Патриция Хайсмит - Рассказы

— Здравствуйте. Послушайте… Я не хочу никого обвинять, но моя золотая пудреница, моя зажигалка…

— И еще пятьдесят тысяч лир, — вставила Элеонора.

— Все это было у меня в этой сумочке, — сказала американка, показывая Меррику декоративную сумочку. — Я заметила пропажу пару минут назад. Сумочка весь вечер была при мне, если не считать тех двух минут, когда я оставляла ее на столике в дамской уборной.

— Ловкий воришка. Он положил камешки для веса, — заметила Элеонора. — Покажите их.

— Это правда, — кивнула американка и слабо улыбнулась. — Камни с пляжа.

Меррик заглянул в открытую сумочку и увидел несколько кусочков черепицы, какие они с Зеппе собирали днем на берегу.

— Этот мальчик отходил от вас этим вечером? Он ходил в туалет? — спросила Элеонора. — Ходил, я видела. Он вставал из-за стола. Я знаю этого мальчишку. Он хулиган. Его зовут Зеппе. Как же его фамилия? — Она нахмурилась так, словно еще немного — и фамилия всплывет в ее памяти. Посмотрела на управляющего, затем на Меррика. — Где он живет?

— Не знаю. — Меррик, пожав плечами, убежденно добавил: — Я уверен, он ничего не крал.

Однако уверения Меррика не возымели действия — управляющий пошел к стойке звонить в полицию. Белокурая итальянка продолжала громко рассуждать об уличных мальчишках и о приличных гостиницах; американка была огорчена пропажей золотой пудреницы, но на Меррика не сердилась.

— Я, конечно, сделаю все, что смогу, — пообещал ей Меррик. — Обязательно. — Хотя он не имел ни малейшего представления о том, что может сделать для нее.

Разговаривая, Меррик и американка вышли в сад. Оба выпили по рюмке бренди. Меррик поперхнулся, ощутив неприятную острую горечь во рту. Он старался внимательно выслушать женщину. Но то, о чем она говорила, было малозначительным. Казалось, оба ждали чего-то. Когда Меррик наконец посмотрел на часы, была полночь.

Управляющий вышел к ним, чтобы сообщить, что полиция наведалась в дом родителей мальчика, но тот еще не возвращался.

— Его фамилия Дел’Изола. Он живет на Чита-Морта. — И махнул рукой в сторону района в верхней части города. — Синьора, мне очень жаль. Придется подождать до утра. — Управляющий вежливо улыбнулся и вышел.

Следующее, что помнил Меррик, — это горячая ванна, которую он принял. Он не мог поверить. Нет, это абсурд какой-то. Камни! Их может подобрать на берегу кто угодно. Конечно, такую уловку мог предпринять лишь взрослый опытный вор.

На следующее утро в десять часов, когда Меррик вышел из номера, управляющий, которого он встретил в коридоре, поздоровался с ним и сообщил:

— Мальчишка уже дома. По словам матери, он вернулся вчера ночью, очень поздно. Естественно, они все отрицают. Ни денег, ни пудреницы — ничего. Они заодно, вся семейка. — Он покачал рукой, ладонью вниз. — Полиция, естественно, обыскала дом.

— Вот видите, — сказал Меррик спокойно. — Мне жаль, что это случилось, но вы сами можете убедиться: Зеппе не виноват.

Губы управляющего разжались, но он ничего не сказал.

Меррик направился дальше. В вестибюле портье протянул ему телеграмму, которая, по его словам, только что пришла. Она была от Денизов.

Успокойтесь. Никуда не опаздываете. Мы еще в Цюрихе. Мюнхен переслал телеграмму. Увидимся Мюнхене. Любовью. Бетти — Алекс.

Должно быть, он телеграфировал им, что опоздает в Мюнхен, подумал Меррик. Но когда именно послал телеграмму, вспомнить так и не смог. Он помнил только охватившее его несколько дней назад сильное желание отложить все встречи и побыть в «Орландо» подольше.

Меррик зашел в небольшой городской банк и поменял две тысячи долларов в дорожных чеках на лиры. Затем отнес деньги в почтовое отделение и отправил четыре перевода, соответствовавших пятистам долларов каждый, в маленький город на имя вдовы Дино Бартуччи.

В то утро Зеппе не было на берегу. Меррик перекусил в ресторанчике на набережной и около двух заметил Зеппе, спускавшегося по ступенькам лестницы, ведущей на набережную. Мальчик скакал на одной ноге, держа руки в карманах. Потом он закружил, закрыв глаза, точно слепой танцор. По этим ужимкам Меррик догадался, что Зеппе заметил его. Наконец Зеппе приблизился, по-прежнему держа руки в карманах и настороженно улыбаясь.

— День добрый! — поздоровался Меррик.

— Привет!

— Я слышал, что полиция была у тебя прошлым вечером. И этим утром.

— Да. Но они ничего не нашли. А иначе и быть не могло! — Его руки взмыли вверх. — Я ничего не брал. — Глаза Зеппе горели праведным гневом.

Меррик улыбнулся и успокоился.

— Нет. Я и не думал, что это ты украл.

— Gesu Maria! [7] Господи (ит). Полиция в моём доме! — Зеппе огляделся, проверив, не слушает ли их кто, хотя говорил негромко. Сидевший за ближайшим столиком мужчина не отрывался от парижской «Геральд трибьюн». — Никогда еще полиции не было в моем доме. Что вы им сказали?

— Ну… Конечно, не я просил их наведаться к тебе. Это была идея управляющего. Сядь, Зеппе. Они считают, что это ты украл вещи из сумочки одной дамы. Я не мог помешать им.

Зеппе что-то проговорил так тихо, что Меррик не расслышал, и покачал головой.

— Я уже поел. Хочешь чего-нибудь?

Они провели весь день вместе, поездили по городу на кароце [8] экипаж (ит.). и постреляли из пневматического ружья в тире на набережной. Провожая Меррика, Зеппе остановился на последнем повороте дороги, что вела к гостинице, и, презрительно кивнув, в ее сторону, сказал, что дальше не пойдет.

— О’кей, — согласился Меррик. — Не обращай внимания, Зеппе. Может, завтра увидимся. — Он зашагал к гостинице.

Этим вечером женщина, которую обворовали, не разговаривала с Мерриком и даже не кивнула ему. Меррик решил не придавать этому значения. Она непроизвольно связывает его со своей пропажей, и тут ничего не поделаешь. После ужина Меррик долго сидел в саду на скамье-качалке, погруженный в свои мысли.

На следующий день Зеппе выглядел необычайно довольным, так же как и день спустя, когда сообщил, что его отец собирается купить телевизор.

Меррик, посмотрев на Зеппе, подумал: а что, если и правда — это он украл деньги и пудреницу? Меррик нахмурился. Нет. Его разум и сердце противились этой мысли.

— Зеппе, ты ведь не брал деньги из сумочки этой дамы?

Они стояли на берегу, прислонившись к перевернутой рыбацкой лодке.

— Нет, — ответил Зеппе, но менее категорично, чем три дня назад.

Меррик нахмурился и с усилием выдавил из себя.

— Я дам тебе… десять тысяч лир, если ты скажешь мне правду.

Зеппе озорно усмехнулся:

— Могу я увидеть деньги?

— Скажи сначала правду.

— Хорошо. Я украл, — сказал он кротко.

Меррик чувствовал, как ему не хватает воздуха, словно что-то тяжелое сдавило грудь. «Я тебе не верю», — мелькнуло у него в голове. Он не спешил достать деньги.