Владимир Гриньков - Таящийся ужас 3

— Иди ешь, — буркнула Светка, появляясь в комнате.

— Иди поешь, правда, — подтолкнул меня дядя Леша. — Голодный небось. Что ж это у тебя за работа такая, что ты в полночь домой возвращаешься? Все в своем кооперативе колотишься?

— В нем, родимом, — кивнул я. — Вы будете со мной кушать?

— Да мы только что из-за стола. Я так, посижу с тобой за компанию. Так кем же ты работаешь в своем кооперативе?

— Председателем, — сказал я, поддевая вилкой кусок хлеба.

— Вот как! — протянул дядя Леша. — А чем занимаетесь?

— Много чем. Строим, ремонтируем, сейчас вот собрались пушниной заняться.

— Пушнина — это хорошо. За валюту небось собрались продавать?

— Мы-то собрались, а капиталисты пока нет, — засмеялся я.

— Не хотят, стало быть?

— Не хотят, — кивнул я. — Вы, говорят, зверушек губите — не хотим носить ваши меха.

— Ну и ладно, — махнул рукой дядя Леша. — Оно и к лучшему. Нам тоже надо что-то носить. Правильно?

— Правильно, — поддакнул я.

— А работа твоя тебе нравится?

— Нравится. Сам себе хозяин — чего еще можно желать?

— Хозяин, — с укоризной сказал дядя Леша. — Хозяин, а в ванной лампочка не горит. Ты ж мужик — не Светланке же ремонтом заниматься. Совсем про дом забыл с этим кооперативом.

— Да сделаю я, — поморщился я. — Некогда сейчас, минуты свободной нет. А там возиться надо — с проводкой что-то.

— Ну ладно, — махнул рукой дядя Леша. — Все равно сегодня смотреть не будем. У родителей на могилке давно были?

— В прошлом месяце со Светкой ездили.

— Ты машину купил?

Я кивнул.

— Отвезешь нас с Таней на кладбище?

— Все вместе съездим, — пообещал я. — Завтра вряд ли, а вот послезавтра можем.

Дядя Леша посмотрел на свое отражение в темном окне.

— Светланка замуж не собирается? — спросил он.

— Нет, — отрезал я, вспомнив «волейболиста». — Институт закончит, тогда — да.

— Я это вот к чему спрашиваю, — сказал дядя Леша, по-прежнему глядя на свое отражение. — Мы с Таней деньги кое-какие собрали — Светланке на свадьбу.

Я поперхнулся супом и закашлялся.

— Нет у вас родителей — судьба так сложилась — что ж теперь делать. А поскольку я братом был вашему отцу, я обязан о вас позаботиться, — продолжал дядя Леша.

Я наконец откашлялся и вновь обрел способность жевать.

— Дядя Леша, спасибо вам большое. Но денег никаких не надо — я прилично зарабатываю и смогу обеспечить Светке все как положено.

— А ты не торопись, — дядя Леша вздохнул. — Тут дело не только в деньгах, тут дело в принципе. Понял?

— Понял, — кивнул я. — Спасибо вам.

Он опять вздохнул:

— Тяжелая сейчас жизнь пошла, Эдик. Так что не отказывайся от помощи.

Ночью я проснулся от того, что в ванной хлюпал кран. Я попытался заснуть, но шум из ванной мешал, и я вдруг понял, что это не кран, что там кто-то плачет.

Дверь в ванную была приоткрыта. Я распахнул дверь и увидел Светку. Она плакала, уткнувшись лицом в полотенце.

— Светка, что такое? — опешил я. — Ты это из-за сегодняшнего, что ли?

Она подняла опухшее от слез лицо и кивнула.

— Ну перестань, — попросил я. — Некрасиво получилось, согласен, но ты же помнишь наш уговор…

— «Некрасиво», — пробормотала Светка, не переставая плакать. — Нет, это по-другому называется. Какое ты имел право так вести себя?

