика печать смерти.

Пощупал пульс…

Магистр был мертв.

Мужество оставило сенешаля, он упал на колени и начал молиться о душе ушедшего друга. Рак победил. Битва была проиграна. Но скоро разыграется другая битва — более значимая. Он умолял Бога принять душу старика на небеса. Никто не заслуживал спасения более, чем он. Собственные слабости и душевное одиночество давно привели сенешаля под покровительство магистра, который щедро делился с ним своими знаниями. Сенешаль быстро учился и старался не разочаровывать своего учителя. Ошибки прощаются до тех пор, пока они не повторяются, — так однажды ему сказал магистр.

Многие братья принимали прямоту магистра за высокомерие. Другие возмущались его снисходительностью. Но никто не подвергал сомнению авторитет магистра. Долг каждого брата — повиноваться. Время для вопросов появлялось только тогда, когда выбирали нового Великого магистра.

Именно это произойдет завтра.

В шестьдесят седьмой раз с момента основания ордена, история которого своими корнями уходила в начало двенадцатого века, будет избран новый Великий магистр. Для шестидесяти шести предшественников срок пребывания на посту в среднем составлял восемнадцать лет, а вклад в общее дело колебался от незначительного до ни с чем не соизмеримого. Но каждый служил ордену до самой смерти. Некоторые из них погибли на поле боя, но время открытых столкновений осталось позади. Сегодняшние сражения были более изощренными, а современные арены битв показались бы невероятными прежним отцам-основателям. Суды, Интернет, книги, журналы, газеты — все эти средства орден регулярно использовал и контролировал, обеспечивая сохранность своих секретов и тайну собственного существования. И каждый магистр, даже самый слабый, рассматривал это как наиглавнейшую цель. Но сенешаль опасался, что следующий срок правления окажется решающим для ордена. Назревала гражданская война, которую покойный магистр умудрялся сдерживать благодаря своей сверхъестественной способности угадывать мысли врагов.

В тишине, окутывавшей сенешаля, звук падающей воды казался ближе. Летом братья часто посещали водопад и купались в холодной воде, и сейчас он мечтал об этом, но знал, что в ближайшее время будет лишен подобной роскоши. Он решил не сообщать братьям о смерти магистра до утренней службы, которая будет через пять часов. В былые времена все они собирались сразу после полуночи на заутреню, но с тех пор многие правила изменились. Теперь они подчинялись прагматичному распорядку жизни, признававшему важность сна и более приспособленному к практичному двадцать первому веку, чем к благочестивому тринадцатому.

Он знал, что никто не посмеет войти в апартаменты магистра. Только ему, сенешалю, была дарована эта привилегия. Он потянулся за одеялом и укрыл тело старика с головой.

В уме сенешаля крутились разные мысли, и он боролся с усиливающимся соблазном. Устав требовал дисциплины, и он гордился тем, что никогда умышленно не нарушал правила.

Но сейчас… к нему взывала необходимость. Он думал об этом весь день, глядя на умирающего друга. Если бы смерть призвала магистра, пока в аббатстве еще кипела обычная дневная деятельность, у него не было бы возможности сделать то, что он замышлял. Но в этот час никто не помешает ему, и, учитывая то, что произойдет завтра, это может быть единственный шанс.

Сенешаль наклонился, откинул одеяло, раскрыл лазурную сорочку, обнажив бездыханную грудь магистра. Цепочка была на своем месте, и он потянул золотые звенья через голову.

На цепочке висел серебряный ключ.

— Прости меня, — прошептал он и вернул одеяло на место.

Сенешаль торопливо прошел через комнату к armoire [6] Шкаф (фр.). эпохи Возрождения, испещренному пятнами воска. Внутри находилась бронзовая шкатулка, украшенная серебряным крестом. Только сенешаль знал о ее существовании, и он много раз видел, как магистр открывает ее, хотя ему никогда не дозволялось узнать, что там внутри. Он поставил шкатулку на стол, вставил ключ в скважину и еще раз попросил прощения у покойного учителя.

Он искал переплетенную в кожу книгу, принадлежавшую магистру. Сенешаль знал, что она хранится здесь, поскольку был свидетелем того, как учитель спрятал ее сюда, — но когда он откинул крышку, то обнаружил только четки, несколько бумаг и требник. Книги не было.

Его подозрения оправдались.

Он вернул шкатулку на место и покинул опочивальню.

Аббатство представляло собой лабиринт многоэтажных помещений, и в каждом веке достраивалось новое крыло здания. Сейчас здесь нашли приют четыре сотни братьев. Здесь были: непременная часовня, просторный монастырский двор, мастерские, кабинеты, спортзал, столовые, место для собраний членов ордена, ризница, трапезная, гостиные, лазарет и впечатляющих размеров библиотека. Опочивальня магистра располагалась в той части здания, которая была построена в XVI веке, и выходила на отвесный скалистый обрыв над узкой горной долиной. Места обитания остальных братьев располагались поблизости. Сенешаль миновал арочный проход, ведущий в общие спальни, где постоянно горели огни, поскольку устав запрещал, чтобы в помещениях была полная темнота. Сенешаль не заметил ни малейшего движения или звука, кроме слышимых время от времени похрапываний. В прежние времена здесь стоял стражник, и он подумал, что, может быть, в ближайшее время придется возродить этот обычай.

Он скользнул по широкому проходу, следуя по узкой ковровой дорожке, покрывавшей грубые плиты. На стенах и вдоль них помещались картины, скульптуры и памятники, напоминавшие о прошлом аббатства. В отличие от других пиренейских монастырей, пострадавших от мародеров во времена Французской революции, здесь сохранились произведения искусства.

Сенешаль добрался до главной лестницы и спустился на первый этаж. Прошел по сводчатому коридору мимо помещений, где посетителей обучали монастырским правилам. Здесь бывало мало гостей, ежегодно всего несколько тысяч, и доход, приносимый ими, составлял каплю в море по сравнению с годовыми расходами ордена, но тем не менее из-за них приходилось принимать меры предосторожности, чтобы сохранить тайну.

Выход, который был ему нужен, располагался в конце одного из коридоров на первом этаже. Железная дверь, покрытая вязью средневековых надписей, по обыкновению, была открыта.