— По праву старшего брата, — огрызнулся я.

— Ты забываешь, что мне уже двадцать лет, и я сама могу решать, с кем мне знаться, а с кем — нет.

— Он хам! — отрезал я. — Чего он схватил меня за куртку?

— Кто тебя схватил? Зачем ты выдумываешь? Он на такое не способен.

— О-о, конечно! Только вот у меня две пуговицы отлетели от куртки, понимаешь? Я сначала грешил на твоего «волейболиста», но теперь, после твоих слов, понял, как я был не прав. Это я просто располнел, и пуговки — р-раз — и отлетели. Две штуки разом. — Я уже начал заводиться.

— Господи, да ты, может, вел себя как-то там… Ты иногда груб с людьми, Эдик.

— Да нормально я себя вел. Предложил ему проваливать — и все.

— Ну вот видишь. Послушай-ка! — Ее вдруг осенило. — Да ведь он же не знал, что ты мой брат!

— Как это? — удивился я. — А за кого же он меня принял?

Светка рассмеялась сквозь слезы:

— Да он тебя принял за своего конкурента! Решил, что ты — такой же мой ухажер, как и он, только более хамоватый.

— Тьфу, черт! — Я вспомнил наш с «волейболистом» разговор и понял, что именно так все и было. — Но все равно я не хочу его видеть. Думаю, что после нашего разговора он и сам не горит желанием встречаться со мной.

— Эдик, ты ему ничего плохого не сделал?

— Нет. Поговорили и разошлись. А что?

Светка приблизилась и, глядя мне прямо в глаза, сказала:

— Если ты его чем-то обидел, он этого просто так не оставит.

Утром в конторе кооператива меня встретил хмурый Вострецов.

— Что-нибудь стряслось, Сан Саныч? — поинтересовался я.

— А ты с Толиком поговори, — посоветовал он. — Очень интересно рассказывает парень, очень.

Толик сидел на подоконнике, и по его лицу было видно, что он действительно готов рассказать что-то интересное.

— Ну давай, — вздохнул я. — Чувствую, что приятных новостей сегодня не будет.

— Да я практически ничего не знаю, — пожал плечами Толик. — Просто вчера вечером заезжал к знакомой в бар «Интуриста» и увидел там поляков — тех, что днем были у нас.

— Ну и что? — не понял я.

— А то, что поляки эти сидели за одним столиком с Соколовским! — не выдержал Вострецов.

— А ты не ошибся, Толик?

— Точно я вам говорю. Они сидели втроем и трепались о чем-то.

— Ну, это еще ни о чем не говорит. Это могла быть случайная встреча. За столиком оказались свободные места, поляки подсели — только и всего.

Толик замотал головой:

— Нет, у них был какой-то серьезный разговор. И когда они прощались, пожали друг другу руки.

— Да что ж тут непонятного, — сказал Вострецов. — Дорогу он нам перебегает, этот Соколовский. Сначала пытался перехватить у нас эту ферму, теперь вот на поляков вышел. Бандит, честное слово.

— А чем он нам реально может помешать? — спросил я. — Ну, поговорил он с поляками, а дальше?

— А дальше поляки заключили сделку с ним, а не с нами — вот и все, — в сердцах сказал Вострецов.

— Ну посмотрим, — вздохнул я. — Что там у тебя с договором?

— Сейчас поеду к председателю. Думаю, сегодня уже начнем оформлять бумаги.

— Что ты ему пообещал кроме арендной платы?

— Два вагона шифера.

— Два вагона? — возмутился я. — Он что, собирается все небо над своим колхозом шифером покрыть?

— Он хозяин — ему и решать, что с этим шифером делать, — развел руками Вострецов.

— Где же мы ему возьмем шифер? Ты что — не мог уломать его без этого шифера?

— Мы еще легко отделались, — сказал Вострецов. — Он мог бы заломить цену и выше, и мы бы ее заплатили.